Три дАртаньяна

Она началась в июне 1672 года с внезапного наступления французских войск. Чтобы остановить нашествие врага, правитель Нидерландов Вильгельм Оранский приказал открыть шлюзы плотин и залить значительную часть страны водой. Вскоре на сторону Нидерландов встали император Священной Римской империи Леопольд I из династии Габсбургов, протестантские немецкие князья, король Датский и король Испанский. Эта коалиция получила название Великого Союза.

Военные действия велись частью в Бельгии, частью на берегах Рейна. В 1673 году французы взяли Маастрихт (при осаде этого города, как мы уже знаем, погиб д’Артаньян), в 1674 году полностью овладели провинцией Франш-Конте. Доблестный виконт де Тюренн, командовавший французской армией, одержал победы при Зинцхейме и Турнхейме и захватил весь Эльзас. В последующие годы успехи французов продолжились. Были взяты Валансьенн, Бушень и ряд других городов. В то же самое время французский флот одержал несколько побед над испанцами и стал господствовать на Средиземном море.

Однако, как это обычно и бывает, продолжение войны оказалось очень разорительно для Франции. Война, как известно, — это политический рак, который разъедает тела даже самых сильных государств. В результате дошедшее до крайней нищеты население начало поднимать восстания против чрезмерных налогов, и блестящие победы французского оружия перестали радовать его. В 1678 году было подписано Нимвегенское мирное соглашение, согласно которому Франш-Конте, Кассель, Ипр, Камбре, Бушень и некоторые другие города Бельгии, а также Эльзас и Лотарингия остались за Францией.

Этот мир знаменовал собой апогей славы и могущества Людовика XIV. Его армия была самой многочисленной, лучше всего организованной и руководимой. Его дипломатия господствовала в Европе. Франция своими достижениями в искусстве и науках, в промышленности и торговле достигла небывалых высот. Версальский двор (а это именно Людовик XIV перенес королевскую резиденцию в Версаль) стал предметом зависти почти всех монархов, стремившихся подражать «Королю-Солнце». По сути, Версаль, к реконструкции которого приложили руки Луи Лево (первый архитектор короля), Шарль Лебрен (первый живописец короля) и Андре Ленотр (первый садовник короля), в то время стал центром великосветской жизни не только Франции, но и всей Европы.

Великий Вольтер так отзывался о Людовике XIV:

«Король был в то время на вершине величия. Ему способствовали победы с самого начала его царствования, не было ни одного осажденного им города, который ему не сдался бы, он превосходил во всем своих противников, вместе взятых, он был грозой Европы, но самым большим своим достижением он, вероятно, считал то, что он был королем счастливой в то время нации, нации, которая была в то время образцом для всех других наций».

Даже герцог де Сен-Симон, весьма враждебно относившийся к королю, не мог отрицать ту важную роль, которую сыграл Людовик XIV. Он признавал, что Людовик хорошо владел «ремеслом короля». По его словам, «Людовик уничтожил и искоренил всякую другую силу или власть во Франции, кроме тех, которые исходили от него: ссылка на закон, на право считались преступлением».

Последнее замечание говорит о том, что личность «Короля-Солнца» не стоит мифологизировать. Да, без сомнения, он проявил себя человеком с многочисленными талантами, но в основе его действий лежало самодержавное себялюбие, тщательно замаскированное таким природным артистизмом, что его господство получало весьма изысканные формы, а абсолютная власть казалась не такой уж и невыносимой. В самом деле, ни один французский король до этого не отличался такой чудовищной гордыней и эгоизмом, никто так явно не превозносил себя над остальными, как это делал Людовик XIV.

Так не могло продолжаться вечно, и культ «Короля-Солнца» неминуемо должен был привести к постепенному упадку монархии.

Да, король был объектом всеобщего обожания, в нем видели сверхчеловека, поклоняясь ему, как языческому божеству. И лишь немногие духовные лица смели пророчить Людовику XIV кару за его беззакония. Однако всеобщая вера еще не охватила тогда людей изнутри, и даже скандальное поведение «Короля-Солнца», вызывавшее возмущение у единиц, большинством расценивалось как вполне нормальная привилегия наместника Бога на Земле, неподвластного традиционной человеческой морали.

