Неизвестная блокада

Таким образом, с 1944 г. стала прослеживаться тенденция фиксирования антисоветских настроений в партийной среде отдельно от общих настроений и накапливания этой информации на Литейном. Такое положение вещей, вероятно, возникло не случайно. То ли в партии в период войны действительно назрел кризис, и органы госбезопасности реагировали на него, то ли НКГБ решил перехватить инициативу в структуре органов управления, создав очередной «центр». Возможно, что существовал «заказ» на подобную информацию из Москвы (Сталин или Берия) для проведения партийной «чистки» в связи с глубокими изменениями, которые произошли внутри советской элиты и значительным ростом влияния региональных лидеров и военных. Наличие компрометирующего материала об антисоветски настроенных членах партии могло быть использовано против тех, кто своевременно их не выявил или, хуже того, «потворствовал» или «покровительствовал» им.

Большая часть зафиксированных высказываний характеризовалась как «враждебное отношение к существующему строю» (9 случаев), хотя и в других отмеченных агентурой заявлениях в той или иной степени это «враждебное отношение» было весьма четко выражено. Спектр этих настроений был очень широк — от констатации общего недовольства существующим положением вещей и необходимости возвращения к «ленинским традициям», до сравнения советской системы с американской демократией и предположением, что ситуация может измениться как изнутри, так и под воздействием внешних факторов.

В целом приведенные УНКГБ высказывания весьма красноречивы. Они, безусловно, верно отразили настроения значительной части общества. Для многих появились новые объекты для преклонения — Америка и Англия¹⁰². Власть должна была быстро реагировать на эти факты, дистанцируясь от своих союзников. Продолжение тесных отношений с демократиями могло породить соответствующие ожидания и еще более подорвать доверие народа к советской власти.

«Я вынес твердое убеждение, что абсолютно все население Советского Союза в той или иной степени недовольно советской властью. В массах назрел вопрос, что борьба с большевизмом есть закономерная необходимость ...» (зав. кафедрой марксизма-ленинизма Театрального института И.А. Власов).

«Что за безобразная система нашего правительства, везде чувствуется эта система, говорящая о низости жизни. Вот посмотришь на нашу дикую систему и сравнишь ее с американской, так надо сказать, что там люди живут и над ними никто не издевается, сами себе хозяева, их личность неприкосновенна.

Если эта система не изменится, то так жить нельзя — или умирать или бежать от этого мира. Надо ломать все, надо, чтобы народ понял, что может быть значительно лучший мир, с лучшими условиями жизни и тогда сам народ изменит систему...» (главный металлург завода N181 Р.Г.Либерман).

«Порядков у нас нет, управлять государством не умеют. Идейных коммунистов у нас тоже нет, остались одни шкурники. Чтобы дать возможность крестьянству жить хорошо, надо распустить колхозы и дать ему полную свободу.

Вообще у нас в стране нужно все перевернуть и начать жить по-новому. Для этого нам нужен «новый Ленин», который бы смог взяться за это дело» (рабочий 2-й ГЭС И.Е.Емельянов).

«Я знаю много людей, которые жутко недовольны, но все молчат, все боятся, так как у нас расправляются не стесняясь. Мы в основном должны надеяться на вмешательство извне, потому что США и Англия при их могуществе не будут долго нас терпеть, они либо постараются уничтожить этот порядок, либо нас совершенно изолируют» (зам. начальника Ленгорпромстроя Л.Г. Юзбашев).

«Россия вся голодает и нищенствует. На Урале по несколько месяцев люди не получают зарплату, колхозы работают лишь для выполнения госпоставок. Россия не имеет сапог, не имеет тряпки прикрыть тело....»¹⁰³

Вскоре после окончания войны блокадная и «окопная правда» дополнились «правдой заграничных походов». Возвращавшиеся из Европы домой военнослужащие, встречаясь с горькими реалиями советской действительности, были не только источником разнообразной информации, но и неизбежных в таких случаях сравнений и обобщений, которые в большинстве случаев были не в пользу существующего режима. Они оказывали воздействие на самые широкие слои населения, включая и членов партии:

«Демобилизованные из Красной Армии, бывшие в ... Германии, Чехословакии, Прибалтике, возвратились в Россию недовольными, т.к. человек, поживший за границей, вряд ли теперь слепо будет верить в советскую «зажиточность» и эти люди еще «сделают погоду», т. к. в их руках есть материал, чтобы опровергнуть «правду» советской жизни» (директор Кузнечного рынка Н.Г. Михеев).

