Отрешенные люди

- Озерцо там небольшое, - пояснил урядник, - остановимся ненадолго.

Вся земля вокруг озерца была испещрена следами от копыт коней, но чуть в стороне виднелось множество узких, острых следов маленьких копытц, похожих на оленьи.

- А это кто тут был? - спросил урядника Зубарев.

- Сайгаги, кто ж еще, - небрежно ответил тот, - их тут тьма тьмущая.

- Охотитесь? - поинтересовался Иван.

- Бывает... Только бегают они так, что ни один конь не догонит.

- И как вы с ними управляетесь? - разбирал Ивана интерес.

- Загоняем. На два отряда разбиваемся: один их гонит, а другие в логу или в специальных ямах укрываются, а потом выскакивают и бьют. Сайгак - он на нашего оленя похож, но ростом меньше. Зато в беге никто с ним не сравнится.

- Конные, - закричал один из караульных казаков.

- Много? - спросил Зацепа.

- Нет! Двое всего... - ответил тот. - Постояли чуть и обратно завернули.

- Ну вот, о нас уже известно, - усмехнулся поручик, - теперь надо ждать гостей. Так, урядник?

- Сами они не сунутся, - со знанием дела пояснил Харитон Зацепа, - вот ежели бы их сотни две, а то и три было, тогда другое дело.

- Ружей боятся?

- А как же. Но закон у них один: вдесятером на одного идти, чтоб без промашки совладать с неприятелем, значит. Но мы их сами не задираем и вам не советуем, а то... - неопределенно махнул рукой урядник.

- А то что? - не унимался Зубарев.- Засаду устроят? Или ночью перережут?

- Это вряд ли... Не те нынче киргизы пошли, что ране были, - утер взмокший от испарины лоб урядник, - эти могут или лошадей попортить, или пожар устроить в степи, и сам на свою башку смерть сыщешь.

- Расскажи как, - разговор все больше занимал Ивана, ему хотелось подробнее узнать о неизвестном ему народе.

- Да лучше не знать, - перекрестился Харитон, - а то, не приведи Господь, помирать тут придется ни за что ни про что. Поболтали и ладно. Надо и дальше ехать. А здесь я засаду оставлю из двух казаков. Они после нас непременно наведаются, - кивнул он в сторону степи, - как саранча кидаются на наши стоянки, ищут, авось, чего интересное для них оброним. Если повезет, то может, и изловим кого, - и он отправился отдавать приказания.

К вечеру добрались до небольшой речушки, через которую имелся неглубокий брод по отмели. Там и встали на ночлег, направив четверых казаков в караул, из-за опасения внезапного нападения со стороны степняков.

- Это еще нашей землей считается, - показал он вокруг себя, - а на той стороне уже киргизская. Туда в одиночку лучше не суйся, потом и костей не сыщешь.

- А как же купцы? Братовья вон мои до самой Кяхты ходят, и ничего? продолжал расспрашивать урядника с любопытством Зубарев.

- Купцы другое дело, - отвечал рассудительно тот, - они с иноверцами торг ведут, товары им везут, скот скупают. Купцов по ихним законам трогать нельзя, Аллах накажет.

Казаки тем временем быстро поставили захваченные с собой палатки так, чтоб вход смотрел в сторону степи, коней стреножили, загасили костерок и, как ни в чем не бывало, завалились спать. Иван Зубарев, умаявшись с дороги, чуть задремал, но его тут же одолели комары, и, как он ни закрывался с головой, ни ворочался с боку на бок, сон не шел. Поняв, что не уснуть, осторожно выбрался из палатки, направился к речке. Услышал в темноте сбоку, как щелкнул курок пистолета.

- Кто? - раздался приглушенный голос, и он узнал Кураева, различил его напряженный силуэт.

- Свои, - ответил Иван небрежно, - тоже не спится?

- Комары чертовы заели вконец, - опустил пистолет поручик, - как только киргизы живут в этой степи?

- Комаров и в Тобольске хватает, да ничего, живем, - поддержал разговор Зубарев. - А что, в Петербурге их совсем нет?

- Как нет? Царь Петр город на болотах ставил, а где болота, там и комар.

- Оно, конечно, - поддакнул Иван и замолчал, не зная, о чем говорить далее с поручиком.

- Так значит, не приходилось в Санкт-Петербурге бывать?

