Предания старины глубокой

– Мама, мне сегодня очень понравились приготовленные тобой почки в сметане, спасибо тебе. В следующий раз ты мне приготовь кукурузную кашу с брынзой. Я сейчас вас всех угощу полевой картошкой, попробуйте, очень вкусная, я ее хорошо вымыл. Это тебе, мама, это тебе, папа, это тебе, Доди, а это тебе, Тина…

Ювелир Иса заметил, что возле мальчика стоймя были поставлены камни и на них нарисованы человеческие лица. Мальчик клал полевую картошку перед каждым камнем.

– Что вы все приуныли, хотите, я вам покажу, как наша хромая тетя Ажа танцует, и вы все развеселитесь? – И мальчик, потихоньку насвистывая, стал показывать, как танцует хромая тетя Ажа.

– Но Ажа очень добрая женщина. Когда она доит корову, мне тоже дает кружку молока. Она мне сказала, что когда я подрасту, хан мне даст лошадь, и я смогу к вам приезжать. Тогда, конечно, Доди и Тина вырастут, и я, может, их не узнаю, но тебя, мама, я узнаю и через сто лет…

В это время с горки послышалось: “Гоги-и-и, где ты пропа-а-ал?!” Гоги схватил кувшин с водой, быстро уложил на землю камни и побежал. Иса подошел и посмотрел на эти камни, под каждым камнем лежала полевая картошка, и на каждом камне были нарисованы углем лица. Иса слышал о чудаке-пленнике и теперь понял, что это тот самый мальчик и есть. “Да, чудаки-то оказывается сами те, кто не понимали его… бедный мальчик”, – подумал Иса. В тот же вечер он разыскал Гоги и поздоровался с ним на его родном языке. Услышав родную речь, мальчик сначала удивился, затем глаза его загорелись каким-то огнем, лицо осветилось.

Иса долго рассказывал мальчику о тех местах в Грузии, где он работал, где побывал, и стал расспрашивать его о родных и близких, откуда он родом, помнит ли что-нибудь.

– Конечно, Помню! – ответил Гоги и с оживлением стал рассказывать о своей родине, о родителях, о брате и сестре, о друзьях и соседях, об обычаях его народа, об играх, в которые играют дети. Иса удивился, как мальчик преобразился, вспоминая своих близких и свой народ.

– Ведь прошло около пяти лет, а ты помнишь все, как будто вчера расстался со своими. Как тебе это удалось? – спросил Иса.

– Если я забуду своих, свой язык и родину, это же все равно, что я умер для них. Я не позволю себе такое. Должен же я когда-нибудь найти их. Может, вы, будучи в наших краях, сможете заехать к ним и рассказать обо мне. Они, наверное, думают, что меня нет в живых, – ответил Гоги.

После этой встречи ювелир Иса долго думал о судьбе Гоги и размышлял, как бы помочь ему добраться до своих. И он решил через влиятельных людей поговорить с Истаджалу. Так и сделал. После долгих переговоров Истаджалу с разрешения хана решила отпустить Гоги с ювелиром, но с условием, что Иса привезет выкуп за него. В противном случае он сам должен будет заплатить выкуп. Так Иса отвез Гоги на его Родину.

Дочь Уцуми-хана

Когда Надир-шах напал на Дагестан, он потребовал, чтобы все правители и ханы сдались без боя. “В случае сопротивления, не оставлю камня на камне!” Но ни один хан, ни один правитель Дагестана не приняли ультиматума шаха. По всему Дагестану покатилась волна создания ополчения. Все мужское население, способное держать в руках оружие, пошло в отряды сопротивления.

Пока захватчики дошли до Акуша, все села и аулы на своем пути истребили, сожгли, страшные насилия совершали над женщинами и детьми.

Кади Акушинский был мудрым человеком. Он собрал свой народи сказал:

– Враг сильнее нас в десятки раз. Оказать сейчас сопротивление и истребить народ свой – невеликая мудрость. Но спасти, всех людей от уничтожения необходимо. Если мы сейчас не спасем народ, на веки вечные останемся в кабале у хана. Сохраним людей – есть надежда на свержение шахского гнета. Когда можно спасти народ, отдав врагу жизнь свою и своих детей, я сделаю это не колеблясь ни минуты. Я предлагаю нашим военачальникам и правителям отправить к шаху делегацию с предложением о перемирии. В этой делегации буду и я со своими сыновь ями. С благословения народа и в надежде на Аллаха всемогущего, отправлюсь я во вражеский стан.

