История города Рима в Средние века

Между тем у римлян снова началась война с Витербо, потому что споры о владении укрепленными замками давали постоянные поводы к проявлению неугасимой ненависти. Город Витербо даже приобрел покупкой в сентябре 1220 г. Чивита-Веккию. В то время Витербо был большой город, имевший богатую торговлю. Во всей Маритиме с ним мог соперничать лишь один Корнето. Он мог выставить 18 000 вооруженных воинов. Как и во всех других общинах, дворянство и горожане спорили и здесь о власти, и возвышались фамилии, которые ее себе присваивали. Враждовавшие дома Гатти и Тиньози втянули в свою распрю римлян, которые снова потеряли права, приобретенные по мирному договору 1201 г. Так началась в 1221 г. война, продолжавшаяся долгое время. Даже Гонорий был в нее вовлечен, и его посредствующее положение или участие его к жителям Витербо, которых он хотел защитить от ярости римлян, имело своим последствием восстание.

Кроме того, происшествия в Перуджии возбуждали в римлянах недоверие, Этот цветущий город сначала принес присягу на верность Иннокентию III и получил от него признание своего муниципального устава. Папа безуспешно старался в качестве протектора Перуджии утишить разгоревшуюся борьбу между дворянством и народом (Raspanti). Народная партия даже пыталась снова освободиться из-под власти церкви, и только с трудом удалось папскому ректору удержать за собой Перуджию в 1220 г. Когда в Риме еще ничто не показывало, что цехи, или Artes, были уже могущественными корпорациями, в Перуджии они уже образовали вооруженные союзы под начальством ректоров и консулов, домогавшиеся введения демократического управления. Народная партия издала постановления против свободы духовенства, которое она обложила налогами, и воевала с дворянством и рыцарством, будучи раздражена несправедливым распределением повинностей. Иоанн Колонна, кардинал С.-Прасседе, посланный папой в Перуджию с чрезвычайными полномочиями, вмешался в борьбу между партиями и наконец собственной властью закрыл цеховые союзы в их политической форме, что Гонорий и утвердил в 1223 г. Из этого случая не следует, однако, делать вывода, что папы вообще притесняли общества и союзы. Они были слишком слабы для этого; напротив, они вступали скорее в союз с демократическими элементами, чтобы найти в них защиту против Фридриха. Они могли бы сказать, что сравнительно с ним папское иго легко и снисходительно, так как этот император, имевший строго монархические убеждения и желавший подчинить своему закону всякую политическую индивидуальность, был решительным врагом всякой настоящей демократии; в своем королевстве Сицилии он под страхом смертной казни запретил в городах выбор подест и консулов.

Несомненно, что вместе с войной с Витербо все эти события имели дурное влияние на настроение в Риме, так как Перуджия формально признала власть Римского сената. В течение почти всего XIII века должность подест занимали здесь благородные римляне. Древнейшая римская колония Перуджия благоговейно почитала папский Рим как свою славную метрополию и повелительницу, потому что вековые изменения не могли заглушить священной традиции. В государственно-правовых актах, а также и в древнейших уставах общины Перуджии с 1279 г. встречается формула почтительного признания, рядом с верховными правами папы также верховные права римского народа и после воззвания «во славу» святых и папы воззвание во славу Almae matris Romae.

Власть города Рима признавались далеко за пределами его округа, в Умбрии и в герцогстве Сполето, где в тамошних городских поселениях, в особенности в Орвието, место подесты очень часто было занято римлянами. Когда еще позже, в 1286 г., Перуджия, Тоди, Нарни и Сполето заключили союз на 40 лет, то в договоре они прямо употребили формулу: «во славу нашей матери, великого города». Формула «во славу великого города Рима» находится также в союзном договоре 1313 г. между Орвието и Перуджией.

