Приключения на орбитах

Армстронг, находясь в состоянии сильного нервного напряжения (его пульс достиг 156 ударов в минуту), забыл выключить двигатель, но при этом никаких осложнений не возникло. Аппарат сел примерно в 350 метрах от кратера. Армстронг не сумел погасить до конца горизонтальную скорость, что привело к некоторому изгибу стоек шасси.

Итак, лунная кабина «Аполлона-11» прилунилась в районе Моря Спокойствия. Это историческое событие произошло 20 июля 1969 года в 20 часов 17 минут 42 секунды по Гринвичу, или в 102 часа 45 минут 42 секунды по бортовому времени.

Сразу же после прилунения Армстронг обратился к Земле:

– Хьюстон, говорит База Спокойствия. «Орел» сел.

Сколько радости принесло это известие. Ликовала вся Америка, а вместе с ней – и весь мир.

В заботах о посадке все забыли о Коллинзе, находившемся в основном блоке. Он стал вызывать на связь Хьюстон:

– Хьюстон, вы слышите «Колумбию»?

– Мы слышим тебя, «Колумбия». Он сел на Базе Спокойствия. «Орел» на Базе Спокойствия.

– Эх, я слышу такую вещь… фантастика…

Даже психологически подготовленному астронавту, участвовавшему в этом полете, совершившееся казалось невероятным.

После посадки астронавты около трех минут находились в полной готовности к аварийному старту с Луны. Армстронг стал объяснять Хьюстону, почему финальная фаза посадки оказалась более продолжительной, чем можно было предположить (нужно было перелететь через кратер), потом начал рассказывать о том, что он видит на Луне: «Мы можем рассмотреть детали того, что нас окружает. Это выглядит подобно коллекции очень разнообразных форм… Здесь можно найти различные булыжники. Цвета хорошенькие и сильно зависят от того, как на них смотреть». Он даже нашел в себе силы пошутить: «Здесь одна шестая как на аэроплане», намекая при этом на имитацию невесомости при полете самолета по специальной параболической траектории, когда можно на короткое время создать невесомость любой степени. В Хьюстоне оценили шутку:

– Все, находящиеся в комнате, улыбаются, а также улыбаются во всем мире.

– Двое из них здесь, – весело отозвался Армстронг, имея в виду себя и Олдрина.

– И не забудьте одного в основном блоке, – раздался в эфире голос Коллинза.

– Поддерживай орбитальную базу готовой для нас, – в тон ему сказал Армстронг.

Так протекали первые минуты пребывания астронавтов на Луне.

Поскольку все шло нормально и срочный старт с Луны не потребовался, астронавтам разрешили остаться на ней еще два часа. За это время основной блок должен был облететь Луну и оказаться над местом посадки лунной кабины. Если бы произошло что-нибудь неожиданное, Армстронг и Олдрин получали бы вторую возможность аварийного старта.

Армстронг продолжил свой репортаж: «За окном относительно ровная поверхность, покрытая довольно большим количеством кратеров радиусом от 5 до 50 футов (1,5-15 метров), и горные гряды высотой до 20-30 футов (6-9 метров), как я предполагаю, и буквально тысячи маленьких одно-двухфутовых кратеров вокруг нашего района. Мы видим в нескольких сотнях шагов перед нами угловатые глыбы со стороной, по-видимому, в два шага… В поле нашего зрения есть холм, как раз впереди по траектории нашего движения, трудно высчитать (расстояние), но, может быть, половина мили или миля (0,8-1,6 километров). Это был действительно грубый выбор места посадки… предельно грубый, место покрыто кратерами и большим числом скал размером, по-видимому, больше пяти или десяти шагов… цвет поверхности очень похож на тот, какой мы наблюдали с орбиты при этом же угле Солнца (солнечных лучей) …Он серый и очень чисто светло-серый, если смотреть в нулевой фазе (прямо противоположно направлению солнечных лучей), и совсем темно-серый, больше похожий на пепельно-серый, если смотреть под девяносто градусов к Солнцу. Некоторые камни на поверхности вблизи нас, разрушенные ракетным двигателем, снаружи светло-серые, но в тех местах, где они повреждены, выглядят темными, очень темно-серыми, и это похоже на страну базальтов».