Народ благословил кадия, и он направился к Надир-шаху в сопровождении своих сыновей.

Высокомерно встретил кадия Надир-шах. Кади начал свой визит с чтения молитв корана и продолжил разговор по-арабски. Шах не совсем хорошо понимал этот язык и помрачнел. Тогда кади перешел на турецкий и Надир-шах отослал переводчика. Прояснилось лицо шаха, потеплело, из беседы шах понял, что перед ним мудрый и достойный политик. В результате перемирие было достигнуто, кади с сыновьями вернулись невредимыми.

Надир-шах не тронул Акуша и отправился в сторону Хайдака. Впереди войска послал шах гонцов к Уцуми-хану Хайдакскому с предложением сдаться без боя. При этом сообщал, что без боя сдалась и Акуша. Но Уцуми-хан был тверд в намерении дать решительный отпор захватчику. Дошел Надир-шах до Хайдака и началось жестокое сражение. Силен и беспощаден был враг. С поля сражения явился к ханше гонец с распоряжением скрыться подальше в горы вместе с детьми, ибо если прорвутся шахские войска, первым делом поиздеваются над ханскими детьми.

Жена Уцуми-хана не согласилась покинуть мужа, сказала, что суждено случиться с ним, пусть случится и с ней, а детей со своей сестрой и прислугой отослала в горы. Юная дочь Уцуми-хана, ей было лет четырнадцать, одела расшитую золотом одежду, надела все свои украшения и поскакала не в горы, а к полю сражения. Она решила предложить отцу отправиться к Надир-шаху вместе с ней и просить мира, чтобы не истребить до конца свой народ. Но по-прежнему намерен был до последней капли крови сражаться Уцуми-хан, уверенный в том, что шах теперь не примет их предложения о мире.

Военачальники и религиозные деятели решили испытать судьбу и прислушаться к решению ханской дочери, пойти к шаху. Снарядили вместе с ней несколько человек и отправились. Ханская дочь знала, что может больше не вернуться к отцу, была наслышана о шахских насилиях над дочерьми и женами непокорных ханов, но море крови и горы трупов были кругом и девушка решительно поскакала к вражескому стану.

Ее заметили издалека, и несколько персидских воинов вышли ей навстречу. Красива и юна была дочь Уцуми-хана, хорошо держалась в седле. Не слезая с коня, заявила девушка, что хочет говорить только с самим Надир-шахом. Шаху передали о девушке и ее желании, но предупредили, что здесь можно ожидать любой коварной хитрости. Надир-шах вышел из шатра и остановился пораженный красотой и достоинством девушки, стоящей перед ним.

– Много в моей жизни было коварства и подлости, но от такой девушки согласен принять любое коварство! – сказал Надир-шах и выслушал ее.

Кровопролитие было прекращено. Впоследствии шах подарил эту девушку одному из своих военачальников, сыну кубинского хана.

Талисман Сурхай-хана

Хан Кази-Кумухский Сурхай Чолак отличался великой отвагой, даже среди своих сородичей славился он ловкостью и выносливостью. В те времена ханов и их сыновей народ почитал и уважал за смелость, физическую силу и ум. Сын хана закалялся с детства, ибо должен был стать воином и ловким всадником, умным и образованным человеком. В битвах и сражениях хан с сыновьями шел впереди, их личный пример вдохновлял воинов. Стоило дрогнуть в бою, струсить хану или ханскому сыну – позор ложился на всех них и потомков.

Сурхай был внуком Кази-Кумухского халклавчи Алибека. Тогда народ избирал себе вождя и его называли халклавчи, он обязательно должен был быть выходцем из семейства шамхалов. У Алибека было двое сыновей: Сурхай-шамхал и Герей-шамхал, но оба они погибли еще при жизни отца. В день смерти Сурхай-шамхала у Герей-шамхала родился первенец, которого в честь погибшего дяди и назвали Сурхаем. Через несколько лет погиб и Герей-шамхал. Остались их дети: у Сурхай-шамхала семеро сыновей и одна дочка, а, у Герей-шамхала один сын Сурхай.

За воспитание внуков взялся сам халклавчи Алибек. А у Сурхая был еще и дед по матери, известный арабист, который взялся обучать Сурхая. И мать Сурхая была грамотной женщиной, владела арабским языком.