Поход Русов на Константинополь в 860 году и начало Руси

Выше по течению Днепра жили представители Днепро-Двинской культуры (VIII–V вв. до н.э. — II–IV вв. н.э.). Здесь проживали балтские племена ^{233}. А надо сказать, что племена балтов и славян в те времена еще мало отличались по языку.

Основываясь на археологическом материале в Прибалтике и данных античных источников, Н.И. Петров считает, что «именно в I в. по P. X. (точнее — во второй его половине) начинают осваиваться восточноевропейские речные пути, связывавшие Причерноморье с Балтикой. И, таким образом, путешествие св. Андрея в Рим (по рекам Восточной Европы и далее — через юго-восточную Прибалтику — по Янтарному пути) оказывается вполне возможным предприятием. Из Поднепровья к побережью Балтийского моря апостол мог пройти, присоединившись, например, к группе торговцев, привлеченных дошедшими до Причерноморья слухами о самбийском янтаре» ^{234}. (См. карту на вклейке).

Если апостол Андрей шел в Балтику по Западной Двине, как предполагает Н.И. Петров, потом по южному берегу моря до устья Вислы, то он не мог не миновать и славян-венедов. Так что присутствие славян на части пути апостола Андрея, известного как путь «из грек в варяги» было весьма вероятным.

Необходимо отметить, что почти все нападения русов на Византию отмечены чудесами и последующим крещением нападавших. Первое такое чудо описывает Феодор Синкел в своей проповеди «О безумном нападении безбожных аваров и персов на богохранимый град и об их позорном отступлении благодаря человеколюбию Бога и Богородицы». Речь идет о совместном нападении авар, персов и славян-русов на Константинополь в 626 г., которое было описано выше. «А в состоявшемся на море сражении Богородица потопила их моноксилы вместе с командами перед собственным ее Божьим храмом во Влахернах, так что весь этот залив заполнился мертвыми телами и пустыми моноксилами, которые носились по воле волн, плавали бесцельно, если не сказать бессмысленно. Всего этого было так много, что по заливу можно было ходить, словно посуху. Что одна только Дева вела это сражение и одержала победу, несомненно, явствовало из того, что сражавшиеся на море в наших судах были обращены в бегство первым же натиском вражеских полчищ. Дело уже шло к тому, чтобы они поворотили корму и открыли врагам легкий доступ к городу, если бы человеколюбивая Дева не упредила этого своим могуществом и не явила бы свою силу. Не так, как Моисей, который растворил Чермное море жезлом, а потом снова сдвинул воды, — но одним только мановением и велением Богородица опрокинула в море фараоновы колесницы и все его воинство и потопила в воде разом всех варваров вместе с их плотами и лодками. Некоторые говорят, что наши воины были подвигнуты к отступлению не страхом пред противником, но что сама Дева, желая показать свою власть творить чудеса, приказала им притворно отступить, чтобы варвары потерпели полное крушение около ее святого храма, нашей спасительной пристани и тихой гавани — Влахернского храма Богородицы. И можно было видеть дивное зрелище и великое чудо: весь залив сделался сушей от мертвых тел и пустых моноксил, и по нему текла кровь. А те немногие из варваров, которым удалось, благодаря умению плавать, добраться до северного берега и избежать гибели в море, — даже и они бежали в горы, хотя никто их не преследовал» ^{235}.

Необходимо отметить, как и в случае с нападением в 860 г., в 626 г. произошло похожее чудо благодаря заступничеству Богородицы и связано это чудо тоже с храмом во Влахернах. Так же как после нападения 626 г. был учрежден новый церковный праздник 7 августа, который отмечен в «Синаксаре Константинопольской Великой Церкви»: «И лития происходит во Влахернах на (нашествие) варваров (…) И память освобождения от варваров, когда по ходатайствам Пресвятой Богородицы потонули они во рву (залив Золотой Рог. — С. Ц.)» ^{236}. Аналогичный праздник был учрежден в Константинополе и после нападения русов в 860 г.

