Путь к Большой Земле

А что, если они не были одиноки в своих дерзаниях и поиски Северной Америки согласовывали с действиями неизвестной нам Колымской экспедиции, о которой говорят Синдт и Штелин? [99] Да и как мог Синдт ошибиться на целых сто лет и спутать Бахова с Дежневым? Конечно, речь идет здесь о Бахове, Перевалове и Новикове

Карта Синдта — Штелина обратила на себя внимание соотечественников, о ней были написаны отзывы. Тимофей Шмалев, бывший в то время, вероятно, в НижнеКамчатске, размышляя об открытиях Ивана Синдта, делал примечания к его донесениям и карте

Тимофей Шмалев в 1773 году написал «Краткое о Камчатке объяснение, учиненное Камчатским командиром капитаном Тимофеем Шмалевым».

Он и Бем боялись за судьбу Камчатки и Алеутских островов, думая, что иноземные пираты нагрянут на беззащитные русские поселения. Поэтому Матвей Бем стал укреплять Петропавловскую гавань.

Пока бурш Фридрих Сирин из Берлина хлопотал о плавании к берегам Северной Америки, тоболяк Иван Соловьев перешел с Акуна к рогу полуострова Аляска. Очевидно, он высаживался на берег, ибо видел оленей и медведей.

Тут Соловьева внезапно осенила замечательная догадка. Оленей или медведей он не встречал никогда ни на Уналашке, ни на Акуне или каком-либо другом острове Алеутской гряды. Следовательно, Аляска — вовсе не остров, а часть материка Америки! Обрадованный этим открытием, Иван Соловьев двинулся на «Святом Павле» вдоль берегов большой матерой земли, торгуя с ее обитателями и собирая меха бобров, песцов и лисиц

Два года пробыл бесстрашный Соловей в новой суровой стране, но мы не знаем в точности, где он ставил корабль на прикол и раскидывал свою парусную барабору.

В 1773 году мы впервые встречаем имя столь знаменитого впоследствии Гаврилы Прибылова.

Купец Иван Никонов прибыл на Камчатку после плавания к Курильским островам на галиоте «Святой Прокопий». Никонов представил Бему заметки, написанные на корабле и в пещерной хижине на курильском острове Уруп. По этим запискам была составлена карта. Чертил ее сам Гаврила Прибылен. Она нигде не была напечатана и осталась в рукописи [100].

ИССЛЕДОВАНИЯ ИВАНА БРАГИНА

Летом 1774 года Иван Брагин вместе с Дмитрием Полутовым пошел к Лисьим островам на корабле «Святой Михаил».

Проведя вторую зимовку на Командорах, они построили впрок промысловые байдарки, запасли вяленой рыбы и солонины.

На Уналашке Иван Брагин, если читатель помнит, был в 1764 году, когда жил в бараборе из корабельных парусов. Еще в то время он стал вести записки, занося в них свои наблюдения. Так составлялось описание жизни обитателей Уналашки и пушных промыслов на Лисьих островах.

Записки Ивана Брагина впоследствии были напечатаны П. С. Палласом в его журнале, причем ученый отдавал Брагину должное не только как искусному мореплавателю, но и как добросовестному и пытливому исследователю [101].

Вместе с Иваном Брагиным на Уналашке находились Евстрат Деларов и Алексей Сапожников.

ГАМБУРГСКАЯ КНИГА

В 1775 году особенно плодотворно трудились братья Шмалевы [102].

Только в одном этом году Василий и Тимофей Шмалевы составили: «Примечания» о морских путешествиях в Беринговом море с 1744 по 1775 год; обзор походов в Ледовитом океане и Охотском море с описанием островов, на них лежащих; исторический обзор развития сухопутных и водных сообщений в Сибири; историю Охотского порта; списки промышленных, плававших к «американским островам» из Охотска и с Камчатки.

Миллер на Вшивой горке снова вскрывал огромный пакет с драгоценными дарами Шмалевых, вынимая оттуда пачки бумаг и большую карту Восточной Сибири.

