История города Рима в Средние века

За возмущением кардинала последовал еще более жестокий удар для папы.

9 августа 1240 г. из аббатства Гротта Феррата он созвал в Рим собор на ближайшую Пасху. Мысль о соборе исходила от императора, но теперь уже Фридрих не мог допустить судебного решения трибунала, заранее неприязненно к нему настроенного тогда как его победоносное оружие сделало его господином большей части Северной и Средней Италии и когда его враг находился в самом стесненном положении а сам он был полон надежды продиктовать условия мира в Риме. Поэтому он послал духовенству письменные извещения, в которых запрещал ему ехать на собор, настойчиво отговаривал его от этого и отказывал ему в охране безопасности. Замечательное письмо одного независимого клирика рисует нелестную для Рима картину опасностей, ожидавших епископов в самом городе. «Как можете вы, – говорит он, – быть в безопасности в Риме, где все, граждане и духовенство, ежедневно сражаются за и против обоих противников. Жара там невыносимая, вода гнилая, пища грубая и сырая; воздух там можно ощупать руками, и он кишит москитами; всюду множество скорпионов; народ грязен и отвратителен, полон злобы и бешенства. Под всем Римом выкопаны пещеры, и из катакомб, наполненных змеями, подымается ядовитый и смертоносный туман».

Многие прелаты Испании, Франции и Верхней Италии, несмотря ни на какие опасности, не отказались от путешествия в Рим. Легат Григорий из Романьи, кардиналы Иаков Пекорарио из Пренесте и Оттон (церковь Св. Николая) собрались в Генуе. Путешествие со слепой самоуверенностью было предпринято на генуэзских кораблях и продолжалось до тех пор, пока на высоте мыса Мелориа они увидели паруса Пизанской республики и сицилийского флота, которые с боевыми намерениями шли к ним навстречу. Знаменитое морское сражение 2 мая 1241 г. возле островов Монте-Кристо и Джиглио было одним из самых удивительных зрелищ, когда-либо виданных на море. Более ста прелатов, кардиналов, епископов и аббатов были трепещущими зрителями смертоносного боя и вместе с тем являлись его целью и наградой победы. После того как генуэзские галеры были рассеяны и вместе с войсками и прелатами отчасти были потоплены, отчасти взяты в плен, императорский адмирал со своей добычей, торжествуя, направился в Неаполитанский залив. Несчастные священники в течение трех страшных недель плыли по морю, в оковах, страдая от жары, голода, жажды и насмешек грубых матросов, пока не достигли темниц Неаполя или Сицилии. Здесь они повесили, как жаловался вместе с ними папа, арфы свои на плакучих ивах Евфрата и стали ждать приговора фараона. Захват духовных лиц обратил на себя общее внимание и наделал много шума; церковь никогда не простила императору этого «безбожного посягательства». Он получил в Имоле известие об этом смелом нападении, освободившем его от собора. Счастье покровительствовало его знаменам: Генуя была унижена, Милан побежден верными павийцами, Беневент завоеван, геройская Фаэнца после долгой осады пала 14 апреля. Поэтому Фридрих решил, вместо того чтобы осаждать Болонью, снова идти на Рим; Фано и Сполето покорились ему в июне, и, двигаясь через Риети и Терни, он подошел к Риму, к чему его побуждал кардинал Колонна. Так война между папой и императором разгорелась новым пламенем, и насколько она была бедственна для Европы, видно было из того, что как раз в это время к стыду ее, пришло известие о нападении с Востока диких варваров. Татарские орды Октая опустошили Россию, Польшу и дунайские страны и возобновили на латинском западе тот страх, который некогда предшествовал гуннам. Христианский мир умолял императора и папу о спасении, но, к своему глубокому стыду, слышал от папы проповедь крестового похода против императора, а от императора – что он лишь тогда может пойти против татар, когда принудит к миру папу. В июне 1241 г он написал римскому сенату, что им получено уведомление о наступлении татар на границы империи; он идет форсированным маршем, чтобы заключить мир с папой; город должен восстать и помочь ему, чтобы он после окончания итальянских смут мог отвратить от империи безграничное бедствие.

