Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии

Горизонталь имеет свои «переборы», нарушение меры, грехи: добыча материальных ценностей путём воровства, мошенничества, грабежа, культ богатства, роскошь, кич богатства, гордыня благодаря богатству, домината в сознании полового вопроса, половая развращённость, проституция и т. п.

«Одностороннее предпочтение линии Диониса — это беспорядочное изливание мощи, отрицание разума, не различаются уровни синархии и иерархии, опьяняющее самовырождение, вакханалии и физические наслаждения, хаос сомнений и бессмысленность жизни…

Поднимаясь по линии Диониса, человек эволюционирует, развивается пока присутствует организующий дар Аполлона, но при отрыве от Аполлона происходит потеря ориентации — потеря цели и смысла, саморазрушение…» — объяснял Владимир Шмаков.

Вертикаль «У» это: направление развития жизни, смысл жизни, цели жизни, нации — у которых приоритет духовности над материальным, поиск знаний, религия, наука, добродетель, бескорыстная взаимопомощь и взаимовыручка, жертвенность и героизм, духовность в искусствах, мораль и нравственность и т. п.

Вертикаль имеет свои нарушения меры, грехи: пренебрежение жизнью, здоровьем, семьёй; гордыня познания и превосходства, жестокость или высокомерность к «низко развитым» и грешникам, ортодоксальность и догматизм, искатели истины иногда изобретают порох и атомные бомбы…

«Одностороннее предпочтение линии Аполлона — это отрезать себя от источников жизни, человек выходит из-под власти страстей, но не благодаря победе над ними, а в силу отрешения от них — отсюда: безжизненность, безотрадность, самоиссушение, окостенение заживо, омертвение, одиночество, бесцветность жизни, тоска и искусственная гордыня, как лекарство против отчаяния…

Поднимаясь по линии Аполлона человек должен совершенствоваться, трансформироваться, перерождаться, но, отрываясь от сил Диониса, всё труднее проходить перерождение. При полном отрыве от Диониса — возжегшиеся в сознании высшие идеи, доминируя, поглощают окружающую энергию и стихийно разрушают всё ранее достигнутое, и воссоздание уже невозможно; может наступить «солнечная» смерть» — объяснял Владимир Шмаков.

Так как у людей имеются очень различные природные возможности, потенции, поэтому немногие могут позволить себе попробовать достичь того состояния, которое объяснял выдающийся индийский мыслитель Рамакришна:

«Старайся достичь полного господства над вашим сексуальным инстинктом. Если человек преуспеет в этом, в теле произойдут физиологические изменения; их производит до той поры неразвитый нерв, известный под названием «Медха»; его назначение — превращать низшие энергии в высшие».

«Животных поучают их органы, говорили древние. Я добавлю: людей — тоже, но людям дано преимущество в свою очередь поучать эти органы» — оптимистически объяснял Гёте и прозой и поэзией:

«Ах, две души живут в груди моей,

Друг другу чуждые и жаждут разделенья.

Из них одна мила земле,

И здесь ей любо, в этом мире,

Другой — небесные поля,

Где духи носятся в эфире».

Проблема в этой теме звучит иногда предельно банально: каким своим органам человек даёт первенство, предпочтение — такого Божественного Иерарха: Иисуса или Сатану себе и выбирает. Но ведь у человека может быть эволюция только как человека, а не как животного. Человеку в животного невозможно эволюционировать, прогрессировать — можно только деградировать. И когда такое происходит в массовом порядке, то это регресс человечества, сползание его назад, потеря смысла существования человека и человечества, и тогда понятен смысл гибели очередной цивилизации.

«Когда на земле религия приходит в упадок, и воцаряется безбожие, Я нисхожу Сам… Сам спускаюсь на Землю из тысячелетия в тысячелетие» — вещает Господь в древнеиндийском трактате «Бхагават-Гита».

«Как закон, ослабленный плотью был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу. Ибо живущие по плоти о плотском помышляют, а живущие по духу — о духовном…» — объяснял смысл появления своего Учителя любимый ученик Иисуса Иоанн.