Первое крещение князя и бояр русов известно из Жития Стефана Сурожского, бывшего в Сурожи первым архиепископом и умершего в конце VIII — начале IX в. Само Житие датируется первой половиной IX в.

«По смерти же святого (Стефана Сурожского. — С. Ц.) минуло мало лет. Пришла рать великая русская из Новгорода, князь Бравлин весьма силен и, попленив от Корсуня до Корчева, со многою силою пришел к Сурожу. Десять дней продолжалась злая битва, и через десять дней Бравлин, силою взломав железные ворота, вошел в город и, взяв меч свой, подошел к церкви святой Софии. И разбив двери, он вошел туда, где находится гроб святого. А на гробе царское одеяло и жемчуг, и золото, и камень драгоценный, и лампады золотые, и сосудов золотых много. Все было пограблено. И в тот час разболелся Бравлин, обратилось лицо его назад, и, лежа, он источал пену. И сказал боярам своим: “Верните все, что взяли”. Они же возвратили все и хотели взять оттуда князя. Князь же возопил: “Не делайте этого, пусть останусь лежать, ибо хочет меня изломать один старый святой муж, притиснул меня, и душа изойти из меня хочет”. <…> Ине вставал с места князь, пока не сказал боярам: “Возвратите все, сколько пограбили, священные сосуды церковные в Корсуни и Корчи, и везде, и принесите сюда все и положите к гробу Стефана”. <…>

И затем устрашающе говорит святой Стефан князю: “Если не крестишься в моей церкви, не уйдешь отсюда и не возвратишься домой”. И возопил князь: “Пусть придут попы и окрестят меня. Если встану и лицо мое вновь обратится, то крещусь”. И пришли попы и архиепископ Филарет, и сотворили молитву над князем, и крестили во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. И снова обратилось его лицо вперед. Крестились же с ним и все его бояре. Но еще шея его болела. И сказали попы князю: “Обещай Богу, что всех мужей, жен и детей, пленных от Корсуни до Корча, ты велишь освободить и вернуть назад”. Тогда князь повелел отпустить всех пленников восвояси. И в течение недели не выходил он из церкви, пока не дал великий дар святому Стефану. И отошел, почтив город, людей и попов. И, услышав об этом, другие ратники опасались совершать нападения, а если кто и совершал таковые, то уходил посрамленным» ^{237}.

Это крещение новгородского (А.Г. Кузьмин считает, что поскольку Новгород в «Житии» это буквальный перевод греческого Neapoliz, речь идет об известном по источникам Неаполе Скифском, находившимся недалеко от Симферополя) князя Бравлина и его бояр уже могло дать некий резонанс — не зря же русы арабских источников середины IX в. называли себя христианами. К тому же не следует забывать, что, торгуя с арабами, русы шли к Каспийскому морю через земли хазар, среди которых было немало христиан. Крещены были к этому времени частично и аланы, с которыми русы часто находились в союзнических отношениях.

«Житие Георгия Амастридского», написанное между 820 и 842 гг. Игнатием, ставшем впоследствии Никейским митрополитом, не говорит о крещении русов, а только о чуде. «Когда варвары вошли в храм и увидели гробницу, они вообразили, что тут сокровище, как и действительно это было сокровище. Устремившись, чтобы раскопать оное, они вдруг почувствовали себя расслабленными в руках, расслабленными в ногах и, связанные невидимыми узами, оставаясь совершенно неподвижными, жалкими, будучи полны удивления и страха и ничего другого не имея силы сделать, как только издавать звуки голоса» ^{238}.

Так что можно смело утверждать, что русы до похода 860 г. были не только осведомлены о христианстве, но, возможно, что в их среде уже были христиане, что не могло не облегчить их крещения после этого похода. Тем более что в одном из исламских источников, созданном до похода русов на Константинополь, говорится, что купцы-русы объявляли себя христианами.