Он отправил послов к папе; даже его родственник Ричард Корнваллийский, возвратившийся в июле с Востока, был в Риме в качестве посланника, но не наше доступа к Григорию. Этот непреклонный старик хотел, подобно Григорию VII скорее умереть, чем уступить. Несмотря на отпадение кардинала Колонна и его дома, у него еще были друзья в Риме. Правда, в начале 1241 г. Анибале дельи Анибальди и Оддо Колонна, племянник кардинала, занимали должности сенаторов; следовательно, императорская партия с этого времени стояла рядом с папской, но так как эти сенаторы в марте снова утвердили мирный договор 1235 г., то из этого следует, что Григорий все-таки оставался господином в городе. Ему даже удалось в мае 1241 г, перенести новый выбор сената на Орсини, противников Анибальди и Колонна и вождей гвельфов: Матеус Рубеус сделался единственным сенатором. Этот знаменитый человек, бывший когда-то покровителем св. Франциска, был сын Иоанна Гаэтани Орсини и Стефании Рубеа, внук Урсуса, родоначальника их дома. Он сам был родоначальником могущественного рода, который разделился на много ветвей. Его сыновья и внуки наполняют римские летописи своими именами и делами на папском троне в звании кардиналов и в сенаторском кресле в Капитолии.

Если Рим остался верен папе, то он был обязан этим исключительно неутомимому рвению главы гвельфов. Опасность была велика, так как гибеллины восстали при известии о победах Фридриха. Кардинал Колонна, призывавший их к восстанию, и бывший сенатор Оддо укрепили свои дворцы в термах Константина и гробницу густа, которая под простонародным названием Л я г у с т а снова в это время появляется после долгого забвения. Она еще в старину была ядром принадлежавших Колонна укреплений на Марсовом поле, к числу которых принадлежало также близлежащее Monte Citorio (Mous Acceptorii). Матеус Рубеус повел свои дружины на штурм этого мавзолея, где, может быть, находился сам Оддо, тогда как кардинал был в Палестрине, оттуда он занял для императора Монтичелли, Тиволи и Луканский мост на Анио. Фридрих удивлялся, найдя в кардинале такой воинственный дух и такую сильную себе поддержку; следуя его призыву, он пошел в Тиволи, который добровольно отворил ему ворота. Войска его опустошили всю страну от Монте Альбано и Фарфы до Латинских гор. Он велел разрушить Монтефортино, укрепленный племянниками Григория IX, Конти, и из ненависти к папе приказал заковать пленных. Только одна разрушенная башня осталась здесь как памятник его мести. Отсюда в сопровождении кардинала он отправился в замок Колонна и в конце августа был в Гротта Феррата. С этой возвышенности, на которой раньше стояли лагерем Генрих IV, Генрих V и Барбаросса, он хотел взять город силой или голодом. Рим лежал вблизи перед ним, окутанный лихорадочно-влажными летними туманами, а его враг томился в палящей неподвижной атмосфере августа месяца.

В это время в его лагерь прибыли гонцы с вестью: папа умер! Если верно, что Григорий IX достиг почти ста лет, то он был готов к смерти в любой час каждого времени года; но заключение в Риме в августе месяце может справедливо считаться непосредственной причиной его смерти. Церковь назвала его жертвой императора. Уходя из мира, этот непреклонный старец был похож на генерала, умирающего в своих окопах на виду у врага. На своем смертном одре он видел этого врага, победоносно стоящего вместе с вероломным кардиналом у ворот Рима, и его прощальный взгляд падал вблизи на развалины церковного государства, а вдали – на разрушение христианских стран, обращенных татарами в дымящиеся пустыни. Григорий IX умер 21 августа 1241 г. в Латеране.