Немцы в Катыни. Документы о расстреле польских военнопленных осенью 1941 года

Анализ одежды, ее металлических деталей и сигарет тоже говорит против того, чтобы трупы могли лежать в земле 3 года.

11. Признаки на письмах и газетах

Трудно согласиться с тем, что письма и газеты, пролежав в земле 3 года, где на них воздействовала вода и продукты разложения, могли бы быть целы и читаемы так, как действительно были. У нас [56] есть традиция класть в гроб с телом усопшего изображения святых, которые обычно изготовлены из очень хорошей бумаги, но все-таки при эксгумации трехлетних трупов я никогда никаких картинок не находил. У офицеров, как я видел, они лежали совершенно свободно в карманах, а не в каком-либо футляре, и поэтому невозможно поверить, что по истечении 3-х лет их целостность и читаемость была такая, в какой их действительно обнаружили. В процессе тления трупа на них воздействуют образующиеся кислоты и они истлевают.

12. Образование отложений на поверхности мозговой ткани.

Проф. Орсос из Будапешта обратил внимание на то, что в черепе одного из трупов он обнаружил на поверхности мозговой массы твердое, как бы известковое, отложение, которое в соответствии с его опытом наблюдается только после 3 лет нахождения трупа в могиле. Орсос опубликовал в № 11 «Орвоси Гетилап» [57] за 1941 г. статью о том, что у трупов, пролежавших в земле дольше 34-х лет, как он обнаружил, поверхность задней черепной ямки (fossa cranii posterior) и обеих каменистых костей (os petrosum) [58] размягчена и изъедена, т. е. наблюдается сильный дефект кости. Декальцинированная затылочная кость (os occipitale) была мягка, как корка хлеба. Всегда, когда это наблюдалось, этот дефект обнаруживался в местах соприкосновения кости с загустевшей мозговой массой, однако кость была повреждена не прямо под прилегающей к ней поверхностью мозговой массы, но в непосредственной близости, где кость могла контактировать с воздухом. Тогда на поверхности мозга в этих местах образовывалось указанное выше отложение.

Этот эффект не является ничем особенным. В результате воздействия кислот, образованных в процессе разложения, происходит декальцинирование костей. Если труп лежит навзничь, образующиеся кислоты не могут оттекать и собираются в задней черепной ямке по сторонам внутреннего затылочного гребешка crista occipitalis interna [59] . В случае более сильной концентрации кислот это может не только декальцинировать кость, но и явиться причиной сильной аррозии (разъедания), ведущей даже к перфорации. Экстра тированные из костей минеральные вещества (кальциевые, магнезиальные и фосфатные) откладываются потом на близлежащих частях мозговой массы и после исчезновения в ней жидкостей внешние части массы засыхают и затвердевают. Это, однако, случается не только по истечении трех лет, но иногда и гораздо раньше, т. к. все зависит от количества и концентрации кислот, которые вызывают декальцинирование и размягчение костей, причем концентрация кислот бывает различна. Проф. Орсос осмотрел ряд черепов, но только у одного из них обнаружил подобные изменения, и к тому же, в незначительной степени. В остальных же черепах этого не было. Если бы явление носило регулярный характер, тогда оно бы имело место у большинства черепов, т. к. трупы были погребены одновременно.

13. Отсутствие насекомых и их переходных форм.

Немаловажно и то, что ни в трупах, ни в одежде или в могилах вообще не нашли никаких насекомых или их переходных форм, как, например, яички, личинки, куколки, и даже никаких их остатков. Недостаток переходных форм насекомых имеет место тогда, когда труп погребен в период отсутствия насекомых, т. е. в период от поздней осени до ранней весны, и тогда, когда от погребения до эксгумации прошло сравнительно мало времени.

Известно, что даже если труп погребен достаточно глубоко, зловоние разлагающегося тела, которое в различных стадиях разложения различно в соответствии с развитием процесса, привлекает насекомых разных видов, личинки которых пробуравливают землю и проникают к трупу. Немцы утверждают, что польских офицеров убили весной 1940 г. Т. е. к моменту эксгумации прошли три летних периода, а именно лето 1940, 1941 и 1942 гг. Насекомые проникли бы к трупам с большей вероятностью за эти три периода, чем в течение, скажем, одного только лета 1942 г., и поэтому хотя бы их остатки, пожалуй, могли бы найтись.

Таким образом, данное обстоятельство тоже говорит о том, что трупы были погребены приблизительно осенью 1941 г.

Как проистекает из вышеприведенных выводов, ни одно доказательство, на которые опирались немцы, не является настолько надежным, чтобы выдержать критику, и не доказывает, что трупы лежали в Катынском лесу 3 года, а наоборот, все обстоятельства указывают на то, что они там лежали 11,5 года.

III.

В заключение подчеркиваю, что эту работу я издал по собственной инициативе, что никто меня к этому не призывал, и приказаний это сделать я ни от кого не получал, т. е. ни от чешских, ни от русских учреждений. Сокращенно я читал об этой работе на собрании Общества Чешских врачей 9го июля 1945 г. Я хотел было сделать это сразу же, как только в освобожденной стране Общество Чешских врачей начнет свои регулярные собрания, но мой арест этому помешал.

Во время допроса мне были заданы главным образом следующие 3 вопроса:

1. Почему я ездил в Катынь?

2. Какие публичные заявления я делал?

3. Почему я подписал Катынский протокол?

На первый вопрос я ответил во вступлении.

По второму вопросу скажу следующее: мои публичные заявления были сделаны не по собственной воле.

Еще до того, как я выехал в Катынь, о предстоящей поездке знали на радио, которое обращалось ко мне с идеей организации доклада для широкой общественности. После моего возвращения и официальной публикации Катынского протокола ко мне обратились редакторы издававшихся в то время ежедневников «

» и «

». Они объясняли, что получили указание взять у меня интервью и что мои ответы будут опубликованы во всех ежедневных газетах. Я ответил на их вопросы и рассказал правду о том, что видел и слышал в Катыни, однако на следующий день я был очень огорчен, когда прочел нечто совершенно иное и что мне приписывались высказывания, которые мне совершенно не принадлежали и принадлежать не могли. В частности, я никогда не говорил, что преступление совершили большевики. Однако изменить сложившуюся ситуацию в то время было невозможно. Несколько дней спустя начальник печати так называемого «протектората» [60] Вольфрам фон Волмар потребовал от меня, чтобы я сделал доклад о своем катынском опыте для представителей печати в «Прессклубе» [61]. Я так и сделал, однако опять же объективно, и по окончании доклада я вышеупомянутых редакторов упрекнул за манеру изложения, что и констатировало уже в настоящее время Чешское информационное бюро. (См. газету «Рrасе» от 11го июля 1945 г.) Я тогда подчеркнул, что врач не должен обсуждать вину или невиновность обвиняемых, но обязан предоставить объективную экспертизу, относящуюся к области медицины. Редакторы ссылались на цензуру.

На радио я описал свою поездку и впечатления, которые она во мне оставила, и вовсе обошел стороной мнение о том, что трупы польских офицеров находились в могилах 3 года. Немецкая цензура изъяла некоторые мои фразы и потребовала, чтобы я добавил, что трупы были в могилах, несомненно, более 3 лет. Я удовлетворил это требование, но слово «несомненно» опустил. Пластинка с докладом находится в архиве радиовещания.