Пестрые истории

Вряд ли когда-либо скреплялся гербовой печатью Франции подобный этому чрезвычайный указ. Бывшему драгунскому капитану и уполномоченному министру вновь надеть юбку, но носить при этом рыцарский крест ордена Святого Людовика!

Чтобы понять это, придется рассказать историю с самого начала. Он родился в 1728 году 5 октября во французском городке Тоннер. Его отец был судьей трибунала и сына тоже отдал изучать юриспруденцию. Смышленый мальчик закончил факультет права, получил докторский диплом и стал адвокатом. Своими работами по части финансов и политики он привлек внимание придворных кругов и был назначен секретарем к новому послу в России.

По приезде в Россию посол нанес визит царице Елизавете и представил своего секретаря как мадемуазель Эон де Бомон, свою племянницу.

Хорошенькое безбородое личико, женственная внешность позволили ему сойти за девицу, несмотря на то, что силой он обладал совершенно мужской и владел шпагой, словно мастер фехтования.

Хорошенькая племянница так понравилась царице Елизавете, что она взяла ее к себе чтицей — читать по-французски.

Зачем понадобилась эта комедия?

Людовик XV вел свою, особо тайную дипломатию. Она действовала за спиной официальной, министерство иностранных дел даже и не знало о ее существовании.

Таким тайным дипломатом и был кавалер д’Эон. Он имел поручение войти в доверие ко двору и царице, а затем должен был выполнять тайные поручения короля. Какова была тут цель политическая и каковы были результаты, теперь это интересно только историкам. Личная история кавалера д’Эона занимательна и без того.

С год он читал царице и посылал тайные донесения королю. Потом возвратился в Париж, но на следующий год снова объявился в Петербурге, но уже в мужском платье, теперь уже как старший брат бывшей чтицы при царице.

После этого Франция увидела его как драгунского капитана. Он участвовал в Семилетней войне, был дважды ранен и получил в награду рыцарский крест ордена Святого Людовика.

Затем опять началось восхождение по лестнице, ведущей к высшим дипломатическим должностям. Его посылают в Лондон в качестве первого секретаря французского посла, за отсутствием которого он сам ведет дела сначала как заместитель посла, а потом уже как полномочный посол. Живет он соответственно своему рангу, на широкую ногу, много тратя и делая кучу долгов.

Однако по лестнице можно взобраться очень высоко, но можно с нее и упасть. Верхушка парижского двора ненавидела бывшего тайного агента короля, и ей удалось добиться, чтобы в Лондон был назначен новый посол. Когда новый посол граф Герши вступил в должность, начальствованию кавалера д’Эона пришел конец, и он пал до уровня простого секретаря посольства. Честолюбивому, претендующему на большее, человеку было невыносимо терпеть, чтобы только что прибывший новичок распоряжался им, мастером своего дела, знающим все закоулки английской дипломатии, с его явным превосходством интеллекта. Меж ними начинается ожесточенная борьба; Герши своими мелочными придирками доводил д’Эона до бешенства, дошло до того, что он заявил на своего начальника, обвинив того в покушении на свое убийство. Конечно, из этого ничего не вышло, но д’Эону пришлось покинуть посольство, с тех пор он жил в Лондоне как частное лицо на те 12 000 франков годовой ренты, которые король выплачивал ему в утешение.

Однако Герши и иже с ним не удовольствовались провалом своего противника, посеяв семя сплетни, что кавалер д’Эон, собственно говоря, и не мужчина вовсе, а женщина, — ведь был же он в свое время, и этого нельзя отрицать, чтицей при царице Елизавете.

Иного было и не надо, зная страсть англичан к заключению пари. Стали заключаться пари на предмет половой принадлежности кавалера д’Эона. Сумма заключенных пари оценивалась в семьдесят пять тысяч фунтов, то есть в 1 800 000 золотых франков! Скандал с азартной игрой разбирался даже в суде. Некто врач-хирург по имени Хайес поспорил с пекарем по имени Жак на 15 золотых против 100, что кавалер д’Эон — девица. Обратились в суд, чтобы он рассудил их, врачу-хирургу удалось, уж неизвестно какими аргументами, убедить присяжных. Их «вердикт» гласил, что кавалер д’Эон, действительно, не мужчина, а женщина.