Что касается личной жизни Людовика XIV, то она протекала весьма бурно. Его связь с Луизой де Лавалльер (более подробно о ней мы расскажем ниже) продолжалась с 1661 по 1667 год.

После нее новым увлечением короля стала маркиза де Монтеспан, которая и по внешности и по характеру была полной противоположностью Луизе де Лавалльер.

Связь короля с маркизой де Монтеспан продолжалась шестнадцать лет. За эти годы, помимо маркизы, у Людовика XIV было еще множество других романов. Из них наиболее серьезно все обстояло с некоей Марией-Анжеликой де Скорай, одной из фрейлин мадам де Монтеспан (король пожаловал ей титул герцогини де Фонтанж), которая была хороша, как ангел, но чрезвычайно глупа. Король был безумно влюблен в нее в 1679 году, однако бедняжка слишком быстро отошла на второй план. Она совсем не умела поддерживать огонь в сердце пресыщенного всеобщим поклонением короля; к тому же скорая беременность ударила по ее красоте, роды оказались неудачными, и летом 1681 года она скоропостижно скончалась. Маркиза де Монтеспан не скрывала злорадной радости, однако время ее фавора тоже рано или поздно должно было подойти к концу.

Пока же король отдавался чувственным удовольствиям, маркиза оставалась настоящей некоронованной королевой Франции. Она, в полном смысле этого слова, властвовала при дворе, то есть присутствовала на всех важных церемониях, ведала вопросами этикета и моды, вершила судьбы придворных. Одним она давала состояния, звания и титулы, других — разоряла, изгоняла, подвергала опале. Политика не интересовала маркизу, ее стихией были дворцовые интриги, в которых она была настоящим мастером.

Окончательно ей удалось утвердиться в положении «официальной фаворитки», когда в январе 1670 года она разрешилась младенцем, Луи-Огюстом, будущим герцогом Мэнским (ее первый ребенок от короля родился чуть раньше, но умер в 1672 году и потому не был узаконен). Луи-Огюсту повезло больше, Парламент узаконил его, объявив «королевским сыном Франции» со всеми вытекающими из этого последствиями в виде титулов, поместий и наследственной королевской ренты. В пять лет он уже был полковником, в двенадцать — губернатором провинции Лангедок, в восемнадцать — генералом.

Потом маркиза родила королю еще пятерых детей, которые также были признаны его законными отпрысками.

Всего «Король-Солнце» узаконил шестерых бастардов от мадам де Монтеспан: это были три мальчика и три девочки. Подсчитано, что у Людовика XIV было шесть детей от Марии-Терезии Австрийской (пять из них умерли во младенчестве), четыре ребенка от герцогини де Лавалльер (двое из них умерли во младенчестве), ребенок от Марии-Анжелики де Скорай (он умер при родах) и дочь от Клод де Вен. Естественно, законными были только дети от королевы. Но легитимные дети и внуки быстро умирали, и тогда король испугался, что его род по линии законного наследования может исчезнуть. После этого он признал за своими сыновьями от мадам де Монтеспан, герцогом Мэнским, родившимся в 1670 году, и графом Тулузским, родившимся в 1678 году, право наследования короны. Это вызвало изумление современников, и, по крайней мере, часть общества пришла в негодование…

И все же постепенно Людовик XIV начал охладевать к любовным приключениям, и его сердцем овладела женщина совсем иного склада. Это была вдова поэта Поля Скаррона, вошедшая в историю под именем мадам де Ментенон. Прежде чем сделаться фавориткой короля, она долгое время состояла гувернанткой при его внебрачных детях. Заметим, что король, очень любивший своих детей, долгое время не обращал внимания на их воспитательницу, но однажды, беседуя с маленьким герцогом Мэнским, он остался весьма доволен его блестящими ответами. — Не удивляйтесь моим знаниям, — сказал ему мальчик, — меня воспитывает дама, которую можно назвать воплощенным разумом.