Исторические портреты

Опальный генерал-майор и Георгиевский кавалер П.П. Коновницын избирается петербургским дворянством предводителем губернского ополчения (губернской земской милиции). Его представляют государю, что стало первым шагом возвращения на военную службу. Александр I всегда с должным уважением относился к избранникам дворянства. Как это будет, к примеру, с М.И. Голенищевым-Кутузовым при назначении его на должность главнокомандующего действующей армией.

Петр Петрович не упустил представившегося ему шанса вернуться на военное поприще. Он в самые короткие сроки набрал, вооружил, снарядил и обучил четыре стрелковых батальона земских ополченцев. Они были отправлены в действующую армию и храбро сражались с французами. Александр I «не забыл» наградить его сразу орденом Святой Анны высшей, 1-й степени.

Монарх «приметил» достоинства П.П. Коновницына, имевшего прекрасные аттестации по прошлой армейской службе. В ноябре 1807 года тот зачисляется в императорскую свиту и после этого уже не расставался с военным мундиром. Равно как и с монаршим благоволением к себе. В том году ему жалуется три тысячи десятин казенной земли и золотая медаль «за кампанию 1807 года».

Коновницыну довелось участвовать еще в одной войне – со Шведским королевством за обладание Финляндией. К ее началу он командовал корпусом, расквартированным в Кронштадте. В январе 1808 года назначается дежурным генералом в штаб Финляндской армии, которой командовал Ф.Ф. Буксгевден, по квартирмейстерской части.

Биографы считают, что с этого времени у него проявилась большая любовь к артиллерийскому делу, знатоком которого он был большим. Генерал пехоты лично руководил установкой и огнем батарей при штурме крепости Свартгольма и бомбардировке крепости Свеаборг, который в то время называли «северным Гибралтаром», нависавшим над Финским заливом.

Когда П.П. Коновницын доставил императору Александру I ключи от этих двух шведских крепостей, тот расчувствовался. Он произвел корпусного начальника в чин генерал-лейтенанта и наградил драгоценной табакеркой, алмазами украшенной, с вензелем Его Императорского Величества.

Вскоре Петру Петровичу довелось отличиться при отражении 4-тысячного шведского десанта под начальством генерала Фегезака, высадившегося близ города Або у мыса Алалепсо. Коновницын, командовавший бригадой, проявил «разумную исполнительность», сумев в считаные дни собрать сводный отряд: шведы были отражены и, преследуемые, бежали до самого берега, к своим судам.

Вскоре ему довелось отличиться на воде, возглавив гребную флотилию, которая отразила у острова Рунсало шведскую флотилию. Неприятель пришел в замешательство, когда была потоплена его флагманская галера. Потеряв еще несколько судов, шведы решились на ночную атаку: «С ужасным криком пошли на нас». Коновницын не растерялся, приказав своей флотилии идти на неприятеля. Гребцы налегли на весла, канониры открыли стрельбу картечью. Нападавшие шведы от такой неожиданной встречи смешались и поспешили выйти из морского боя. Вражеская флотилия поспешила укрыться за островами.

Коновницыну довелось записать в свой послужной список и еще один морской бой. Шведы разведали, что русский генерал со своим штабом разместился на заброшенной мызе пустынного острова Комито (Кимито). Они скрытно высадились на берег и атаковали мызу. Петр Петрович поставил под ружье всех, кто находился возле него, и ударил в штыки. Шведам пришлось бежать на суда.

И тут отличился поручик артиллерии Глухов, который «зажег брандскугелями и принудил сдаться одно неприятельское судно с девятью десятками человек на борту и шестью орудиями конной шведской артиллерии». В ходе боя на острове Комито русские взяли «с боя» два вражеских судна и пленили 150 шведов.

За «финскую кампанию» 1808 года (за Комито) генерал-лейтенант П.П. Коновницын во второй раз награждается орденом Святого великомученика и победоносца Георгия, но уже более высокой, 3-й степени.

Признанием немалых заслуг его в войне со Швецией стало назначение в апреле 1809 года начальником 3-й пехотной дивизии и шефом Черниговского пехотного полка, входившего в ее состав. Дивизия была сформирована в 1806 году и перед Отечественной войной считалась образцовой. Входила в состав 3-го пехотного корпуса 1-й Западной армии.