Тогда остальные спорщики, ставившие на женский род кавалера, тоже побежали в суды, но верховный суд отрезал им все пути. Суд отказал алчным истцам на том основании, что подобные пари суть сделка безнравственная, и в суде разбирать споры по таковым нельзя.

Сам д’Эон помалкивал и не вмешивался в суету вокруг его брюк. Кто знает, почему. Возможно, его тщеславие щекотало сознание того, что он очутился в самом центре лондонской жизни. (Даже газеты писали об этих пари. «Morning Post» в номере от 11 ноября 1775 года помещает отчет о состоянии рынка пари: семь против четырех за то, что он женщина, а не мужчина. То есть сторонники женской партии были в большинстве.)

Между тем король Людовик XV скончался. Кавалер д’Эон остался без покровителя. Его 12 000 франков годовой ренты «улыбнулись», а сам он остался по шею в долгах. Вместо роскошных апартаментов посольского особняка перед ним замаячила долговая тюрьма. И тогда кавалер ордена Святого Людовика прибегает к средству, мало совместимому с рыцарскими добродетелями: к шантажу.

Кавалер дал знать версальскому двору, что есть тут один железный сундук, до верху наполненный весьма любопытными бумагами. В нем хранятся писанные собственноручно письма и секретные распоряжения короля Людовика XV, а также переписка самого кавалера с доверенными лицами короля, которой также нежелательно выходить на свет. Английский двор не пожалел бы за них несколько сот тысяч фунтов… Сундук в настоящее время находится в залоге у лорда Фер-реса в обеспечение 5 000 фунтов долга кавалера.

В Версале не на шутку перепугались. Ведь если д’Эон не сможет заплатить, а лорд воспользуется своим правом и откроет сундук, то из него, будто из ящика мифической Пандоры [47], посыпятся очень опасные вещи. Стало быть, надо послать в Лондон доверенного, пусть сторгуется с хозяином сундука.

Особый интерес этому торгу придает личность доверенного. Это был… Бомарше [48], автор «Севильского цирюльника», который, впрочем, отлично разбирался в финансовых вопросах, был ловким дельцом и тайным политическим агентом французского правительства. Он вез с собой в дорожной сумке необходимые бумаги, а среди них тот самый королевский указ, с которого я начал свой рассказ.

Читатель кажущегося непонятным документа будет ждать ответа на два вопроса.

Во-первых: что за интерес был у французского правительства обязывать кавалера д’Эона до самой его смерти носить женское платье?

Во-вторых: что вынудило кавалера д’Эона принять это постыдное обязательство?

Сначала я отвечу на второй вопрос, это короче и проще: у него не было иного выбора — либо жизнь впроголодь, да в штанах, либо в свое удовольствие, да в юбке. (Он продолжал получать свои 12 000 франков годовой ренты, а Бомарше заплатил 120 000 франков его долгов!)

По первому вопросу ответ будет более многословным.

В соответствии с письменным договором, который заключил с ним Бомарше 5 октября 1775 года, пунктом 3 договора кавалер д’Эон обязывался воздерживаться от нападок, оскорблявших память умершего за это время графа Герши либо затрагивающих его семейство.

В пункте 4 Бомарше продолжает так:

Это могло бы послужить видимым объяснением того, почему из юбки сделали целое дело государственного значения. Просто надо было прекратить дальнейшие распри с семейством графа Герши; особо принимая во внимание, что сын покойного дипломата хотел вызвать кавалера д’Эона на дуэль, которая, учитывая юный возраст дуэлянта, имела бы печальный исход, а также надо было положить конец скандальным пари.