На протяжении всей истории человечества мы наблюдаем как люди боролись со своим двуличием, как «экспериментировали», бросаясь из одной крайности в другую, то полностью отказываясь от половой жизни и семьи вплоть до обрезания себе половых органов, как, например, сделал это Ориген, то устав от внутренней борьбы люди кидались в противоположность, «отпускались» в половой разврат.

«Но не одни цезари находили в лицезрении страданий апофеоз наслаждения; в них участвовало и всё население императорского Рима. Никогда трагедия или музыка не могли насытить до дна жажду наслаждений… И не один Рим шёл по этому пути. Весь Ближний Восток и Африка всегда сплетали культ сладострастия с культом кровавых жертв — Ваалом. Опьянённые потоками крови жертв, толпы бросались в священные рощи Астарты, чтобы насытить беснующуюся плоть…» — обращает внимание Владимир Шмаков, — «Любовь и смерть на пути веков неизменно становились рядом.

Все богини плотской любви всегда были и богинями смерти… Если у пчёл и у некоторых других насекомых акт любви всегда влечёт за собой смерть самца, то у человека это является лишь исключительным апофеозом высочайшей страсти, уделом особого избранничества. В седой древности при матриархате, в грозных дубравах первобытной Европы это было законом, и ласки друидесс искупались лишь ценою жизни. Подобный же обряд сохранялся на другой половине земного шара — в причудливой цивилизации древней Мексики. Живая богиня плотской красоты, Клеопатра, по свидетельству Аврелия Виктора, также пыталась восстановить этот кровавый культ, запечатлённый в бессмертных стихах Пушкина. Наконец, он в позднейшее время ожил в легендах Грузии о царице Тамаре…»

А затем потрясённые своей низостью люди опять бросались в другую противоположность, к монашескому аскетизму, и часто, конечный результат опять был окрашен кровью. Не могущие раз и навсегда решить проблему раздвоения, наличия у себя двух частей, измученные люди становились злыми и в своей духовной узости бросались в крайность.

«Если человек охвачен чувственной стихией, поглощающей все его помыслы и стремления, но волею судеб лишён возможности найти выход страстям и насытиться упоением разврата, то тем дерзновеннее он становится, лют и жесток…» — объяснял В. Шмаков, — «История византийских евнухов и западных аскетов есть целый океан крови. Святая инквизиция поглотила больше жертв, чем их поглотила слава Цезаря, Александра и Наполеона».

«Сила человеческих страстей увеличивается, если они совершенно подавлены. Если же им давать понемногу осуществляться, они находят своё соразмерное удовлетворение и таким образом очищаясь, становятся послушными и управляемыми» — объяснял Ямвлих.

В знаменитом древнеиндийском Священном трактате Бог вещает:

«Кто плоть свою страданьем умерщвляет,

Недвижимый покорностью законам,

Из лицемерия, гордости безмерной,—

Те похотью, мятежными страстями

И злобою бывают казнены.

Они лишь дух свой мучают, безумцы,

Стараясь плоть страданьем укротить,

Не служат Мне, но в слепоте греховной

Приносят в жертву демонам себя».

Следует признать правильность православных иерархов позволивших православным священникам иметь семью. Человек — это микрокосм, малое подобие Бога, и ему по мере своих сил необходимо найти компромиссное решение совмещения двух разных сил при доминанте, главенстве духовности.

«Лучшая доля не в том, чтобы воздерживаться от наслаждений, а в том, чтобы властвовать над ними, не подчиняясь им» — объяснял древнегреческий мудрец Аристипп.

Компромиссную точку зрения выражал и немецкий мыслитель Генрих Гейне:

«Деист считает священным лишь дух, рассматривая его как Божественное дыхание, которое Творец Вселенной вдохнул в человеческое тело… Евреи видели в теле низкую, жалкую оболочку «руах ганодаш», а христиане — зло, чувственность приходилось прикрывать лицемерием, что породило зло и грех… Пуруша (душа) вновь вступает в брак с Пакрити (телом). Следствием их насильственного разлучения явилась великая мировая раздвоенность, зло… Мы заботимся о благе материи, о материальном счастье народов не потому что мы, подобно материалистам, относимся с пренебрежением к духу, но потому что мы знаем, что Божественность человека проявляется в его физическом существе, что нужда разрушает или принижает тело, образ Божий, и что от этого погибает равным образом и дух».