Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть

Продвигаясь дальше, монголы взяли Узгенд и Барчылыгкент, население которых не оказало особого сопротивления, и потому всеобщей резни не было. Затем монгольский отряд подошел к Ашнасу. Город, «большинство воинства которого составляли бродяги и чернь», оказал упорное сопротивление, но пал в неравной борьбе, и множество жителей было перебито.

Следующим был Дженд. К тому времени город уже покинули войска хорезмшаха, а Кутлук-хан, возглавлявший их, бежал в Хорезм. Узнав об этом, Джучи отправил в город для переговоров Чин-Тимура. Посланник монголов был плохо принят жителями и вернулся живым только потому, что напомнил джендцам о печальной судьбе, постигшей Сыгнак из-за убийства Хасан-хаджжи. Выпустив Чин-Тимура, жители заперли ворота.

Монголы приставили лестницы, спокойно взошли на стены и без кровопролития взяли город. Жители не оказали никакого сопротивления. Их всех выгнали в поле. Девять дней они оставались там, пока шло разграбление города. Убиты были только несколько человек, оскорбивших своими речами Чин-Тимура. Управлять Джендом был назначен бухарец Али Ходжа, который уже много лет тому назад перешел на службу к монголам. Тогда же один тумен, посланный Джучи, занял Шехркент (Янгикент, город в низовьях Сырдарьи), и там был посажен новый глава.

Столь же успешно действовал и главный корпус во главе с Чингиз-ханом. К маю 1220 г. весь Мавераннахр был в руках монголов. Летом и осенью 1220 г. они взяли Мерв, Туе и другие города Хорасана (северо-восточные районы Ирана). В результате зимней кампании 1220–1221 гг. был завоеван Хорезм. Весной 1221 г. Чингиз-хан переправил свое войско через Амударью, и война развернулась на территории Хорасана, Афганистана и Северной Индии.

Но вернемся к событиям в Южном Приаралье. Джучи оставался весь 1220 г. в Дженде. Оттуда, с берегов Сырдарьи, он повел свой корпус на Хорезм. Чингиз-хан отправил ему на подмогу из Бухары — Чагатая и Угедея со значительными силами.

На подступах к Гургенджу передовые отряды монголов хитростью заманили хорезмийцев в западню, перебили до тысячи человек и следом за беглецами ворвались в город. Однако напор защитников заставил их отступить. Тем временем подоспели основные силы монголов, численностью до пятидесяти тысяч воинов. Город был обложен со всех сторон, и началась осада. Жители не только защищались с большим упорством, но и сами активно действовали. К тому же между Джучи и Чагатаем вспыхнула старая вражда, и дела войны пришли в упадок. «Вследствие этого, — пишет Рашид ад-Дин, — хорезмийцы перебили множество монгольского войска, так что говорят, что холмы, которые собрали тогда из костей убитых, еще теперь стоят в окрестностях старого города Хорезма» ( Рашид ад-Дин.Т. I. Кн. 2. С. 216).

Город не сдавался. Удача как будто отвернулась от монголов, а главной причиной был раздор между Джучи и Чагатаем. Первый старался спасти от разрушения цветущий город, а второй желал скорой победы любой ценой. Когда весть об этом дошла до Чингиз-хана, он разгневался на старших сыновей и назначил начальником всего войска Угедея, их младшего брата. Через семь дней город был взят. Жителей вывели в степь, отделили ремесленников, малолетних детей и молодых женщин, чтобы угнать в полон, а остальных жителей перебили.

Зиму 1222–1223 гг. Чингиз-хан провел в Самарканде. В начале 1223 г. он выступил оттуда с намерением устроить весеннюю охоту в степях Присырдарьи. Джучи получил приказ пригнать диких куланов из Кипчака. Исполняя волю отца, он пригнал табуны куланов и, кроме того, в виде подарка, еще двадцать тысяч белых лошадей. Встреча Джучи с отцом и братьями произошла на равнине Кулан-Баши, в нескольких переездах от Сайрама. Устроили курултай, состоялась грандиозная облавная охота с участием всех царевичей. Лето 1223 г. они провели все вместе в тех пределах. Затем, покинув степи Кулан-Баши, медленно продвигаясь, достигли Иртыша. Там они разбили лагерь и провели лето 1224 г. Осенью того же года Чингиз-хан последовал с войском на восток. Сыновья возвратились вместе с ним, за исключением Джучи, своенравного первенца, который остался в полюбившихся ему Кипчакских степях, чтобы заняться делами правления.