С Земли передали, что в соответствии с расчетами «Орел» прилунился около лунного экватора на 23,46 градусов долготы, в четырех милях (6,5 километра) от намеченного места посадки. После двух часов пребывания на Луне экипаж получил разрешение отключить системы аварийного взлета.

Еще во время полета по лунной орбите астронавты попросили Центр управления пересмотреть график пребывания на Луне и отменить отдых, запланированный после посадки. Тогда решение этого вопроса отложили, но теперь он вновь встал перед специалистами. Поскольку астронавты были возбуждены, им вряд ли удалось бы заснуть, поэтому врачи согласились с предложением экипажа. Началась подготовка к выходу на поверхность Луны.

109 часов 07 минут 35 секунд. Открыли люк, и Армстронг начал свой выход. Это было довольно трудное дело. Скафандр ограничивал движения, кроме того, астронавт мог зацепиться ранцем системы жизнеобеспечения за край люка, поэтому действиями Армстронга руководил Олдрин: «Нейл, ты направляешься хорошо… Теперь твоя спина уперлась, подвинься вперед ко мне немного… О'кей, вниз… повернись влево… подвинь левую ногу вправо немного… ты делаешь хорошо, повернись налево. Ты уже на площадке».

Выход на площадку занял десять минут. Армстронг перевел дыхание и начал спуск по лестнице. Некоторое опасение вызвал последний шаг – нижняя ступень лестницы оказалась довольно высоко над поверхностью (1,1 метра) в результате того, что не был вовремя выключен посадочный двигатель. Однако астронавт сравнительно легко преодолел и эту трудность.

109 часов 24 минуты 20 секунд (примерно в 3 часа 56 минут по Гринвичу). Армстронг спустился на поверхность Луны. Это историческое событие произошло 21 июля 1969 года.

«Это небольшой шаг для человека, но огромный скачок для человечества», – произнес он свою первую на Луне фразу. Тут же стал делиться впечатлениями: «Поверхность красивая и пыльная. Я могу разрыхлить ее своей пяткой. Она прочно пристает красивыми слоями, подобно порошкообразному древесному углю, к подошве и сторонам моих ботинок. Я отступил только на небольшую долю дюйма, может быть, на одну восьмую дюйма, но я могу видеть следы моих ботинок и наступаю в чистые песчаные частички. Кажется, здесь не будет трудностей для передвижения, как мы предполагали. Это, возможно, даже легче, чем при имитации одной шестой на Земле. Тут в самом деле нет помех для ходьбы…»

Армстронг осмотрел лунную кабину и остался доволен ее состоянием. Затем Олдрин спустил ему на специальном подъемнике фотокамеру.

– Я пойду делать свои первые снимки здесь, – сказал Армстронг Хьюстону.

Но у руководителей полета были другие планы. Их больше интересовали образцы лунного грунта. Ведь если возникнет необходимость срочного взлета или даже просто возвращения астронавта с Луны в кабину аппарата, ему уже будет не до сбора образцов. Поэтому с Земли деликатно напомнили:

– Нейл, мы тебя видим отчетливо и ясно. Мы видим, что ты фотографируешь. Нейл, ты не забыл про аварийный комплект образцов?

Но Армстронг увлекся, напоминание не сработало.

– Я пойду собирать их сразу же, как только закончу свои снимки.

Если бы все это происходило на Земле, ему попросту приказали бы прекратить фотографирование и заняться образцами. Но на Луне… Астронавт и без того находился в большом напряжении, и любое давление на него могло привести к нервному срыву. Нужно было найти слова, соответствующие обстановке, и их нашли.

– Ты теперь идешь собирать образцы, Нейл? – спросили его, четко подчеркнув тем самым его главную задачу.

Армстронг был опытным человеком и хорошо знал все эти маленькие хитрости. Он понял, что ему приказывали.

– Да, – буркнул он в ответ, словно говоря: – Вот и на Луне не скроешься от этих командиров.

Нейл достал из кармана, расположенного на скафандре ниже колена левой ноги, телескопический прут с совком и приступил к работе. Он довольно легко заглублял совок на 15-20 сантиметров и мог погрузить его и еще глубже, но неуклюжий скафандр не позволял ему сильнее наклониться.