Меч Христов. Карл I Анжуйский и становление Запада

Неудивительно, что междоусобные войны на юге Италии, прежде всего в Апулии и Калабрии, позднее также в районе Капуи и Неаполя, заняли большую часть правления Рожера II. Описывать все перипетии этой борьбы здесь не имеет смысла. Это история кровавых стычек, сожженных городов, разоренных деревень, многократных взаимных предательств, завершавшихся клятвами в верности, которые затем снова нарушались, — словом, средневековая феодальная междоусобица во всей красе. Рожеру приходилось маневрировать между многочисленными врагами, проявляя к одним безжалостность, к другим — снисходительность, в зависимости от ситуации. Александр из Телезе в своей «Истории короля Рожера» [90] так описывает размышления монарха в разгар войны в 1130-е годы, в которой его противниками оказались трое могущественных вельмож итальянского юга — Роберт, князь Капуанский, Райнульф, граф Алифанский, и Сергий VII, герцог Неаполитанский, носивший ранее данный ему самим Рожером титул magistermilitum — главнокомандующего королевским войском: «Как я смогу в будущем принимать графа Райнульфа и верить ему, коль скоро он всегда причинял мне вред, и ни кровное родство, ни… клятва в верности не остановили его? Как можно доверять ему после того, как он нарушил клятву? Любовь, которой я был связан с ним как с родственником в силу его женитьбы на моей сестре, ныне невозможна. Но даже сейчас, если он вернется ко мне и будет искать славы и чести [на моей стороне], я забуду обиды, которые он мне нанес… Magister militum, предавший меня и поддержавший моих врагов, совершенно не заслуживает прощения и несомненно потеряет свою власть над Неаполем. Что же до князя, то он бежал от моего гнева, стремясь спастись, [но не более], его вина не столь серьезна, следует проявить к нему милосердие и не лишать его всей чести…» ^{173}

Рожер-сын, как и Рожер-отец, не только был сильным политиком и неплохим полководцем (хотя ему случалось и бежать с поля боя после проигранных битв), но и обладал третьей непременной составляющей успеха любого правителя — удачей. По меньшей мере дважды сильные армии, собранные его противниками, поворачивали вспять по причине внутренних распрей или смертоносных эпидемий, оставляя Рожера хозяином положения. Не вдаваясь в излишние подробности, остановимся лишь на тех поворотах сюжета его бурной жизни, благодаря которым Рожер II обзавелся королевской короной.

Толчком к этому послужил очередной раскол в рядах высших церковных иерархов. Шел 1130 год, когда после смерти Гонория II (который двумя годами ранее попал в плен к нормандцам, после чего вынужден был признать Рожера II герцогом Апулийским) каждая из двух соперничающих группировок в папской курии провозгласила новым первосвященником своего кандидата. Одни кардиналы поддержали Грегорио Папарески, принявшего имя Иннокентия 11, другие — Пьетро Пьерлеони, ставшего Анаклетом II. Последний с самого начала был в невыгодном положении: его прапрадедом был некий Барух, крещеный еврей, и этот факт активно использовала враждебная Анаклету II пропаганда. На стороне Иннокентия II к тому же выступили некоторые церковные авторитеты, в том числе Бернар Клервоский [91], а также император Лотарь II и большинство европейских государей. Анаклету, правда, удалось вытеснить противника из Рима. Он обратился за помощью к нормандцам и получил согласие Рожера II. Тот, однако, выставил условие — свое возведение в королевское достоинство.

Мотивы Рожера были ясны: ему «следовало иметь титул, который поставил бы его выше его старших вассалов, князей Капуи и Бари, и привязал бы всех его ленников прочнее, чем обычные вассальные обязательства перед герцогом… Ему нужно было королевское достоинство не только само по себе, но также из-за мистического ореола, который его окружает» ^{174}. И 27 сентября 1130 года находившийся в безвыходном положении (анти)папа Анаклет своей буллой пожаловал Рожеру и его потомкам это достоинство, даровав ему (как вассалу престола св. Петра) власть над всем итальянским югом — Сицилией, Апулией, Калабрией и Капуей. Не совсем ясным оставался статус Неаполя — согласно булле, он должен был оказывать «почтение» новому королевству, но в прямую вассальную зависимость не попадал. (Впрочем, длилась эта неопределенность недолго: уже в 1137 году в результате очередной междоусобицы упомянутый выше Сергий VII капитулировал перед Рожером II и Неаполь стал частью Сицилийского королевства.) Титул нового монарха звучал поначалу очень пышно — «король Сицилии и Италии». Правда, это не гарантировало ему ни лояльности многих вассалов, прежде всего в Апулии и Калабрии, ни защиты от враждебности Иннокентия II и стоявшего за его спиной императора.