«Нельзя осуждать русский народ, что их сделали ворами, их сначала сделали нищими. Вы посмотрите на всех нас, разве мы не нищие. Наша советская система сделала нас такими. Мы вынуждены красть. Если у человека все есть, зачем он пойдет к другому? А он пойдет потому, что у него нет и негде взять. Сколько ты не работай, все равно будешь голоден. В Америке безработый лучше обеспечен, чем наш инженер, имеющий работу».

«В Советском Союзе нет и не может быть демократии, она существует только на бумаге... Демократия возможна только там, где существуют несколько партий.

Выборы в Верховный Совет есть прямое выполнение директив партии. Избранные в состав счетной комиссии по выборам являются не избранниками народа, а заранее намеченными людьми» (работник завода им. Ленина М.А.Зубрицкий)¹⁰⁴.

Приведенные цитаты довольно точно отражают настроение населения города в тот период. Соответственно, возник крайне нежелательный для верховной власти образ Ленинграда — ореол города-героя-Мученника в СССР и за пределами страны, с одной стороны и наличие глубокого неприятия режима значительной частью его элиты и населением, — с другой.

Стремительная карьера многих выходцев из Ленинграда в послевоенное время, поставившая под угрозу стабильность положения ближайшего окружения Сталина, спровоцировала драматическое разрешение конфликта. В ходе «ленинградского дела» была проведена глубокая «стерилизация» элиты северной столицы, а собственно ленинградское население существенно «разбавили» выходцами из провинции. Пророчески прозвучали слова Сталина на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа Москвы 9 февраля 1946 г.:

«Говорят, что победителей не судят (смех, аплодисменты), что их не следует критиковать, не следует проверять. Это неверно. Победителей можно и нужно судить (смех, аплодисменты), можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей (смех, аплодисменты): меньше будет зазнайства, больше будет скромности. (Смех, аплодисменты)»¹⁰⁵.

¹Любимов А.В. Торговля и снабжение в СССР в годы Великой Отечественной войны. М.: Экономика, 1969. С.20—22.

²Микоян А.И. Так было. Размышления о минувшем. Москва: Вагриус, 1999. С.426—427. В марте 1942 г. Жданов потребовал прекратить посылку индивидуалных подарков московскими организациями в Л-д, поскольку это «вызывает нехорошие политические последствия». — Берггольц М. Ф. Указ. соч. С. 190.

³Забегая вперед, следует сказать, что даже колоссальные потери населения в период первой блокадной зимы не показались достаточным основанием для членов Военного Совета Ленинградского фронта, которые 11 марта 1942 г. приняли Постановление № 00713, не предполагавшее принудительной и обязательной эвакуации из Ленинграда. Именно об этом в своем письме от 20 мая 1942 г. заместителю начальника УНКВД ЛО Иванову напомнил заместитель военного прокурора Ленинграда Грибанов. Военная прокуратура, проверявшая заявления ряда лиц, не желавших уезжать из города, обратила внимание на недопустимость давления на граждан со стороны органов НКВД и милиции в вопросах эвакуации. — Архив УФСБ ЛО. Ф.21/12. Оп.2. П.н.44. Д.3. Л.35. 5 июля 1942 г. ситуация изменилась, когда Военный Совет принял постановление о необходимых мероприятиях по превращению Ленинграда в военный город, которое обязывало Ленгорсовет и Ленинградскую эвакуационную комиссию в период с 5 июля по 15 августа 1942 г. эвакуировать из Ленинграда до 300000 человек. — Ленинград в осаде. С.84—85.