История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.

Отношения с правительством той части шляхты, что сумела доказать свое аристократическое происхождение, оставались сложными. Участники восстания дождались царской амнистии. Но власти не доверяли местному дворянству. Николаевское правительство хотело создать в Беларуси надежный слой русских помещиков, если не взамен, то хотя бы в противовес здешней шляхте и её культуре. Ради этой цели были объявлены различные льготы для новых землевладельцев. Однако малоурожайные беларуские земли не привлекали искушенных хозяев, поэтому выделяемые участки обычно брали русские чиновники, служившие в западных губерниях. А они, получив землю, не спешили расставаться со службой и, к тому же, не имели ни средств, ни знаний, ни желания для того, чтобы успешно конкурировать с местными помещиками.

Разгром системы просвещения. Под влиянием восстания 1831 года царское правительство пришло к выводу, что учебные заведения «всей Западной России не менее нуждаются в полном преобразовании, чем учебные заведения Белоруссии».

Все учебные заведения, по планам властей, надо было подвергнуть «полному преобразованию в духе основных начал той самой системы, которая стала приводиться во исполнение в Витебской и Могилёвской губерниях». Так, униатские и католические монастырские школы превращались в светские уездные училища и гимназии.

В начале 1832 года император Николай поручил Комиссии духовных училищ обязать всех руководителей и преподавателей семинарий западных губерний направлять образование и воспитание к укреплению чувства духовного единства с Россией, дабы их воспитанники в дальнейшей своей деятельности заботились о распространении этого чувства среди местного населения.

Активное участие студенческой и ученической молодежи в восстании стало одной из причин того, что Николай I в мае 1832 года своим указом закрыл Виленский университет — как рассадник вольнодумства и сепаратизма. Правда, медицинский факультет «высочайшим повелением» тогда же преобразовали в Медико-хирургическую академию, а богословский факультет — в духовное училище для католиков.

Но и эту академию в 1842 году закрыли за участие её студентов в польском освободительном движении. Тогда же духовное училище перевели в Петербург. А университетские ценности (библиотеку, оборудование кабинетов, музей) увезли из Вильни в Киев, где с 1834 года действовал университет Святого Владимира.

Лишив беларускую и польскую молодежь возможности учиться в университете у себя дома, правительство выделило, начиная с 1833 года, 50 ежегодных стипендий для обучения в Петербургском и Московском университетах «благонадежных» выпускников беларуских гимназий. Позже к этому добавили по 5 стипендий в каждом из имевшихся в империи университетов. Понятно, что указанная мера тоже ставила целью русификацию беларусов.

Наконец, в 1848 году в Беларуси появилось русское высшее учебное заведение: Горы-Горецкий земледельческий институт. Он находился в Оршанском повете и был единственным институтом такого профиля во всей Российской империи. Его студенты проходили практику в имениях местных помещиков. Благодаря практикантам, хозяева усваивали методы научной агрономии и зоотехники, а практиканты — шляхетский дух свободы. В студенческой среде снова начали распространяться патриотические идеи. Горы-Горецкий институт перенял эстафету вольнодумства от Виленского университета.

После закрытия Виленского университета все средние учебные заведения учебного округа оказались в распоряжении царских чиновников. Они приступили к замене польских школ русскими. В результате их неустанного труда на этом поприще численность гимназий и поветовых училищ сначала сократилась в беларуских губерниях вдвое и только в 1844 году снова достигла уровня 1831 года.

Школы при костёлах и монастырях власти закрывали вообще. Преподавание на польском языке было запрещено во всех учебных заведениях. Однако местные учителя далеко не всегда могли вести обучение на русском языке. Тогда их по мере возможности заменяли выходцами из центральной России. Русские учителя получали деньги на проезд и повышенные оклады. Но в западные губернии ехали преимущественно разночинцы, то есть, выходцы из низших слоев общества, с точки зрения властей — недостаточно благонадежные. Лучше их решали задачи русификации русские священники, которых привлекали к преподаванию в начальных школах.

Однако вся империя в целом не имела столько интеллигентов (а тем более благонадежных), чтобы с их помощью успешно вести русификацию беларуского края. В 1839 году приехавшие из России учителя составили в Беларуси только 17 %. Качеством обучения русские школы значительно уступали польским. К тому же полонизированная шляхта не признавала ценности русской культуры. Народных школ было мало. Крепостническое презрение к крестьянам и бедная казна обрекали их на неграмотность, зато спасали от русификации.

Царь Александр II (правил в 1855–1881 гг.), взойдя на престол, посчитал за лучшее возобновить в учебных заведениях беларуского края преподавание на польском языке.

Продолжение революционной борьбы. Правительственные круги не обращали никакого внимания на беларуское крестьянство и народную культуру. Население края считаюсь либо польским, либо полонизированным. Таких взглядов придерживались и члены «Особого комитета». Не удивительно, что в ответ на политику русификации местные помещики и особенно шляхетская интеллигенция снова стали искать спасение в борьбе за возрождение Речи Посполитой. Всё, что исходило от царского правительства, они считали реакционным, а всё польское — передовым. Поэтому интерес к польской культуре только возрастал.

Польская эмиграция не отказалась от идеи вооруженной борьбы за свободу Польши. Так, видный деятель польских эмигрантских кругов в Париже Юзеф Заливский призывал «идти в русскую Польшу» и вести там партизанскую войну, а параллельно готовить за пределами империи армию вторжения. В Гродненскую губернию проник член Национального Польского комитета Михаил Валович. Он первым предложил соединить революционное движение шляхты с крестьянским движением. Пан-бунтарь действовал в окрестностях Слонима и Новогрудка, готовил вооруженное выступление и организовывал партизанские отряды. Крестьяне долго прятали его на хуторах. Но всё же Валович был схвачен и в 1833 году повешен в Гродно.

На смену погибшим борцам приходили новые. Например, польский революционер Шимон Канарский по поручению руководства парижских эмигрантов в 1835–38 годах объехал весь беларуский край и западную часть Украины, занимаясь революционной агитацией. Благодаря умелой конспирации жандармы долго не могли выследить его. Весной 1838 года Канарского всё же арестовали на пути из Вильно в Минск, а в феврале 1839 года казнили. Во время следствия жандармы узнали о существовании «Союза польского народа», которым руководил Канарский. Эта тайная организация имела свою типографию, была широко разветвлена, а своей целью ставила возрождение демократически реформированной Речи Посполитой.

«Демократическое общество» Савича. В ходе следствия по делу Канарского всплыло имя Франтишека Савича, студента Медико-хирургической академии в Вильне, сына священника из Валетичей, что возле Пинска. Стало известно, что он возглавлял тайное студенческое «Демократическое общество», которое действовало с 1836 года самостоятельно, а позже вошло в организацию Канарского. В 1838 году Савича арестовали, затем отправили рядовым солдатом на Кавказ, в действующую армию. Вскоре он бежал. Раздобыв фальшивые документы, Савич открыл медицинскую практику в одном из местечек Житомирского повета, но умер от холеры.

Жандармы упорно искали Савича, чтобы судить вторично. И не случайно. Они нашли политическую программу «Демократического общества». Она провозглашала право всех наций на создание независимых государств, содержала призыв к народам России объединиться в борьбе против самодержавия и крепостничества путем народного восстания. Такие идеи в многонациональной империи были гораздо опаснее тех, что пропагандировали филореты или декабристы. Поэтому Медико-хирургическую академию сразу закрыли.