За четыре года войны произошли страшные события. О масштабности перемен пишет современник, мусульманский историк Ибн ал-Асир.

«О вторжении татар в страны мусульманские. Несколько лет я противился сообщению этого события, считая его ужасным и чувствуя отвращение к изложению его: я приступал к нему и опять отступал. Кому же легко поведать миру о гибели ислама и мусульман, да кому приятно вспоминать об этом? О, чтобы матери моей не родить меня, чтобы мне умереть прежде этого и быть преданным вечному забвению! Хотя многие из друзей моих побуждали меня к начертанию этого события, но я приостанавливался. Потом, однако же, я сообразил, что неисполнение этого не принесет пользы. Пересказ этого дела заключает в себе воспоминание о великом событии и огромном несчастии, подобного которому не производили дни и ночи и которое охватило все создание, в особенности же мусульман.

Если бы кто сказал, что с тех пор, как Аллах Всемогущий и Всевышний создал человека, по настоящее время мир не испытывал ничего подобного, то он был бы прав: действительно, летописи не содержат ничего сколь-нибудь сходного и подходящего. Из событий, которые они описывают, самое ужасное то, что сделал Навуходоносор с израильтянами по части избиения их и разрушения Иерусалима. Но что такое Иерусалим в сравнении с теми странами, которые опустошили эти проклятые, где каждый город вдвое больше Иерусалима? И что такое израильтяне в сравнении с теми, которых они перебили! Ведь в одном отдельно взятом городе жителей, которых они избили, было больше, чем всех израильтян. Может быть, род людской не увидит ничего подобного этому событию до преставления света и исчезновения мира, за исключением разве Гога и Магога. Что касается Антихриста, то он ведь сжалится над теми, которые последовали за ним, и погубит лишь тех, которые станут сопротивляться ему; эти же, татары, ни над кем не сжалились, а избивали женщин, мужчин, младенцев, распарывали утробы беременных и умерщвляли зародыши» (СМИЗО. Т. 1. С. 1–2).

Не все современники событий восприняли вторжение монголов как огромное несчастие. В средние века война была обычным делом. Если столько государств рухнуло под монгольским напором, значит, эти государства не обладали внутренней силой. Осознание этого факта открылось не всем. Врач Абд ал-Латиф из Багдада (ум. 1231–1232) знал, почему хорезмийцы уступили монголам. «Хорезмшах Мухаммад ибн Текеш был вор и насильник, а его солдаты были сбродом <…> большинство из них были тюрки — либо язычники, либо невежественные мусульмане <…>. Он имел обыкновение убивать часть племени, а оставшихся брать к себе на службу, и сердца их были полны ненависти к нему. Ни по отношению к своему собственному народу, ни по отношению к врагам он не вел осмотрительной политики <…>. И вот выступили против него эти татары, все сыновья одного отца, с одним языком, одним сердцем и одним вождем, которому они повиновались» [91].

Глава 3

Образование, расцвет и упадок Чагатайского государства

Чингиз-хан, по словам Джувайни, еще при своей жизни выделил «особые земли, называемые йуртом» каждому из своих сыновей. В исследовательской литературе эти земли принято именовать уделами или улусами.

Владения второго сына Чингиз-хана, Чагатая, включали Восточный Туркестан, большую часть Семиречья и Мавераннахр (междуречье Амударьи и Сырдарьи), а также земли левобережья Амударьи — Балх, Бадахшан, Газни, Кабул и районы включительно до реки Синд. Орда (ставка) Чагатая находилась в Кульджинском крае, на южной стороне р. Или.

Первый правитель среднеазиатских и восточнотуркестанских владений монголов Чагатай был вторым сыном Чингиз-хана от его жены Борте из племени кунграт. Дата его рождения точно не установлена. Еще при жизни отца Чагатай слыл лучшим знатоком Ясы и высшим авторитетом во всех вопросах, связанных с монгольскими законами и обычаями. Как и его братья, он принимал участие в походах своего отца против Китая (1211–1216) и против империи Хорезмшахов (1219–1224). Вместе со своими братьями, Джучи и Угедеем, Чагатай осаждал Отрар, а затем Гургандж. Вероятно, в 1221 г. ему было поручено преследование Джалал ад-дина, сына хорезмшаха Мухаммада, вследствие чего зиму 1221–1222 гг. он провел в Северной Индии. Во время тангутского похода Чингиз-хана (1225–1227) Чагатай находился в Монголии в качестве начальника оставленных там войск. После смерти Чингиз-хана в 1227 г. Чагатай отправился в свой йурти больше не участвовал ни в каких военных походах.