Тверские ратоборцы

 Видя безуспешность действий Конева, Ставка приказала ему повернуть часть сил 31-й армии в обход Калинина и помочь 29-й армии взять его. К 12 декабря Калининскому фронту придали дополнительные 359-ю и 375-ю стрелковые дивизии, разгрузившиеся на станции Кулицкая, и всю 39-ю армию на ржевско-старицком направлении.

 14 декабря 246-я стрелковая дивизия в очередной раз взяла Красново, однако удара на Даниловское не получилось из-за отставания 252-й стрелковой дивизии на направлении главного удара, а части 31-й армии перерезали Волоколамское шоссе, взяли Бурашево и Старый Погост.

 У немцев для отступления осталось одно шоссе — на Старицу.

 К вечеру 15 декабря немцы подожгли Малые Перемерки, ночью взорвали мосты в Калинине, подожгли многие здания. Бои продолжались и ночью, к 3 часам утра 243-я стрелковая дивизия заняла северную часть города, а к 9 часам утра прорвалась к вокзалу. Почасовые действия наших полков 16 декабря выглядели так (из донесения командования 243-й стрелковой дивизии Коневу):

 В 0.45 906-й стрелковый полк достиг Артиллерийского переулка, наступая со стороны бульвара Ногина; в 3.15. два его батальона вышли на северный берег Волги; в 7.15 полк овладел южной частью бульвара Ногина; в 10.00 полк вышел на юго-западную окраину Калинина и к 13.00 занял оборону севернее Мамулино.

 Батальоны 912-го стрелкового полка к 3.15 утра овладели Набережной и Тверецким мостом, к 7.15 — набережной Степана Разина и Кооперативным переулком (ныне Тверской проспект), к 8.40 полк был уже у вокзала, к 11.00 он вышел на южную окраину Калинина и перешел к обороне.

 Батальоны 910-го стрелкового полка в 0.45 овладели Третьяковским переулком, деревней Барминовка, к 3.15 они ворвались на Дурмановский переулок, овладели мясокомбинатом, к 7.15 полк достиг Советской площади, к 9.45 вышел на юго-восточную окраину, к железной дороге, и занял оборону.

 К 11 часам город был полностью очищен. Какой ценой?

 Официальные потери немцев составили в период 5-16 декабря на всем Калининском фронте 7157 солдат и офицеров. Пленных — 94 человека. Наши потери были большими. Чтобы их сравнить, приводим данные позднего происхождения: под Москвой против 800 тысяч солдат и офицеров Вермахта действовали 1,7 млн. наших. В первые дни наступления Красная Армия под Москвой каждый день теряла 24 тысячи убитыми и ранеными! За три недели наступления мы потеряли 320 тысяч солдат и офицеров, немцы же — около 170 тысяч. Иными словами, в среднем наши потери были в 2 раза больше...

 Бои продолжались. К 19 декабря очищены от оккупантов Медновский и Калининский районы. К 22 декабря части 22-й, 39-й и 29-й армий перешли в наступление из района южнее Торжка в направлении Ржева. Однако Старицу удалось взять лишь к 1 января 1942 года.

 А Калинин стал оживать: 26-го декабря дали электрический свет, 27-го заработали хлебозавод и баня, а 30-го декабря в Доме офицеров состоялось вручение орденов и медалей бойцам и командирам Красной Армии.

 Город представлял собой грустное зрелище: все промышленные предприятия разрушены, железнодорожные узлы повреждены, мосты взорваны, в развалинах были драмтеатр, партийные здания, ТЮЗ, кинотеатры, 118 магазинов, 50 школ, 7700 жилых домов. Не работала водопроводная и канализационная сети, трамваи, радио- и телефонная связь. Погибло от рук немцев более 2 тысяч горожан. А впереди было ещё три с половиной года войны...

Холодные дни освобождения

  Вспоминает Лев Николаевич Никольский, подростком переживший оккупацию Калинина в октябре—декабре 1941 года.