В возникших скоро после этого римских беспорядках заметную роль играет тот же Рихард Конти, который и раньше принимал большое участие в городских распрях. Этому могущественному графу Фридрих снова отдал Сору. Он явился в Рим, не нашел никакой поддержки у папы и начал со своими приверженцами борьбу со сторонниками Савелли и другими друзьями Гонория. Папа в мае 1225 г. ушел в Тиволи и далее в Риети. Тогда Паренций снова сделался сенатором. Этот римлянин хотя и считал в числе своих родственников одного мученика, был, однако, решительным врагом духовенства. Уже будучи подестой в Лукке, он облагал податью или изгонял духовных, за что и был подвергнут отлучению, которое, однако, было с него снято. Гонорий хотел, чтобы сенат отказал ему в утверждении, и его насильственное назначение народом было одной из главнейших причин восстания.

Папа в это время уже находился в очень натянутых отношениях с императором, который не соглашался прервать свои реформы в Сицилии для того, чтобы идти в крестовый поход, которым его неотступно мучили, в то время как он хитростью старался избегнуть исполнения своих обязательств. Падение Дамиеты (8 сентября 1221 г.) навело страх на весь Запад. Император и папа в апреле 1222 г. прибыли четырнадцать дней вместе в Вероли, где между ними состоялось соглашение о созыве конгресса в Вероне, который, однако, не состоялся. На новом собрании в Ферентино (весной 1223 г.), на котором присутствовали также Жан де Бриенн, король Иерусалимский, патриарх и три гроссмейстера, это предприятие его отложено до лета 1225 г. Чтобы еще более обязать Фридриха, папа склонил его вступить в брак с Иолантой, единственной дочерью вышеупомянутого де Бриенна, носившего титул Иерусалимского короля, ибо первая супруга Фридриха Констанца умерла 23 июня 1222 г. 1225 год настал, но не принес исполнения страстного желания папы, так как западноевропейские короли отказали в своем содействии. Посланники Фридриха, требовавшие вторичной отсрочки, в числе их и сам Бриенн, нашли уехавшего из Рима папу в Риети. Он поневоле согласился на их предложения, и император на этом основании 25 июля в С.-Джермано дал клятву перед папским легатом, что в августе 1227 г. он выступит в крестовый поход под страхом отлучения от церкви в случае неисполнения обещания.

Гонорий провел зиму в Риети; о его возвращении велись переговоры; и в этом случае император, достигший своих желаний, выступил посредником. Осенью между церковью и городом Римом заключен был мир: Паренций вышел из сената, и его место занял Анджело де Бенинказа. Поэтому папа мог в феврале 1226 г. возвратиться в Рим. Он прожил здесь еще год в таком мучительном волнении, что его дурные отношения к императору были близки к разрыву. В течение этих лет Фридрих устранил все, что мешало ему в Апулии и Сицилии, подчинил мятежных баронов, покорил живших на острове сарацин и переселил их в Луцеру, на материк, основал в Неаполе университет и лучшим управлением увеличил силы прекрасной страны. Но многие обстоятельства соединились для того, чтобы заставить его выйти из положения мира с церковью и Италией и вступить в жесточайшую борьбу, которая тянулась в течение всей его жизни.

Ломбардские города отказались признавать права, которые, по Констанцскому миру, оставались за империей; этот остаток старинного верховенства империи, границы которого были неопределимы, давал им возможность выполнять меньше, чем они были обязаны, а императору требовать больше, чем ему следовало. Вскоре выяснилось его намерение установить на По императорскую власть и снова потребовать себе всю Италию как «свое наследие». Ставшие могущественными города, преисполненные национальным чувством, восстали, как во времена Барбароссы, на защиту свободы и независимости. Их геройское сопротивление заслуживало бы лучшей награды, но их разрозненность была причиной того, что они не могли добиться прочного успеха.

Как только ломбарды услышали о близком возвращении Фридриха из Апулии, они возобновили старый союз на 25 лет, заключив договор в Мозио, в Мантуанских пределах, 2 марта 1226 г. Папа с радостью одобрил это. Их угрожающее положение, которое воспрепятствовало королю Генриху пройти через альпийские проходы к созванному в Кремоне рейхстагу, имело последствием императорскую опалу. Компромисс, устроенный при посредстве папы, к которому обратились обе стороны, меньше всего мог удовлетворить Фридриха, так как Гонорий партийно высказался в пользу ломбардов, что было с его стороны вполне естественно.