Их хотели лишить Родины

— Не может этого быть, — возразил Ткаченко, не допуская мысли, что командование русских войск может пойти на такое вероломство. Но это было так. Вдоль всего пути следования куртинцев были расставлены вооруженные посты солдат 3-й бригады, за которыми находились стрелковые и пулеметные роты во главе со своими офицерами.

Стало ясно, что куртинцы попали в засаду. Об этом говорили и вооруженные люди, и боевой порядок, в котором находились подразделения 3-й бригады.

Еще один — два километра пути, и все убедились, что 10 тыс. человек, вышедших по призыву генерала Занкевича на соединение бригад без оружия, оказались в сплошном кольце вооруженных солдат 3-й бригады, которые все были пьяны и вели себя так, что каждую минуту от них можно было ожидать открытого вооруженного нападения. Раздумывать было поздно. Совет понял, что он дал себя обмануть и что теперь, как никогда, нужны выдержка и спокойствие. Поэтому куртинцы продолжали свой путь.

В пункте, намеченном для соединения бригад, куртинцев встретили генералы Занкевич и Лохвицкий, старшие командиры и военный комиссар Рапп.

Генерал Занкевич, расплываясь в довольной улыбке, с напускной торжественностью держа руку под козырек, подошел к Глобе, окруженному членами Совета, и сказал:

— Благодарю вас, господа, за покорность, внимание к моим приказам и подчинение Временному правительству! — И, не дожидаясь ответа, сразу же обратился к солдатам:

— Благодарю и вас, братцы, храбрые воины не царской, а новой, революционной армии! Я счастлив, что вы наконец одумались и сами пришли искупить свою вину. Я буду рад сегодня же телеграфировать Временному правительству и военному министру, что вы, вчера еще непокорные войска, сегодня раскаялись и готовы выполнить любой приказ...

На речь Занкевича не последовало ни криков «ура», ни возгласов одобрения. Все затихло в тревожной тишине... [149] И Занкевич, постояв несколько секунд в таком положении, под гробовое молчание куртинцев, уступил свое место командиру 5-го полка 3-й бригады полковнику Котовичу, который объявил:

— Все пришедшие на соединение дивизии располагаются на месте, отведенном для каждого полка. Вам сейчас раздадут палатки и укажут место для разбивки лагеря поротно. Через полчаса вам подадут кухни с готовым горячим обедом...

Полил сильный дождь. Кругом было голое поле, заросшее бурьяном. Солдаты спокойно выслушали речь Занкевича и объявление полковника Котовича. Но как только последний кончил говорить, поднялся страшный шум. Послышались голоса: «Обман, позор!», «Все равно силой не возьмете!», «За себя постоим!»

Занкевич и все его окружение не ожидали этого. Они считали, что куртинцы все еще не разобрались в их хорошо организованной ловушке. Поднявшийся шум, протесты и угрозы заставили Занкевича обратиться к Глобе с вопросом: «Что это значит?» Глоба, не отвечая Занкевичу, подал рукою знак солдатам успокоиться, быстро повернулся к нему и сказал:

— Господин генерал! Объединение бригад и ваши гарантии явились не чем иным, как беспримерным обманом. От имени Совета и десяти тысяч солдат заявляю, что мы не будем размещаться здесь, в поле, и вернемся в лагерь. Я прошу вас не чинить нам никаких препятствий, иначе я не ручаюсь и за вашу жизнь. Все это может произойти и произойдет в том случае, если вы сделаете хоть одну попытку обратить против нас оружие обманутых вами солдат. Вся ответственность за возможное кровопролитие ляжет на вас. Но заверяю вас, что никакая сила не заставит ни одного солдата оставаться здесь...

— Мы просим вас, — сказал в заключение Глоба, — сдержать свое слово относительно гарантии и дать нам возможность вернуться в Куртин. Распорядитесь убрать вооруженные части с нашего пути и назначьте офицеров, которые вывели бы нас отсюда. Это будет лучшим выходом из создавшегося положения.

