Дедушкины рассказы. История Шотландии с древнейших времен до флодденского сражения 1513 года.

Смуглая Агнес с презрением взирала на усилия графа. Она поднялась со своими дамами на стены замка, и все вместе они принялись вытирать чистыми полотенцами поврежденные метательной машиной места: будто бы булыжники не нанесли и малейшего вреда замку, ну разве что подняли небольшую пыль, которую ничего не стоит стереть куском ткани.

Тогда граф Солсбери приказал своим инженерам использовать орудие иного типа, а именно — деревянный сарай, или дом на колесах, с надежно укрепленной крышей, напоминавшей изгибом спину свиньи, и потому называвшийся, как это животное. В соответствии с правилами ведения войны тех времен, это сооружение подкатывали к стенам осаждаемой крепости или города, и таким образом находившиеся внутри него солдаты, будучи защищены от стрел и камней, могли либо сделать подкоп под стеной, либо продолбить в ней проход с помощью кирки или других горняцких инструментов. Увидев, что машина приближается к стенам замка, графиня Марчская окликнула Солсбери и прочитала ему вот такой издевательский стишок :

Она тут же подала знак, и необъятных размеров камень, специально приготовленный для такого случая, полетел вниз на свинью и разнес ее крышу в щепки. Поскольку английские солдаты, сидевшие внутри, выскочили и пустились наутек, спасаясь от града камней и стрел, обрушившегося на них со стены, Смуглая Агнес крикнула: «Глядите-ка, английская свинья опоросилась!»

Граф Солсбери тоже любил хорошую шутку, даже если обстоятельства к тому не располагали. Как-то раз он подъехал к крепости вместе с рыцарем, облаченным в прочные латы: кожаную куртку, прикрытую трехслойной кольчугой. Однако стрела, пущенная из бойницы неким Уильямом Спенсом, ударила с такой силой, что пронзила сердце всадника, пробив все его защитные одежды. «Это госпожа посылает любовные весточки, — сказал граф, увидев, как мертвый рыцарь рухнул с коня. — Любовные стрелы Смуглой Агнес ранят в самое сердце».

В другой раз графиня Марчская едва не сделала графа своим пленником. Она приказала кому-то из верных ей людей, притворившись предателем, вступить в сговор с осаждавшими замок врагами. Поверив в этот сговор, граф подошел в полночь к распахнутым настежь воротам с поднятой решеткой. Солсбери чуть не вошел внутрь, но тут некий Джон Коупленд, сквайр из Нортумберленда, проскользнул вперед него, решетка тотчас опустилась, и шотландцы лишились важной добычи, а в плен попал человек низкого звания.

В конце концов замок Данбар обрел свободу благодаря Александру Рэмси из Далуолси, — он морем доставил графине пополнение и провизию. Граф Солсбери, узнав об этом, разуверился в успехе и снял осаду, продолжавшуюся девятнадцать недель. Менестрели слагали песни, прославляя стойкость и мужество Смуглой Агнес. Вот такие дошедшие до нас строчки выражают самую суть того, о чем они пели:

Отважный сэр Эндрю Мюррей из Босуэлла, регент Шотландии, умер в 1338 году, когда война бушевала по всей стране. Он был настоящий патриот, и его смерть стала невосполнимой потерей для королевства, которому он служил верой и правдой. О регенте рассказывают историю, свидетельствующую о том, что ему была ни по чем любая опасность. Мюррей находился в горах с небольшой кучкой сторонников, когда английский король с двадцатитысячной армией оказался на подступах к его отряду. Регент узнал об этом, но, поскольку он как раз собирался к мессе, решил не менять своих планов. Когда месса подошла к концу, приближенные регента принялись уговаривать его отступить. «К чему спешить», — невозмутимо произнес Мюррей. Наконец ему привели коня, казалось, он уже готов вскочить на него, и тогда все решили, что отступление вот-вот начнется. Но регент вдруг заметил, что ремень на его латах оторван и велел принести один из своих сундуков, достал оттуда кусок кожи, отрезал, сколько ему требовалось, и собственноручно с великим тщанием сделал именно такой ремень, какого недоставало. К этому времени англичане подошли совсем близко, а поскольку было их несметное количество, некоторые из шотландских рыцарей, рассказывая впоследствии об этом случае историкам, уверяли, что им ни разу в жизни не казалось, что время тянется так долго, как в те минуты, пока сэр Эндрю отрезал полоску кожи. Итак, если бы он проделал все это, желая покрасоваться или похвастать, то более всего походил бы на тщеславного болвана. Но сэр Эндрю уже составил план отступления и был убежден, что хладнокровие и самообладание, как бы он их не выказал, успокоят солдат и укрепят их волю, заставив следовать примеру командира. Наконец он отдал приказ, сам возглавил войско и, превосходно зная характер местности, провел отступление столь искусно, что англичане, несмотря на свое численное превосходство, не смогли взять над ним верх.

Ты, разумеется, понимаешь, мой дорогой дружок, что пока длились все эти долгие и страшные войны, пока захватывали и отвоевывали крепости, солдаты становились пленниками и бились в сражениях, а раненых и убитых было без счета, Шотландия пребывала в самом что ни на есть плачевном состоянии. И никакой закон не мог никого защитить, коли выигрывал тот, чьи руки оказывались самыми сильными, а мечи самыми прочными. И к чему было возделывать землю, если тот, кто сеял, не мог собрать урожай.

Когда вокруг одно горе, нелегко сохранить веру, а людские души до краев наполняются злом и жаждой крови, так что любые человечные и милосердные поступки отметаются без малейших сомнений. Целые семьи вымирали от голода, и их находили потом в лесах, а страна до того обезлюдела, что в ней уже некому было хозяйствовать; даже олени выходили из чащ и их можно было увидеть возле городов и человеческого жилья. Многие вынуждены были кормиться травой, а кое-кто, как говорят, перешел на чудовищную пищу — мясо себе подобных. Один негодяй ставил капканы на людей, словно это было дикое зверье, и лакомился человечиной. Этого каннибала прозвали Кристианом Крюком, так как для своих смертоносных капканов он использовал крюки.

И посреди всех этих бедствий английские и шотландские рыцари и дворяне, едва только две страны хоть ненадолго заключали перемирие, находили замену сражениям, без которых не могли жить, в турнирах и состязаниях. Подобные встречи они устраивали не потому, что им хотелось подраться, а чтобы выяснить, кто самый лучший воин. Но вместо того чтобы помериться силой в борьбе, прыжках или беге, тогда было принято, сойдясь один на один, верхом на коне в полном рыцарском облачении и с копьем наперевес, постараться выбить противника из седла, скинув его наземь. Иногда мечи скрещивали и впешую или бились на топорах, и хотя такие поединки были всего лишь забавой, конец их зачастую оказывался плачевным как в самых настоящих смертельных схватках. В позднейшие времена острия мечей специально затупляли, а с пик снимали стальные наконечники, но в те дни, о которых мы ведем речь, на турнирах пользовались точно тем же оружием, что и в бою.

Весьма необычное развлечение подобного рода устроил для шотландских и для английских воинов Генрих Ланкастер, который в то время носил титул графа Дерби, а впоследствии стал английским королем Генрихом IV.

Он пригласил Рыцаря Лидздейлского, Славного сэра Александра Рэмси и еще двадцать доблестных шотландских рыцарей на турнир, который должен был состояться возле Берика. С почестями приняв гостей и оказав им всяческие знаки внимания, граф