Более восьми лет пришлось королю Рожеру отстаивать свой титул с оружием в руках. И снова удача оказалась на его стороне: после смерти Анаклета II Иннокентий, теперь уже бесспорный папа, пошел на Рожера с войском, был разбит и вынужден признать королевское достоинство Отвиля. Надо заметить, что эта комбинация — столкновение нормандцев с папством, их победа и последующие политические уступки Рима — за 80 лет повторялась трижды (в 1053, 1128 и 1139 годах) и каждый раз заметно укрепляла положение нормандских властителей на юге Италии. При этом по крайней мере в двух случаях, с Гонорием II и Иннокентием II, нормандцы вели себя вопреки всем феодальным законам — как мятежные вассалы. Возможно, в этом заключалась главная черта политики Отвилей: они умели выбирать подходящий момент для удара, ставя все на одну карту и до поры до времени почти неизменно выигрывая.

Итак, с лета 1139 года королевское достоинство Рожера II и его наследников никем не оспаривалось. Возникшее Сицилийское королевство объединяло остров Сицилия и все земли Апеннинского полуострова, лежавшие к югу от непосредственных папских владений. Характерно, что при этом Апулия и Капуя формально сохранили свой статус. По соглашению с Иннокентием II изменился титул короля, именовавшегося отныне «королем Сицилии, герцогства Апулия и княжества Капуя». «Король герцогства и княжества» — это был, конечно, сущий нонсенс, но до поры до времени никто над этим не задумывался. Тем более что наместниками в Апулии и Капуе Рожер II сделал своих сыновей — Рожера (III) и Альфонса. Обоим, как и третьему брату — Танкреду, князю Бари, правда, было суждено умереть раньше отца, так что корону после смерти Рожера II в 1154 году унаследовал его четвертый сын — Вильгельм, получивший впоследствии не совсем заслуженное прозвище «Злого».

Но вернемся ненадолго к королю Рожеру. Весьма точной представляется характеристика, данная ему Сарой Бенджамин: «Он был, судя по всему, человеком, который немало размышлял над смыслом королевского достоинства. Он был также человеком сильным, авторитарным, жестоким в отношениях со многими, человеком, сознававшим свою роль центра власти и стремившимся распространять свои идеи. У этого “крещеного султана” были и черты византийца: в то время как феодализм, по крайней мере в теории, — это система взаимных обязательств, византийский государь получает свои права суверена непосредственно от Бога. Не случайно мозаичный портрет [92] [Рожера] изображает его в византийском облачении, получающим корону прямо от Иисуса» ^{175}. Рожеру II удалось подчинить своей власти обширные территории, отстоять их в борьбе с многочисленными противниками и основать королевскую династию — немалое достижение для внука мелкого нормандского рыцаря.

Ромуальд из Салерно в своей «Хронике», написанной в царствование Вильгельма Доброго, внука Рожера II, отмечает, что первый сицилийский король «установил мир и добрый порядок в своем королевстве и, дабы сохранить сей мир, поставил по всей своей земле камергеров и юстициаров [93], обеспечивал соблюдение законов, кои сам ввел, и устранял злые нравы…» ^{176}. Он создал в своих владениях достаточно жесткую и эффективную по тем временам систему управления, оказавшуюся способной не только выдержать политические потрясения, которыми было отмечено правление последующих Отвилей, но и быть унаследованной — с некоторыми относительно небольшими изменениями — вначале Гогенштауфенами, а затем Анжуйским домом. Немногие средневековые государи могли бы похвастаться столь же результативным царствованием, как Рожер II.