Спокойная и твердая речь Глобы и решимость, написанная в этот момент на лице каждого солдата-куртинца, заставили Занкевича отказаться от своего плана. Он еще раз понял свое бессилие сломить волю революционных солдат. [150]

Отпустив бригаду обратно, Занкевич приказал всем офицерам стать во главе своих подразделений, вернуться в Куртин и ожидать его дальнейших распоряжений...

Под усилившимся дождем 1-я бригада вечером прибыла в Куртинский лагерь, счастливо избежав благодаря своему единству и сплоченности расставленной ей генералом Занкевичем ловушки.

Следует сказать, что вопрос о разоружении революционных солдат методом «соединения» бригад командованием русских войск во Франции был хорошо продуман и тщательно подготовлен. Когда куртинцы покинули лагерь и пошли на соединение дивизии к станции Клерво, в Куртин направились две вооруженные роты 3-й бригады. Во главе рот шли их командиры капитаны Шмидт и Жуков. Одна из рот шла в лагерь с северной, а другая — с северо-западной стороны. Густой лес хорошо скрывал их движение к лагерю и давал возможность незамеченными вплотную подойти к нему.

Первая задача этих рот заключалась в том, чтобы проникнуть в центральную часть лагеря, где располагалась раньше 3-я бригада и находились склады с боеприпасами. Затем они должны были занять казармы с оружием, где, как они полагали, находятся одни дневальные, которые не в состоянии будут оказать им сопротивление.

Но солдаты, оставленные для охраны лагеря, заметили движение вооруженных рот раньше, чем те предполагали. Куртинцы быстро подготовили несколько пулеметов и стали выжидать, что предпримут внезапно появившиеся незваные гости. Когда солдаты 3-й бригады вступили во дворы крайних казарм, куртинцы скомандовали им «Стой!» и затрещали затворами пулеметов. Не ожидая такой встречи, роты 3-й бригады растерялись и поспешно отступили.

Как выяснилось впоследствии, эти две роты 3-й бригады, проникшие в Куртинский лагерь, составляли передовой отряд, за которым следовали еще несколько рот в качестве подкрепления. Задача их состояла в том, чтобы овладеть всем лагерем, складами и оружием и тем самым лишить солдат 1-й бригады возможности возвратиться в лагерь и разместиться в своих казармах.

Однако коварный план генерала Занкевича и на этот раз потерпел крах. Его сорвала бдительность революционных солдат, охранявших лагерь.

Утром 5 августа дежурные по ротам доложили Совету, [151] что офицеры, пришедшие вчера вечером с бригадой в Куртин, ночью ушли в лагерь Фельтен. Чтобы оправдать свое недостойное поведение, офицеры заявили Занкевичу и военному комиссару Раппу, что якобы «бунтовщики» под предводительством вожаков Куртинского Совета пытались арестовать их и учинить над ними расправу. Поступок офицеров и сфабрикованная ими новая версия о бунтарском поведении «мятежных» солдат еще более увеличили недоверие и ненависть солдат к офицерам.

В 11 часов утра того же дня в лагерь ля-Куртин прибыли военный комиссар Рапп, начальник дивизии генерал Лохвицкий и представитель французских военных властей ле Лонг. Прибывшие направились в Совет, где генерал Лохвицкий сразу же приступил к делу.

— По приказанию представителя Временного правительства генерала Занкевича, — начал Лохвицкий, — я вместе с комиссаром господином Раппом и представителем высших властей французского командования прибыл к вам лично для переговоров.

Сделав короткую паузу, Лохвицкий продолжал:

— Ваше молчаливое согласие подчиниться Временному правительству, выраженное вами вчера, сегодня снова нарушено. Все, что нам стало известно от офицеров, посланных к вам для восстановления порядка и бежавших ночью от вас вследствие покушения на их жизнь, огорчает нас. Ваш поступок достоин сожаления. Офицеры заявили нам, что они отказываются стать во главе мятежных солдат. Посылая со мною своего представителя, высшее французское командование желает убедиться само, хотите ли вы повиноваться военным законам и сегодня же, к четырем часам пополудни, сложить оружие, которое будет взято под охрану французскими солдатами. Если же вы откажетесь выполнить это приказание, то с завтрашнего дня к вам будут применены крайние меры непосредственно французскими властями...