Помпеи

Атрий. Первой комнатой, в которую попадал посетитель, пройдя через небольшие сени, куда часто выходила каморка привратника и где на полу бывал иногда выложен мозаикой страшный цепной пес с надписью «берегись собаки», был атрий — очень высокая, просторная и темноватая комната. Мы упоминали уже об этрусском бесколонном атрии; именно таких старинных атриев в Помпеях было всего больше. Иногда встречаются четырехколонные; для этих атриев потребляли не две, а четыре более коротких балки, из которых каждая одним концом вделывалась в стену, а другим ложилась на одну из четырех колонн, стоявших по углам комплювия. Крыша при такой основе значительно выигрывала в прочности и обходилась дешевле, потому что длинные крепкие балки, по мере уничтожения лесов в Италии, становились все реже и дороже. Помпеи знают несколько таких четырехколонных атриев. Один из самых красивых находится в доме Серебряной свадьбы (назван так потому, что здесь раскопки начаты были в день серебряной свадьбы итальянской королевской четы) ( ил. 18). Он очень просторен (16,53x11,28 м) и высок. Колонны из туфа, коринфского ордера, гладкие внизу и каннелированные дальше, имеют в высоту 6,86 м. Комплювий настолько велик, что его приходилось затягивать полотнищем для защиты от солнца. Полотнище это можно было отдергивать и опять натягивать с помощью шнурков, проходивших через бронзовые кольца, вделанные в каждую колонну. Не уступит ему по величине и элегантности и четырехколонный атрий в доме с Лабиринтом (назван так по мозаике, изображающей Фесея с Минотавром [64] в лабиринте).

Четырехколонный атрий, взятый сам по себе, был, конечно, наряднее и красивее этрусского. Знаменательно однако, что люди со вкусом предпочитали именно последний. В доме Фавна, который производит впечатление дворца, имеется два атрия: этрусский ( ил. 19) и четырехколонный. Вокруг четырехколонного группируются все службы и комнаты для рабов; центром господской половины был этрусский атрий. Предпочтение это имело свое основание: колонны первого атрия своей тяжелой массой заслоняли ту перспективу, наличие которой, после присоединения перистиля, так украшало италийский дом. Стоя в пустом полусумрачном атрии, можно было через раскрытый таблин видеть колонны перистиля, вытянувшиеся прямыми рядами, зелень и цветы садика, сверкающие струи водометов. Иногда, как, например, в доме Фавна или в доме Ариадны, за первым перистилем виднелся второй со своим садом. Из этрусского атрия в доме Корнелия Руфа открывался вид на равнину и поднимающуюся за ней Молочную гору (Mons Lactarius) ( ил. 21).

Третьим видом атрия был атрий многоколонный. Витрувий называет его «коринфским», неизвестно почему. В Коринфе, [65] конечно, таких атриев не было. По всему своему виду, по величине верхнего проема атрии эти являются настоящими перистилями, только сдвинутыми со своего обычного места. Атриев такого типа в Помпеях мало; лучший образец коринфского атрия имеется в доме Епидия Руфа: шестнадцать стройных дорических колонн, высотой в 4,35 м, поддерживают крышу, более низкую, чем в помпейских атриях. Хозяин дома решил по каким-то соображениям использовать пространство, обычно отдаваемое перистилю, под промысловый сад, грядки которого, освобожденные из-под пепла, превосходно видны и сейчас. Занимает этот сад площадь около 300 кв. м; в углу его находится комнатка для садовника, а далее — маленький садик-цветник. Имплювий остался обязательной принадлежностью атрия: вода из него поступала в цистерну, устроенную под полом; ее черпали оттуда через круглое отверстие, которое обделывали в виде невысокого круглого колодца. Другой сток вел на улицу: через него спускали грязную и застоявшуюся воду. Имплювий обычно облицовывали туфом или мрамором и часто устраивали в нем фонтан. Иногда этот фонтан помещали возле имплювия, проводя водопроводную трубу внутрь статуи, изображающей ребенка, животное или какую-нибудь мифологическую фигуру; вода из этого фонтана била не прямо в имплювий, а в большую каменную чашу, помещенную в середине имплювия; из нее, переливаясь через край, вода с плеском стекала обратно в имплювий. За фонтаном стоял стол, оставшийся здесь, как воспоминание о тех временах, когда в атрии приготовляли пищу и ели. Стол этот назывался «картибулом»; Варрон, помнивший, что во времена его детства картибул стоял в Риме во многих атриях, описывает его, как «каменный четырехугольный стол на одной ножке, на котором и вокруг которого ставили бронзовую посуду». В Помпеях он оставался во многих атриях как украшение и действительно мог служить украшением: он был мраморный, его длинную доску поддерживали обычно четыре ножки, концы которых были отделаны в виде львиных лап. В одном доме нашли картибул, подставкой которого служила превосходная фигура сидящей львицы, свирепо повернувшей оскаленную пасть в сторону входившего. В атрии Корнелия Руфа доска картибула покоилась на двух великолепных плитах; каждая из них была отделана в виде двух крылатых грифов ( ил. 21).