В 1775 году Г. Ф. Миллеру было поручено написать «Историю российского мореплавания к острову Шпицбергену, Северному полюсу и Америке».

В следующем году он получил новые «журналы» Шмалевых и их письма на двадцати восьми листах

В том же году таинственный «I. L. S. ***», укрывшись за этими тремя буквами и звездочками, выпустил в Гамбурге — Лейпциге книгу о русских открытиях в море между Азией и Америкой (в 1745–1770 годах).

Где там говорить о Шмалевых и других русских тружениках! Гамбургский писатель предпочел не указывать источников.

Вскоре выяснилось, что источники эти он получил от Миллера. Под буквами и тремя звездочками скрывался И. Л. Шульце — тот самый, что через год сделался членом Берлинской Академии.

Другой иноземец, так и оставшийся неизвестным, около 1776 года написал на французском языке мемуары о вновь найденных островах между Сибирью и Америкой. Он не только знал карту Синдта — Штелина, но имел самые последние сведения о русских открытиях [103].

В 1776 году возникла необходимость уточнить и исправить карту новых русских земель на Тихом океане. У Миллера были затребованы данные для этого.

Одновременно Петр Симон Паллас предъявил конференции Академии наук в Петербурге свой проект новых больших исследований. Они должны были охватить междуречье Печоры и Оби, низовья Енисея, былую «златокипящую» Мангазею, Нижнюю Тунгуску, Лену до ее устья и весь Вилюй.

«Путешествие на Камчатку, — писал Паллас, — продолженное с одной стороны Курильскими, а с другой стороны Алеутскими островами и примыкающими к Северной Америке так называемыми Лисьими островами, помимо своего чрезвычайного географического интереса, явилось бы для всех частей физики и натуральной истории самым важным из всех путешествий, которые можно было бы произвести в пределах обширной Российской империи..» [104]

Так писал знаменитый ученый, исследовавший просторы и недра Сибири и ревностно собиравший отчеты камчатских мореходов.

К числу трудов, которые П. С. Паллас не имел надобности скрывать, относится сбор сведений для Ж. Л. Бюффона.

В 1777 году этот знаменитый естествоиспытатель, при жизни увидевший воздвигнутый в честь его памятник, получил из Петербурга обзор русских походов в Тихом океане. Бюффон прочел эти страницы в тиши Королевского кабинета естественной истории и вскоре напечатал их в своем издании [105].

В 1777 году в Лондоне вышел первый том книги доктора Уильяма Робертсона «История Америки». В нем приводились заповедные русские данные о Новоприобретенных островах. Робертсон писал, что сам был в России и сумел добиться того, что перед ним были открыты двери государственных архивов. Есть сведения, что ему содействовал личный врач русской императрицы — Роджерсон, сумевший сыграть на самолюбии Екатерины Второй. Он внушил ей, что содержание в тайне отчетов Креницына и Левашева следует считать «несовместимым с благородными чувствами, величием души и покровительством науке…». Не нужно забывать, что красноречивый Роджерсон так распинался незадолго до похода Джемса Кука к берегам Северо-Западной Америки.

Екатерина Вторая приказала сделать для англичан перевод материалов Восточной экспедиции и перерисовать карту славного путешествия. Робертсон не сумел использовать всех драгоценных материалов и часть их отдал его преподобию Уильяму Коксу, о котором ниже придется рассказать подробно.

Возможно, в руках английских наблюдателей побывала и составленная в 1777 году «Карта ново- обысканным российскими промышленниками на Тихом океане дальним островам, на которых капитан Креницын… с капитан-лейтенантом Левашевым зимовали» [106].

Братья Шмалевы продолжали присылать Миллеру плоды своих наблюдений. На миллеровские полки в 1777 году легло еще десять пакетов с их письмами.

В то время Миллер писал сочинение о ледовых плаваниях Василия Чичагова.