От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада

На южном крыле гигантского фронта танковые дивизии генерала фон Клейста 21 ноября захватили Ростов, но надолго задержаться в этом городе немцам было не суждено. Благодаря важным разведывательным данным, которые сумел добыть на своем МиГ-3 Александр Покрышкин, советское командование своевременно узнало о расположении немецких частей и направлении их главного удара. Оно сумело передислоцировать свои силы и 28 ноября, нанеся удары с севера и юга, выбить немцев из Ростова.

Отступив от Ростова, немцы организовали оборону на реке Миус. В последовавшие затем недели Покрышкин, награжденный орденом за успешную разведку, и его эскадрилья участвовали в многочисленных воздушных схватках над линией фронта, прикрывая штурмовики, атакуя немецкие «Юнкерс-87», сражаясь с «мессершмиттами». Во время этих операций Покрышкин старательно отрабатывал собственные приемы воздушного боя, внимательно изучал тактику противника, охотно делился своим опытом с молодыми пилотами, собиравшимися вечерами у него в палатке. Мудрость и дальновидность инструктажа Покрышкина наглядно подтверждается всего одним фактом: 30 летчиков, которые участвовали в первых боях под его руководством, стали впоследствии Героями Советского Союза, а шестеро из них дважды удостаивались Золотой Звезды. За время войны только они уничтожили 500 немецких самолетов. Одним из его учеников был Александр Клубов.

Когда Германия напала на Советский Союз, немецкие летчики пренебрежительно считали — и этому способствовала нацистская пропаганда — большинство русских пилотов невежественными, безынициативными роботами, и первые крупные успехи люфтваффе, казалось, подтверждали это впечатление. Но русские быстро усвоили горькие уроки тяжелых месяцев 1941 года, и в гигантских сражениях следующего года все большее число советских пилотов такого масштаба, как Клубов, который с пятьюдесятью победами за время войны стал пятым по числу сбитых самолетов советским асом, начали пробивать бреши в рядах люфтваффе. [101]

Алан Кларк

Путь к Сталинграду [102]

Планирование и подготовка летней кампании 1942 года

К концу февраля 1942 года советское наступление начало выдыхаться. Дни стали длиннее, солнце пригревало, для вермахта период тяжких зимних испытаний подходил к концу. Красная Армия, несмотря на отдельные успешные операции вроде выхода в феврале к Великим Лукам, уже исчерпала свои силы и средства. Великолепные дальневосточные дивизии истратили и истощили себя в непрерывных трехмесячных боях в тяжелых условиях суровой зимы.

С приближением весны перед воюющими сторонами на очереди стала важная проблема: определить намерения противника и уточнить свои планы на летнюю кампанию, которая начнется после распутицы.

Как только фронт стабилизировался и появилась возможность накапливать стратегические резервы, большинство немецких генералов стало склоняться в пользу возобновления наступательных операций летом 1942 года. Возникла полемика о масштабах летнего наступления.

Задним числом многие оставшиеся в живых немецкие генералы заявят после войны, что они были сторонниками проведения ограниченных наступательных действий, поскольку широкое наступление было бы «азартным и опасным риском». Если так, то это еще один пример (которым, кстати говоря, изобилует Восточная кампания) неспособности генерального штаба ОКХ дать правильную оценку общего стратегического положения Германии. Получается, что генералы из штаба ОКХ признают, что летняя кампания 1942 года в России рассматривалась ими как узкая тактическая проблема в отрыве от других международных событий, которые делали настоятельно необходимым для Германии выиграть войну именно в этом году или рухнуть под тяжестью огромной промышленной мощи коалиции трех великих держав.

В свое оправдание немецкие генералы ссылаются на то, что их не приглашали на совещания по экономическим проблемам, где обсуждались потребности Германии в зерне, марганце, нефти и никеле, и что Гитлер «не посвящал» их в эти аспекты стратегии. Но это явная неправда. Гитлер подчеркивал значение экономических факторов, стоявших за его решениями, при каждом случае, когда ему приходилось убеждать своих военачальников. Ясно одно: генералы либо не понимали Гитлера, либо они — что представляется наиболее вероятным — норовят сейчас создать совершенно неправильное представление о нем, как это делает, например, заместитель начальника генерального штаба ОКХ генерал Блюментрит, утверждающий, что «Гитлер не знал, что ему делать — об отводе войск он и слышать не хотел. Он считал, что должен что-то предпринять, а это могло быть только наступление».

В действительности Гитлер имел совершенно четкое представление, что он собирается предпринять летом 1942 года. Он намеревался раз и навсегда разгромить русских, уничтожив их вооруженные силы на юге страны, захватить наиболее важные экономические районы СССР, а затем решить: следует ли наступать на север в тыл Москвы или на юг в направлении нефтяных районов Баку. Но вместо того чтобы с самого начала прямо и твердо поставить эту цель перед генеральным штабом ОКХ, он излагал свои стратегические идеи чрезвычайно осторожно, с оглядкой. В результате, хотя план летних операций и был постепенно выработан, Гитлер и генеральный штаб ОКХ толковали его неоднозначно. Эти разногласия так и не были устранены, и их происхождение и история важны для понимания хода битвы за Сталинград и ее катастрофического исхода.

Первый проект плана, подготовленный ОКХ в середине зимы под болезненным впечатлением от мощных ударов Красной Армии, предусматривал проведение ограниченной кампании на юге Советского Союза и укрепление позиций немецких войск к востоку от излучины Днепра, чтобы обезопасить марганцевые рудники у Никополя. Намечалось также захватить Ленинград и соединиться с финскими войсками — задача, которая будет прилежно переноситься во все последующие варианты плана и приведет к серьезному распылению сил летом 1942 года.

В апреле был выработан более амбициозный проект ставивший целью захватить перешеек между Доном и Волгой и Сталинград или «по крайней мере подвергнуть город воздействию тяжелого оружия, с тем чтобы он потерял свое значение как центр военной промышленности и узел коммуникаций». Но для Гитлера захват Сталинграда был лишь первой ступенью. Он намеревался затем повернуть свои армии на север вдоль Волги и перерезать коммуникации советских войск, оборонявших Москву, а также послать «разведгруппы» еще дальше на восток к Уралу. Гитлер, однако, понимал, что операция подобного масштаба окажется возможной только в том случае, если Красной Армии будет нанесено сокрушительное поражение. Альтернатива состояла в захвате Сталинграда в качестве «опорного якоря» для обеспечения устойчивости левого фланга немецких войск, в то время как основная масса бронетанковых сил повернет на юг, чтобы захватить Кавказ и создать угрозу границам Ирана и Турции.

Гальдер позднее утверждал, что эти идеи не были доведены до сведения ОКХ на стадии планирования.

«В письменном приказе Гитлера о подготовке наступления на юге России летом 1942 года в качестве цели были названы Волга и Сталинград. Мы поэтому сделали упор на этой цели и считали необходимым всего лишь прикрыть наш фланг южнее реки Дон…»

Восточный Кавказ намечалось «блокировать», а в Армавире сосредоточить мобильный резерв, обеспечивающий заслон против русских контратак со стороны Маныча.

По всей вероятности, Гитлер все еще надеялся разбить и уничтожить русские войска до выхода немецких армий к Волге, что позволило бы реализовать «главное решение» — бросок в северном направлении на Саратов и Казань, — и он отложил планирование дальнейших операций на период после захвата Сталинграда, сохраняя за собой выбор между наступлением на Кавказ и броском на север вдоль Волги.