- Нет пока, - смущенно отвечал Иван, но тут же добавил,- но собираюсь быть. Надобность у меня... Вот брата выручу и поеду.

- Зачем же вам в Петербург? - и хотя в темноте не было видно лица поручика, но, судя по тону, он улыбался, говорил с явным превосходством. Поди, при дворе ждут?

- Может, и при дворе. Дело мое важное, государству и императрице прибыток хочу принесть... Прииски золотые сыскать.

- Вот как? - Кураев явно не поверил словам Ивана, но на всякий случай поинтересовался, - и большие прииски?

- А кто их знает. Может, и большие. Не бывал еще там. Крестный сказывал, будто золота там... тьма-тьмущая.

Кураев хихикнул в темноте, но, поняв, что поступил не совсем тактично, сделал вид, будто поперхнулся, закашлялся и, чуть выждав, рассудительно заметил:

-- Вы, я погляжу, весьма опрометчиво поступаете, пускаясь в подобные разговоры со всеми подряд.

-- Но ведь мы с вами давно... ну, пусть не очень, но знакомы. Вы мне помогли, собственно... Да и что с того, коль расскажу. Те прииски еще искать да искать надобно. Крестный мне только примерно сказал, где они.

-- И кто ваш крестный?

- А вот этого говорить не стану! Не на того напали. Знаю я вас, поспешил отплатить за насмешку Зубарев. Но потом, подумав, продолжил, - но если вы мне честное слово дадите, что в тайне все оставите, то скажу.

- Не буду я вам никакого честного слова давать, - неожиданно со злыми нотками в голосе заявил Кураев, - говорили мне про вас, провинциалов, будто душа у всех нараспашку, не верил. А оно истинно так и есть. Не вздумайте в столицу приехать, а то вас, голубчика, оберут, разденут и по миру нагим пустят. Любят у нас простачков, таких вот...

Зубарев надолго замолчал, надулся, сидел молча, отмахиваясь от комаров, думая при том:

"И чего я ему плохого сделал? Он спросил - я ответил. В самом деле, поди, придется в Петербург ехать, чтоб разрешение на прииски просить. Может, к самой императрице подведут, коль дело стоящее окажется, чином наградят поболе, чем у этого зазнайки. Нашел простачка..."

Кураев понял, что собеседник обиделся, и, чтоб как-то перевести разговор на другую тему, вынув трубку и табак, спросил:

- Табачку не желаете?

- Благодарствую, не курящие мы. Батюшка сказывал, мол, трубокуров в аду заставят черти огонь глотать. Грех то великий, смрадом дышать.

- Не скажите, не скажите. Не велик и грех: одну, другую трубочку выкурить, - поручик набил трубку и высек огонь, отчего высветилось его лицо с прямым правильно посаженым носом и лукаво блеснули глаза. - А вы не старой ли веры держитесь? Как-то я сразу и не подумал.

- Да нет, меня родители по новой вере окрестили, но сами, скрывать не стану, правильной веры держатся. Только вы это... - вновь спохватился Зубарев, - не скажите кому... Я это вам так, по дружбе выложил. Другим знать ни к чему.

- Ой, ну что с вами делать будешь, - засмеялся Кураев, - не скажу, никому не скажу. Видно, вас не переделаешь, живите таков, какой есть. Господь таких любит и хранит.

- Каких таких? - не понял Иван.

- А вот каков вы есть. Таким и живите. Прямодушным.

Опять замолчали, и Иван все обдумывал, как относиться к словам поручика, который вроде бы и осуждал, но одновременно по-доброму разговаривал с ним. До этого ему не приходилось так вот близко, накоротке беседовать с кем-то из столичных людей. Кураев был непонятен, непохож на прочих знакомых, чуть задирист, держался с заметным превосходством, часто смеялся над тем, что вовсе не казалось смешным, но именно это и притягивало, заставляло прислушиваться и безоговорочно признавать его превосходство.

- Позвольте дать вам небольшой совет, милостивый государь, - заговорил первым Кураев, - не суйтесь вы в столицу. Не для вас она. Вы ведь по торговой части изволите быть. Так? Вот и торгуйте себе, сколотите приличное состояние, и тогда все будут искать вашей дружбы. А с рудниками связываться я бы, со своей стороны, и совсем не советовал.