Статуя, служившая фонтаном; мраморный резервуар, куда вливалась и откуда с журчаньем стекала вода, и картибул были главными украшениями атрия. Надо представить себе весь этот ансамбль, чтобы почувствовать его прелесть. Сверканье воды, блеск мрамора, непринужденная поза статуи, обычно смеющейся или улыбающейся, врывались в несколько мрачную строгость атрия, смягчая и оживляя ее. В доме Обеллия Фирма веселый сатир дружески улыбался посетителю из-за струй воды, падавших в большой резервуар, поставленный на две высокие, изящно обделанные плиты. За ним, как бы замыкая этот уголок, поднимался высокий картибул на массивных ножках-лапах. В доме с Балконом в атрии на невысоком пьедестале стоит смеющийся мальчик; в левой руке он держит раковину, из которой вода попадает в глубокую и широкую мраморную вазу на каннелированной ножке. По обе стороны статуи — невысокие пилястры, из которых через две проведенных в них трубы тоже бьет вода. А за статуей — опять картибул.

Иногда в атриях находились еще статуи, уже не имевшие никакого отношения к фонтану. В доме Фавна, например, в атрии стоял прекрасный плачущий фавн, по которому дом и получил свое название. В атрии же помещался и портретный бюст хозяина, который обычно преподносил ему, в знак благодарности, какой-нибудь раб или вольноотпущенник. Бюст уже знакомого нам хозяина сукновальни Везония Прима поставил «казначей Антерос», как гласит надпись под этим бюстом; бюст Цецилия Юкунда тоже стоял в атрии.

Остался от старых времен в атрии и денежный ящик ( ил. 22). Это был прочный деревянный сундук, обложенный железными или бронзовыми пластинками, на которых были выбиты различные украшения. В каждом углу его находилось по двойной ножке, половинки которой были поставлены одна к другой под прямым углом; эти ножки охватывали каменную платформу, специально сделанную по размеру ящика; его как бы надевали на эту платформу и прикрепляли к ней металлическим болтом, проходившим сквозь дно ящика. Ящики эти бывали очень велики: Аппиан [66] рассказывает, что во время проскрипций вольноотпущенник некоего Виния спрятал своего бывшего господина в таком ящике и благополучно продержал его там, пока опасность не миновала. Охранял этот ящик и ведал им доверенный раб-казначей — аркарий (от латинского слова «arca» — «ящик»). Антерос, поставивший бюст Везонию Приму, был у него именно аркарием.

Полы помпейских атриев можно расположить по очень широкой шкале: от полов сигнийской работы с прокладкой из кусочков пестрого мрамора, иногда просто отбитых от какой-нибудь глыбы, а иногда вытесанных в форме квадратов, кругов или ромбов, и до полов с мозаикой. Края имплювия обычно украшали мозаикой простого рисунка, например спиралями или меандром. В доме Корнелия Руфа здесь изображены зубчатые стены и башни укрепленного города. Великолепен пол в атрии Публия Паквия Прокула: полосы белой мозаики, чередующиеся с черной; в каждой полосе какое-нибудь изображение — птица, рыба или животное.