После разрыва отношений России с Англией Коновницын отвечал за охрану балтийского «побережья от Полангена до Гаапсаля, включая (острова) Эзель и Даго», начальствуя над войсками, стоявшими в данном районе. Он «неустанно заботился об устройстве вверенной ему дивизии и довел ее до истинного совершенства».

Назревало новое столкновение России с Францией. В начале 1812 года император Александр I проинспектировал 1-ю русскую Западную армию. Государь особо выделил «примерное» состояние 3-й пехотной дивизии, наградив ее начальника второй по счету украшенной алмазами табакеркой, но уже со своим портретом. Каждый нижний чин получил в награду по пять рублей, тогда это были большие деньги.

…Отечественная война 1812 года началась для генерал-лейтенанта П.П. Коновницына в должности командира «своей» 3-й пехотной дивизии, входившей в состав армии Барклая-де-Толли. Дивизия состояла из четырех пехотных полков: Муромского, Ревельского, Черниговского и Копорского, двух егерских полков – 20-го и 21-го и имела сильную артиллерию из трех рот: одной батарейной и двух легких. Всего 12 батальонов и 36 полевых орудий.

Как говорится, слава всегда находит своего героя. Дело при Островно (в 20 километрах к западу от Витебска) 14 июля стало первым крупным столкновением Великой армии с русской 1-й Западной армией, вышедшей к Витебску. Здесь ее арьергард (усиленный 4-й пехотный корпус) под командованием генерала А.И. Остермана-Толстого целый день 13-го числа вел тяжелый бой с превосходящими силами преследователей. На следующий день арьергард сменила свежая 3-я пехотная дивизия.

Коновницын разместил свои полки на высотах, покрытых мелколесьем, близ придорожной корчмы (деревни Кукавячино), в восьми верстах от Островно. Были выгодно выбраны позиции для батарей, пехотные колонны расположились скрытно. Перед позицией проходил овраг, а фланги прикрывали, с одной стороны, река Западная Двина и, с другой – густой лес.

У Кукавячина собрались значительные силы, подчиненные генерал-лейтенанту П.П. Коновницыну. Это были: его 3-я пехотная дивизия, Кексгольмский, Перновский и Полоцкий полки 11-й пехотной дивизии, Екатеринбургский полк 23-й пехотной дивизии, полки кавалерии: лейб-гвардии Драгунский и Гусарский, драгунские Ингерманландский, Иркутский, Московский и Нежинский, гусарские Елисаветградские и Сумской, лейб-гвардии конная артиллерия. Всего 8 тысяч штыков и 3 тысячи сабель.

Французская кавалерия утром сбила аванпосты русских, которые отошли к главным силам. Маршал Мюрат и вице-король Итальянский провели ряд атак на фланги противника, но успеха не имели. Им ответили штыковыми контратаками. К месту боя в 15 часов дня подошел с новыми силами сам Бонапарт, о чем начальник 3-й пехотной дивизии почти сразу же узнал от пленных. «Честь сразиться с самим Наполеоном подвинула его на новые усилия».

Теперь французы атаковали по всему фронту. В ходе одной из атак им даже удалось захватить у противника несколько пушек, которые тут же отбил штыками Черниговский пехотный полк. Дивизия Коновницына (ее потери составили 1200 человек) и подчиненные ему войска со всеми батареями, выполнив арьергардную задачу, оставили позицию и ушли по лесной дороге в сторону Витебска. Вскоре они отошли на правый берег реки Лучеса. Французы, сбив русских с позиции, «не приобрели никаких трофеев, кроме поля сражения».

1-я Западная армия беспрепятственно стала отходить дальше к Смоленску на соединение со 2-й Западной армией, которая, маневрируя и уходя от преследователей, не смогла выйти к Витебску на соединение. Дело под Островно обернулось для сторон большими потерями. За день боя 3-я пехотная дивизия недосчиталась в строю 1215 нижних чинов и офицеров.

Коновницын потом напишет: «Его (Наполеона. – А.Ш.) колонны при батареях наших падали мертвыми». О том деле в письме своей жене Анне Ивановне он рассказывал: