Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии

В результате этой огромной работы было вывезено более одного миллиона евреев. — об этом «почему-то» «забывают» поблагодарить Сталина.

 Вывезли бы и больше, но как утверждает еврейский автор С.Швейбиш (С) — не все желали покинуть насиженные места перед приходом гитлеровских войск — «В представлении многих (евреев) немцы были такими, какими они их знали по первой мировой войне. Из всех режимов времён гражданской войны, в оценке евреев, немецкий был одним из наиболее толерантных в отношении евреев», «Многие евреи помнили, что во время немецкой оккупации 1918 г. немцы относились к евреям лучше чем к местным жителям…» — поэтому «в 1941 г. число добровольно оставшихся евреев было значительно», — «в Воронеже, Ростове, Краснодаре и в других городах евреи, ожидая, пока фронт прокатиться через их город, надеялись продолжать свою работу в качестве врачей и учителей, портных и сапожников, которые по их убеждению, нужны при любом режиме…» - объяснял С.Швейбиш.

Сам Сталин пытался апеллировать за помощью к еврейскому сообществу на планете — в августе 1941 г. был организован специальный радиомост — обращение известных советских евреев: С. Михоэлс, П.Маркиш, И.Эренбург, С.Маршак, С.Эйзенштейн и др. — к своим соплеменникам в различных странах.

Эффект от этого мероприятия превзошёл все ожидания — во время войны в странах ‑ союзниках еврейские организации реально собирали большие средства для помощи советской армии. «Так с 1941 г. началось продолжавшееся потом в течение семи лет сотрудничество советских властей с мировым сионизмом» — отмечает Краткая Еврейская Энциклопедия (С).

«К началу осени 1941 года Гитлер полагал, что с Россией покончено» — отмечал мнение Гитлера на основании первых недель войны историк Ширер. Гитлер надеялся, что он молниеносно захватит Россию, тем самым избежит проблемных осенних русских дорог и тем более неприятных морозов, да ещё и соберёт урожай. И начальник штаба Гальдер в начале июля заявлял:

«Не будет преувеличением сказать, что компания против России выиграна в течении 14 дней…».

И это было похоже на правду — за короткое время немецкие войска захватили огромные территории России, в августе были уже в пригороде Ленинграда.

Но у многих полевых немецких генералов появились сомнения — Блюментрит:

«Поведение русских войск даже в этом первом сражении (за Минск) поразительно отличалось от поведения поляков и войск западных союзников в условиях поражения. Даже будучи окружёнными, русские не отступали от своих рубежей».

Ещё с большим упорством советские войска обороняли Смоленск. Генерал Рунштедт:

«Вскоре после начала наступления я понял, что всё, что было написано про Россию, просто вздор».

Генерал Гальдер в дневнике от 11 августа 1941 г. — «Колос — Россия… Был нами недооценен».

Огромную территорию европейской части СССР по европейским меркам с её многочисленными оборонительными линиями в реальности оказалось не так легко пройти, как это казалось, глядя на карту.

«Выявился и другой просчёт немцев относительно русских, о котором Клейст упомянул Лидден Гарту и который, разумеется, разделяло большинство людей на Западе в то лето (1941 г.) — отмечал Ширер — «Надежда на победу», — говорил Клейст, — «в основном опирались на мнение, что вторжение вызовет политический переворот в России… Очень большие надежды возлагались на то, что Сталин будет свергнут.., если потерпит на фронте тяжёлое поражение».

Об этом же говорил Гитлер Иёдлю — «нужно только ударить ногой в дверь, как вся прогнившая структура с треском развалится».

Такие предложения явно основывались на данных немецкой разведки в СССР, и были ошибочны, ибо троцкистская оппозиция была уничтожена, а другие евреи в условиях наступления Гитлера не были безумцами - чтобы свергать Сталина. А другой оппозиции, например, — в лице каких-либо русских патриотов просто не было — Калинин, Будённый, Ворошилов или Молотов на это не были способны.

Наступило «начало осени» — а до Москвы ещё надо дойти… Но Гитлер поддерживал уверенность и боевой дух своих солдат — «Капитуляцию Ленинграда и Москвы не принимать, даже если она будет предложена» — 18 сентября 1941 г. приказывал Гитлер. А 29 сентября вообще вышла суровая директива Гитлера — «Фюрер принял решение стереть с лица земли Санкт-Петербург (Ленинград)».

А уже 3 октября в обращении к немецкому народу Гитлер уже похвастался — «враг на Востоке повержен и никогда не восстанет вновь». Но многонациональные советские войны об этом не знали. Не думал об этом Сталин и его генералы.

«С удивлением и разочарованием мы обнаружили в конце октября — начале ноября, что разгромленные русские, очевидно, совершенно не осознают, что как военная сила они почти перестали существовать» — возмущался немецкий генерал Блюментрит.

Немецкие генералы были уверены, что остался последний штурм — штурм Москвы, и сконцентрировали для финала огромные силы.

И в этот момент всё вместе сыграло свою роль: и талант советских генералов, и храбрость-героизм советских солдат, и ум Сталина, и пресловутые родные морозы…

За несколько месяцев войны многие генералы уже проявили себя и показали на что способны. За шесть недель до решающей битвы Сталин вместо маршала Тимошенко на оборону Москвы ставит талантливого и хладнокровного генерала Жукова. Жуков необходимыми жёсткими методами навёл порядок не только на фронте, но и в прифронтовом тылу. Как утверждает в своей книге Ю. Сергеев —

Жуков «подписал приказ о расстреле шести интендантских полковников в столице, которые в панике убежали со своих постов, а склады частью были разграблены. Он не согласовал свой приказ со Ставкой, прекрасно сознавая, что расстрел полковников Блюменталя, Розенберга и прочих трусов отныне ставит его фамилию первой в списке Берия на ликвидацию…

А так как на Руси слух всегда распространяется с неимоверной скоростью, то уже вся армия знала о расстреле “забронированных” интендантов, и это подняло доверие к нему солдат и офицеров на ещё большую высоту».

В начале декабря 1941 г. разразилась крупнейшая в истории человечества битва.

«Удар, который этот относительно малоизвестный генерал нанёс силам столь грозной группировки… был таким неожиданным и сокрушительным, что немецкая армия и третий рейх после него в полной мере так и не оправились» — отметил Ширер, — «При этом нельзя не подчеркнуть одно обстоятельство: сколь ужасной ни была русская зима и сколь ни бесспорно, что советские войска оказались лучше подготовлены к ней, чем немцы, фактором, определившим исход сражения, явилась не погода, а ожесточённое сопротивление советских войск, их неукротимая воля не сдаваться.

 Это подтверждается дневниковыми записями Гальдера и донесениями командующих фронтов, в которых постоянно находит отражение изумление перед решимостью и ожесточённостью русских атак и контратак и отчаяние по поводу немецких неудач и понесённых потерь».

После битвы под Москвой у немцев из 16 танковых дивизий осталось на ходу только 140 танков, а из 162 пехотных дивизий в сумме осталось только восемь, погибло в этом сражении более миллиона немцев. Это была победа не только в виде физического превосходства, физического уничтожения, но и моральная — генерал Гальдер признавал: «Разбит миф о непобедимости армии».

Более того, последствия этого сражения были ещё далее идущими — зашаталась вера в Гитлера, в правильность его планов и идей, и против него начали готовить покушения свои же.

После поражения под Москвой Гитлер нашёл объяснение — «Наполеон хотел через Египет и Россию овладеть миром. Он добился бы этой цели, если бы не совершил крупнейших ошибок, а я сумею их избежать». И поумневший Гитлер решил пока оставить идею о взятии Москвы, а захватить южные районы России, тем самым - лишив оставшуюся часть страны нефти (солярки, бензина), руды и зерна. Не случайно своим войскам приказал взять Сталинград примерно к началу уборочной, к 25 августа 1942 года. Это в свою очередь требовало большой перегруппировки и перемещения войск.