Еще раз о немецких деньгах

Документ 5.

Письмо руководителя службы новостей министерства иностранных дел, посланника д-ра Виктора Науманна рейхсминистру иностранных дел графу Брокдорф-Рантцау от 3 июня 1919 г. и его отчет от 4 июня 1919 г.

(Папка "Министерство иностранных дел, мировая война 526/3: Документы, касающиеся его превосходительства г-на рейхсминистра ин. дел Брокдорф-Рантцау", том 1, апрель-июнь 1919 г. Штамп отправителя: канцелярия мирных переговоров. Телегр.: Мирная конференция Bln. Берлин В 8, Беренштрассе 21.)

Сюда только что приехал непосредственно из России, где он вел переговоры с Лениным и Троцким, швейцарский социал-демократ Моор. Я буду беседовать с ним (вне дома) и затем позволю себе послать записку о нашей беседе в Версаль.

Отчет Науманна от 4 июля 1919 г.

Ваше Превосходительство, глубокочтимый господин граф!

О вчерашнем заседании кабинета Вам, вероятно, уже доложил барон Лангверт. Оно было отрадным постольку, поскольку кое-что представилось иначе, чем можно было бы предположить.

...

Теперь я хотел бы упомянуть, что здесь находится известный старый основатель и руководитель швейцарской социал-демократии Карл Моор и что я имел с ним вчера трехчасовую беседу. Г-н Моор прибыл через Стокгольм из России, где он находился 8 месяцев, постоянно общаясь с Лениным, а также с Троцким. Г-н Моор заявил, что сообщения Антанты о Колчаке на 9/10 - ложь. Возможно, у Колчака вполне приличная армия, но она никогда не сможет покорить Россию, главным образом потому, что положение Советского правительства сейчас прочнее, чем когда-либо. Ленин уже сейчас получил перевес над Троцким и начинает становиться умереннее. Он высокий идеалист и абсолютно прислушивается к доводам рассудка. Он совсем не холодный кровопийца, каким его часто изображают, "но", - говорит г-н Моор, - "я могу Вас уверить, что я освободил многие сотни людей из тюрьмы, сказав Ленину несколько слов о их судьбе. Насколько Антанта преувеличивает, видно уже из того, что я был в Петербурге в те дни, когда они сообщали об ужасных восстаниях, о тысячах трупов, о смертях от голода и т. д. Я не заметил в Петербурге даже намека на что-либо подобное. В Петербурге было гораздо спокойнее, чем в Берлине. Вообще удивительно, в каком спокойствии происходит переход к социалистическому государству без промежуточной капиталистической стадии."

Касаясь Германии и России, г-н Моор сказал: "Мне абсолютно понятна позиция правых социалистов. Я сам левый, но здешние независимые стали для меня слишком космополитами. Я полностью разделяю чувства правых социалистов. Если бы они наконец ответили бы на радиограммы русских, выражающие высокую степень симпатии к Германии. Это прежде всего привело бы Антанту в смертельный ужас, так как, насколько я знаю, она ничего не боится больше, чем возникновения восточного союза народов, который вскоре будет сильнее Антанты, особенно в Европе." Г-н Моор полагает, что нет необходимости говорить непосредственно о союзе, что сам факт переговоров и завязывания отношений может произвести впечатление катастрофы. Затем он сказал, что, по его убеждению, необходимо послать к Ленину искусного человека, чтобы обсудить с ним перспективы на будущее. При правильном подходе к Ленину его легко можно будет убедить в том, что советское правительство в Германии невозможно, и что Германия должна быть средней пропорциональной между западным и восточным социальным и политическим устройством. Г-н Моор выразил готовность сопровождать такого посланника.

Я должен честно признаться Вашему Превосходительству, что аргументы господина Моора, которые во многом совпадают с моими собственными взглядами, снова произвели на меня глубокое впечатление. Кроме того, я думаю, что нам уже, собственно говоря, нечего терять, поэтому мы можем только выиграть. Вот почему я должен сказать, что на месте Вашего Превосходительства я бы согласился с предложением Моора и быстро послал кого-нибудь, чтобы вначале провести с ним ни к чему не обязывающую беседу. Просто изображать овечку, блеять и говорить: "Я не защищаюсь, можешь меня забить," - этим мы немногого добьемся, мы должны думать о будущем и о наших действиях в нем.

Это тем более важно, так как в Южной Германии, как я неоднократно докладывал, существует опасность роста сепаратистского движения. Сегодня у меня был один генерал, который приехал из Штутгарта и сообщил мне, что и там настроение очень неустойчивое. Оно едва ли выдержит большие испытания. То же самое происходит в Баварии, о чем я могу и не упоминать, так как это хорошо известно Вашему Превосходительству. Нужно попытаться сделать все, чтобы сохранить юг и запад. Если же это не получится, то мы должны подготовить все для того, чтобы после войны начать восстановление с востока, а это будет возможно только при наличии поддержки на востоке. Я был бы за то. чтобы правительство, выдержав вначале какое-то время в Берлине, затем переехало в какой-нибудь город в Померании и оттуда начало восстановительную работу. Лангверт и я полностью единодушны в этом отношении. Возможно, закалка иностранной оккупации поможет нашему люмпенизированному народу в средней, западной и южной Германии понять, насколько полезно ему национальное чувство, а тогда все снова придет в порядок.