 «Зима уже завалила город снегом, сковала всё вокруг жестоким морозом, а немцы всё ещё продолжали ездить на своих красношинных велосипедах. Для нас это было странно, ибо велосипеды и мотоциклы, по нашим обычаям, были традиционно летними видами транспорта. Мы с отцом всё чаще болтались по городу в поисках пропитания, обходились постной пищей святых и богов: пареными кочерыжками, варёными картофельными очистками, иногда и кашей из горелого зерна, а кусок хлеба был лакомством. Для «собирательства» были пригодны лишь те улицы, где были частные дома с огородами, там люди жили получше.

 Потому в центральной части города бывали редко, лишь из любопытства.

 Все укромные уголки города, дворы, обочины, насыпи на улице Урицкого близ Лазури были забиты военной техникой.

 Больше всего было автомобилей, мотоциклов и полевых кухонь. Дисциплинированные немецкие повара усердно трудились возле своих горячих котлов на колёсах, исправно готовили полевые обеды для своих едоков. Но едоки, хозяева города, не очень нуждались в армейской похлёбке, потому повара и раздавали её местным жителям. Очереди за похлёбкой были несусветные. Но игра стоила свеч: иногда удавалось принести домой кастрюльку с настоящим, душистым, хоть и полевым супом. Немцы варили обычно крупяной (пшённый или рисовый) суп с картофелем, морковкой и, конечно, с мясом. Возможно, что у немцев были специальные кухни для поддержки мирного населения, ибо не у каждой полевой кухни толпились очереди.

 С отцом мы лишь два раза выходили в город. В первый раз — когда до нас дошли слухи, что за Волгой сгорели все соседские дома, а наш уцелел. Мы тогда дошли до берега Волги у церкви Иоанна Предтечи, но вернулись, ибо на левом берегу шёл жестокий бой, а шальные пули свистели вокруг нас. Второй раз просто прошлись по центру города. На площади перед Путевым дворцом, где когда-то был собор Михаила Благоверного, а потом групповой памятник Калинину и Сталину, уже стояло множество берёзовых крестов, пылали костры, оттаивая мёрзлый грунт, а немцы рыли могилы для погребения своих убитых...

 Произошла одна перемена в поведении немцев: они стали какими-то задёрганными и суетливыми. Возросла интенсивность передвижения войск в городе. Вскоре их передвижение упорядочилось. По нашей Грабиловке, например, колонны потянулись в одну сторону — от станции к Пролетарке. Стало ясно: немцы отступают и решили организованно оставить город. К середине декабря немецкие колонны по нашей Грабиловке двигались почти непрерывно. Город и его жители погрузились в тревожное состояние.

 Однажды вечером под городом с небольшими интервалами прогремело несколько мощнейших взрывов. Они были столь сильными, что у нас даже отворилась дверь. Я насчитал то ли шесть, то ли восемь взрывов, точно уже не помню. Мы ещё не спали и коротали вечер при свете неизменной коптилки. Батюшка предположил, что это немцы что-то взрывают.

 А утром 16 декабря, когда уже совсем рассвело, я вышел на крыльцо и увидел в нашем дворе часового-красноармейца, видимо, на всякий случай приставленного для охраны подозрительных резервуаров. Вид у него был бравый.

 В городе на стенах домов, заборах и столбах вскоре появились белые листочки с черным текстом:

 ПРИКАЗ № 1

 По гарнизону гор. Калинина

 19 декабря 1941 г.

 г. Калинин освобождён частями КРАСНОЙ АРМИИ от фашистских полчищ. В целях обеспечения порядка в городе ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Объявить город Калинин на военном положении.

2. Всякое хождение по городу населения разрешить с 7 часов утра до 18 часов вечера. Въезд и выезд из города запрещён впредь до особого распоряжения.

3. Населению города в течение 24 часов сдать всё огнестрельное и холодное оружие, боеприпасы, велосипеды, радиолы и радиоприёмники на пункт сбора по адресу Володарская ул., дом 25 («Плодовощ»).