Танковый погром 1941 года. В авторской редакции

Наконец, знаменитая речь Сталина перед выпускниками военных училищ 5 мая 1941 года: «Мы до поры, до времени проводили линию на оборону — до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны — теперь надо перейти от обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий».

Советский Союз превращался в военный лагерь. Народ и Партия были едины как никогда:

Правда, были у нас одно время «троцкистско-бухаринские и иные наемники империализма, платные агенты иностранных разведок», которые пытались подорвать экономическую и военную мощь СССР и создать «благоприятную для империалистов обстановку на случай войны».

Но ныне, слава Сталину, вражеская агентура разгромлена большевиками, и тыл наш крепок.

«Разгром врагов народа имел огромное значение для укрепления обороноспособности СССР и был равносилен выигрышу крупного сражения» (через двадцать лет один из «разгромщиков», став генсеком, сообщит народу, что вместе с «врагами», оказывается, постреляли и самых «выдающихся» полководцев).

По всей стране зазвучало «Если завтра война…» Народ, воспитанный «мехлисами», готовился к Великому Освободительному походу, чтобы вслед за литовцами «осчастливить» поляков, чехов, немцев, французов… В общественном сознании формировалось представление о войне как об относительно безопасном и притом героическом занятии, закладывалась уверенность, что война начнется тогда, когда мы пожелаем, и закончится, когда мы этого захотим. Во всех воспоминаниях вырисовывается одна и та же картина: люди знали о скорой войне, знали, с кем придется сражаться, но при этом не ожидали «вероломного нападения», наоборот, «парни из нашего города» мечтали «добить последнего фашиста в последнем городе». И даже когда немецкая авиация начала бомбить советские города, многие из слушавших речь Молотова, уже приученные читать между строк, не верили в германское нападение — «Да это, наверное, мы сами начали войну…»

Самим начать не удалось:

Гитлеру, в силу случайного стечения обстоятельств, удалось «вероломно» упредить Красную Армию в завершении развертывания и тем самым создать благоприятные условия для захвата стратегической инициативы. С первыми ударами немецких танковых клиньев план «Гроза» прекратил свое существование.

А как красиво было все придумано! Какой, казалось, был шанс, сметая могучими ударами не успевшего развернуться врага, освободителями ворваться в Европу. Конечно, все оказалось бы не так, как мечталось в кабинетах наших стратегов, и пришлось бы умыться кровью, и вермахт сразу бы не разгромили, и война все равно оказалась бы длительной и тяжелой. Но хотя бы до Вислы и Нарева вполне могли дойти. Удар же по Румынии и нефтепромыслам немцам парировать было просто нечем. Все это не привело бы к немедленной победе, но сорвало бы германское вторжение, сохранило бы в целости военно-промышленный потенциал СССР и огромные материальные ценности, избавило бы миллионы советских людей от немецкой оккупации.

Никогда, ни до войны, ни в ходе ее Красная Армия не была так хорошо укомплектована, оснащена, вооружена и материально обеспечена, как в начале лета 1941 года. Советские вооруженные силы были крупнейшей армией мира, имевшей на вооружении целый ряд уникальных систем военной техники. В ее состав входили управления:

— 4 фронтов, 27 армий, 4 кавалерийских, 29 механизированных, 62 стрелковых, 5 воздушно-десантных корпусов;

— 198 стрелковых, 13 кавалерийских, 61 танковой, 31 моторизованной дивизии;

— 5 стрелковых, 1 танковой, 16 воздушно-десантных, 10 противотанковых артиллерийских бригад;

— 94 корпусных, 14 пушечных, 29 гаубичных артполков большой мощности резерва Главного Командования;

— 45 отдельных зенитно-артиллерийских дивизионов;

— 8 отдельных минометных батальонов;

— 3 корпусов ПВО, 9 бригад ПВО, 40 бригадных районов ПВО;

— 29 мотоциклетных полков;

— 1 отдельного танкового батальона, 8 дивизионов бронепоездов;

— 34 инженерных полков и 20 отдельных инженерных батальонов.

Военно-воздушные силы насчитывали 5 корпусов ДБА, 79 авиадивизий, 5 отдельных авиабригад, 218 боеспособных авиаполков.

Куда же подевалась эта масса войск, это огромное количество техники, эти горы боеприпасов и амуниции?

Первым, будучи ошарашен катастрофой на фронте, дал ответ на этот вопрос товарищ Сталин. 28 июня, осознав крушение всех своих планов, несостоявшийся «вождь всех народов» сказал соратникам: «…просрали».

Со второй половины февраля 1941 года германское командование приступило к непосредственному развертыванию войск у границ СССР. В течение четырех месяцев на границу с Советским Союзом было переброшено 100 дивизий. До 21 мая в трех «эшелонах развертывания» на Восток прибыло 42 пехотных и 1 танковая дивизия. С 22 мая железные дороги Германии были переведены на график максимального движения, и сосредоточение войск резко ускорилось. В последний месяц перед нападением прибыло 20 пехотных, 14 танковых, 13 моторизованных и 9 охранных дивизий. В первой половине июня одновременно с завершением стратегического развертывания начался вывод войск в 30-километровую приграничную зону в исходные районы для наступления.

График развертывания предусматривал выход основных сил ударных группировок на линию границы в ночь перед нападением, чтобы они задержались здесь лишь несколько часов. Пехотные соединения начали выдвижение к границе за 12, а танковые и Моторизованные за 4 дня до нападения. Все передвижения войск осуществлялись в ночное время с соблюдением строжайших мер маскировки. В феврале-мае 1941 года на Восток были переброшены тыловые части ВВС, а до 18 июля — летные части. В течение 21 июля летные части первого эшелона заняли аэродромы западнее Вислы, а к вечеру перелетели на полевые аэродромы у границы.

Сосредотачивая у советских границ столь крупную группировку войск, германское военно-политическое руководство вело массированную дезинформацию для маскировки своих намерений. Это должно было позволить добиться внезапности нападения и, усыпив бдительность Кремля, не дать ему возможности предпринять упреждающие действия. В Берлине хорошо понимали опасность для развертываемых войск в случае перехода Красной Армии в наступление. Еще в апреле генерал Гальдер записал в дневнике, что группировка русских войск «вполне допускает быстрый переход в наступление, которое было бы для нас крайне неприятным».

Чтобы скрыть от советской разведки истинный смысл переброски огромных людских масс и боевой техники с запада на восток, германское руководство пошло на проведение беспрецедентного в истории дезинформационного маневра, использовав состояние войны с Англией. Были резко усилены приготовления к высадке на Британские острова. Для демонстрации подготовки к операции «Морской лев» были привлечены три полевые армии, а с весны до лета 1941 года немцы организовали массированное воздушное наступление на Англию. Назначались и вновь откладывались сроки вторжения, о которых широко оповещались части. Делалось все, чтобы убедить мир, что вторжение вот-вот начнется, одновременно проводилась переброска войск к границам СССР.