Позвольте выразить Вашему Превосходительству мое глубокое почтение, с которым остаюсь покорный слуга Вашего Превосходительства

Науманн.

Отто-Эрнст Шюддекопф

Карл Радек в Берлине

Глава германо-русских отношений в 1919 году*

Для развития немецкой революции 1918-19 гг. решающими оказались два обстоятельства. Некогда глубокая и в конечном счете непреодолимая пропасть между правым и левым крылом социал-демократии с 1914 года, которую не удалось преодолеть даже в совместном противоборстве с правыми, но которая как раз в значительной степени способствовала союзу между большинством социал-демократии и старой армией, была решающим элементом внутренней политики. Во внешней политике таким элементом была уверенность Ленина, что Германия созрела для революции и что активная часть немецких трудящихся возьмет на себя руководство мировой революцией. Это ожидание было основано на убеждении в том, что такое развитие, безусловно, необходимо, чтобы революция в России в течение короткого времени не потерпела неудачу.

Оба эти обстоятельства во многом объясняют нервозность, спонтанность и вынужденность многих поступков руководителей революции в Германии, как и поведение

-----------------------------------

*) Otto-Ernst Schuddekopf. Karl Radek in Berlin. Ein Kapitel deutsch-russischer Beziehungen im Jahre 1919, pp. 87-109. Archiv fur Sozialgeschichte, Band II, 1962. Verlag fur Literatur und Zeitgeschehen. Публикуется в переводе с немецкого с сокращениями, обозначенными [...].

советского правительства по отношению к германским революционерам. Трудности внутри страны и угроза вторжения создавали крайне сложное положение, времени было в обрез, и они не думали, что могут рассчитывать только на спонтанность масс, либо на революционную элиту. Поэтому русские революционеры, отвечавшие за политику Германии, стремились к тому, чтобы учесть оба этих фактора в успешных совместных действиях.

Одной из важнейших фигур в этом плане был Карл Радек. Его роль в немецкой революции до сих пор во многом остается неясной, и мы попытаемся рассмотреть ее здесь на основе всех доступных материалов.

[...] Джон У. Уилер-Беннетт, опираясь на данные Даниэля, говорит о знаменитом предложении Радека Германской республике союза против Запада(1). [...] Лионель Кохан утверждает, что в тюрьме большевику Радеку было "вполне уютно"(2) [...]

Вальтер Ратенау, посетивший в 1919 году, в качестве представителя власти Радека в тюрьме и с блеском зачитавший ему свои элегантные тезисы, в 1922 году назвал его "бесспорно умным, но грязным парнем, подлинным образцом мерзкого еврея". [...]

Радек как до ареста, так и во время содержания под стражей развил бурную публицистическую деятельность и опубликовал при содействии своих друзей из КПГ ("Союз Спартака") большое число брошюр. В первой из них была помещена его приветственная речь на Учредительном съезде КПГ 30 декабря 1919 г. "Русская и германская революция и мировая обстановка"(3). Второму съезду КПГ в октябре 1919 г. Радек адресовал свое письмо "Развитие германской революции и задачи Коммунистической партии"(4), которое было опубликовано в 1919 г. в Берлине под псевдонимом Арнольд Штрутан и вторым изданием в Гамбурге в 1920 г. совместно с памфлетом, направленным против гамбургского национал-коммунизма Лауфенберга--Вольфхайма "Современная политика немецких коммунистов и гамбургский национал-коммунизм"(5). Этот памфлет был впервые опубликован в гамбургской газете КРПГ "Коммунистише Арбайтерцайтунг" No 173-176 от 1919 г., а затем в журнале "Ди Интернационале" от 20 декабря 1919 г. В следующем году появились многочисленные отдельные выпуски в виде брошюр, в частности совместно со статьей А. Тальхаймера в брошюре "Против национал-большевизма"(6). На основе тезисов Первого конгресса Коминтерна Радек написал в ноябре 1919 г. в тюрьме на Лертер-Штрассе теоретическую статью "Развитие мировой революции и тактика коммунистических партий в борьбе за диктатуру пролетариата", которая была опубликована КПГ также в 1919 г. В Моабитском изоляторе Радек пишет статью для "правоверных буржуа" на тему "Германия и Россия", которую Гарден опубликовал в газете "Ди Цукунфт" от 7 ноября 1920 г. и затем в сборнике "Руссише Корреспонденц". Во время содержания под стражей Радек подготовил к публикации сборник своих статей, написанных в 1909--1919 гг. под названием "В рядах германской революции"(7), который был издан в 1921 г. в Мюнхене Куртом Вольфом. Публикации этого сборника, посвященного Радеком своей жене Розе, им было уделено особенно много внимания, поскольку он стремился доказать, что участвовал в немецком рабочем движении. Предисловие к сборнику в 1920 году было написано Паулем Фрслихом.