Царство сынов Солнца (с иллюстрациями)

Реконструкция ситуации, при которой подобный таки мог бы быть произнесен, выглядит так:

На празднике Интип Райми в Куско царство людей чинча представлял молодой Гуаман Пома из царского рода Яровильков (его отец умер, так и не успев стать правителем чинчей). Встав перед золотым троном правителя царства, на котором восседал Уаскар, Гуаман Пома, второй человек в Чинчайсуйю, как того требовал обычай, рассказал таки не об Инке Уаскаре, а о его отце Инке Уайна Капаке, а также о подвиге своего деда, подавившего бунт в Чинчайсуйю, когда Уайна Капак вел переговоры с послами острова Пуны, где были коварно убиты сыны Солнца, помогавшие жителям Пуны научиться поклонению Солнцу. Куско очень высоко оценил подвиг Гуамана Помы-деда.

Предложенная реконструкция частично опирается на реальные факты (убийство жителями Пуны губернаторов Уайна Капака и жестокое подавление этого восстания, бунт в Чинчайсуйю) и на домыслы автора книги (подавление бунта дедом хрониста Гуамана Помы), Она учитывает и особенности текста приведенного хронистом таки. Кроме того, мы соблюли запрещение прославлять здравствующего правителя и касаться его дел.

Теперь несколько слов о самих таки (поскольку у нас есть целых два их «образца»). Прежде всего, поражает их информативная емкость. При столь малом словесном материале в таки изложено многое из того, что прошло мимо некоторых многотомных хроник испанцев.

Во-первых, здесь ясно показана важная часть общественной структуры царства, подтверждающая классовый характер созданного инками общества. Она выражена и в виде прямой зависимости подданных от сапа инки, в их беспрекословной готовности служить подлинным хозяевам страны. Но таки подтверждает особую и важную роль, которую играла в жизни царства Heинкская знать, а также сам факт ее сохранения и использования сынами Солнца. Об этом, в частности, говорят титулы и имена-прозвища местных правителей: бесправные и лишенные всего подданные не станут называть себя «соколами» и «львами», да и правители не потерпели бы рядом с собой подобных «зверей», если бы те не имели на то права.

Во-вторых, таки предельно лаконично излагают конкретные исторические события, в которых показаны деяния инков, а также их подданных. Они показывают, чем именно был занят сапа инка (ожидал встречу с послами испанцев) и его «второй человек» из одного из четырех суйю (заменил своего господина, а значит, и защитил его интересы во время его отсутствия).

Мы знаем, что на больших торжествах каждое царство докладывало рапорт-таки правителю Тауантинсуйю. Учитывая емкость таки, а также особенности языка кечуа, который сам по себе отличался большой выразительностью (достаточно вспомнить пример со словом «пача»), трудно себе представить, какие потери понесла историческая наука, лишившись инкских героических и исторических таки. Потери невосполнимые.

Конечно, некоторую компенсацию этих потерь мы имеем в хрониках периода конкисты и первых лет колонии. Ибо все, что известно об инках, мы узнали из этих единственных письменных источников о царстве Тауантинсуйю. Известно, что информаторами хронистов были инки. Вот почему естественнее всего предположить, что они рассказывали им то, что знали сами, а знали они свою историю в форме таки, соединенных вместе каким-то специальным образом. Не менее естественно и то, что хронисты-испанцы, а они составляют подавляющее большинство, редактировали на свой лад и в угоду своим интересам (которые не всегда совпадали с интересами исторической истины) попадавшие в их руки инкские «материалы», больше похожие на сказки и легенды, нежели на подлинную историю сынов Солнца. Даже метис Инка Гарсиласо называет рассказы своего дяди инки «сказками» и «легендами», правда выражая при этом искреннее сожаление, что слишком мало уделил им внимания в детстве, отчего память не сохранила многие из них.

Жаль, очень жаль! Ибо то, что хронист из Куско не забыл и записал в своих «Комментариях», ближе всего к подлинным историям и легендам самих сынов Солнца, ближе всего к документам (без всяких кавычек) Тауантинсуйю, в которых хранилась официальная истории инков. Ближе, но это еще не оригинал, вернее, уже не оригинал. Ближе, но не подлинник. А подлинника нет и вряд ли он будет когда-либо восстановлен. И все ж именно «Комментарии» Инки Гарсиласо ближе всех остальных хроник к сводному тексту исторических таки. Мы даже допускаем, что какая-то их часть дословно воспроизводит рассказы инков. Это, бесспорно, ставит «Комментарии» в особое положение именно благодаря своему подлинному, достоверному происхождению.

Утрата или запрещение инками письма нанесли знаниям о царстве сынов Солнца жестокий и ничем не компенсированный удар. Никакие бюрократические и административные ухищрения не могли заменить столь принципиально важный элемент культуры, как письмо. И главный урон понес не фольклор, а официальное исторически-литературное творчество, активно культивировавшееся властями Тауантинсуйю. По иронии судьбы оно погибло вместе с теми, кого должно было защищать!

Вместе с таки погибли и более крупные формы литературного творчества. Речь идет о драматургических произведениях, о существовании которых мы знаем не только от хронистов. До наших дней дошли, по крайней мере, две кечуанские драмы, хотя не все исследователи относят время их создания к доиспанскому периоду. Первая и наиболее выдающаяся из них называется «Ольянтай» или «Апу Ольянтай». Она написана рифмованными стихами на кечуа. Известный миру вариант «Апу Ольянтай» был обнаружен в первой половине XIX века; полный текст драмы был опубликован в 1853 году. Другая драма «Уткха Паукар».

Нельзя не отметить, что ни один из авторов XVI–XVII веков не упоминает в своих сочинениях именно эти драмы, однако почти все они говорят о большой склонности индейцев к театрализованным представлениям и их очевидных актерских способностях, прямо увязывая данное явление с культурной жизнью Тауантинсуйю.

Отсутствие письма, конечно же, нанесло инкской драматургии, как и устному исторически-литературному творчеству, самый большой и непоправимый урон. Ибо нет и не может быть сомнений в том, что такая выдающаяся цивилизация Древней Америки, как цивилизация кечуа, опиравшаяся на творческий гений своего народа, могла создать драму, подобную «Апу Ольянтай». И не одну, хотя не все они должны были быть кечуанскими «Гамлетом» и «Борисом Годуновым».

Было бы несправедливо лишить читателя удовольствия познакомиться хотя бы с несколькими небольшими отрывками из «Апу Ольянтай». (Перевод на русский язык принадлежит Ю. Зубрицкому.) Вот как обращается к Солнцу верховный жрец инков:

Как видим, здесь все соответствует установленным инками порядкам: на солнце было запрещено смотреть, и потому ему поклонялись «лежа ниц», в жертву приносились белые и черные ламы (правда, черные ценились выше, ибо у белых лам, как объясняет Инка Гарсиласо, нос был черным), к солнцу уходили через огонь.

Конфликт драмы порожден социальным неравенством: вождь народа Анти полюбил дочь Инки Пачакутека, что считалось богохульством и великим преступлением (особенно после того, как она родила от него девочку). Когда Ольянтай перечисляет свои подвиги, желая напомнить Инке Пачакутеку о своих заслугах, выясняется, что он сыграл важную роль и в разгроме чанков. Но здесь Ольянтай явно переусердствовал: