Повести

Подле самых Кром люди, посланные "для вестей" вперед, донесли: "Встала Рязань старая! Братья Ляпуновы идут с целою ратью! А в царевом стану - шатость; люди все - в изнеможении, а воеводы один другого побить хотят!.."

Городок открылся на рыжем холме в насупленном дозоре сторож*. Иссиня-черная гряда бора замыкала песчаную ветряную степь, еще желто-лиловую от мяты, пустырника и зверобоя.

_______________

* С т о р о ж и - выдвинутые за черту города сторожевые башни, наблюдательные посты.

Накануне "перелеты" из московских полков сказали:

- Воевода не стоит лыка, а ставь его за велика! Побьете Трубецкого и людей его. Нетвердо стоят.

В полдень "воры" увидели стан. Накрытые войлоками телеги уходили в лес. Поблескивали пушки. Над станом шумным клином проносились воробьи. Ветер трепал знамя. "Москва" стояла, охорашиваясь и гарцуя.

Стрелецкий голова отъехал от стана и закричал:

- Лю-у-у-ди! Бросьте воровать против великого государя! Нас тута пять тысяч!

- Ногами правил, головою в седле сидел! - крикнули в ответ. - Хотите вы со своим шубником нашей крови лакнуть? Пейте воду из лужи да трескайте свои блины!..

- Эй, метлу захвати! Было б чем дорогой от мух пообмахнуться!..

Колючая пыль, слепя глаза, неслась на "воров". Болотников пошел в обход, выиграл ветер, и солнце било теперь "Москве" в глаза. В стане ударили пушки. Круглые черные ядра запрыгали меж рядов, глухо колотя и не взрывая землю.

Все обернулось быстро и так, как никто не ждал.

Закричали, попадали люди, загремело по полю там и тут. И вдруг левое крыло "воров" слилось с правым воеводским, и оба разом ударили на москвитян. А из города уже выскакивали казаки, гнали по дороге воевод, перенимали пушки и обозы...

Болотников поглядел в мутную от пыли даль.

- Вона! Рязань идет! - пронесся крик.

Шло ополчение - люди дворян Сумбулова и Ляпуновых.

"Рязань" стала обозом и раскинула под городом шатры.

Челядь и мелкие дворяне южных поокских городов побрели к болотниковскому стану.

- Што, - спрашивали "воры", - и Рязань богатая за царем худо живет?

- Вестимо, худо. Нынче родовитым нашим людям на Москве не стало мест.

- А нам, - говорили дворяне, - либо идти дьячком в церкви петь, либо к вам, в казаки, - все едино!..

Болотников, окруженный толпою своих и рязан, стоял на пригорке.

- Што за люди, - спрашивал он, - Ляпуновы да Сумбулов? Чего добывают? Богатство аль братство? - И косился сторожким взглядом на завесу ближнего шатра.

Он сошел с холма. Стоявший у шатра широкий в плечах, голубоглазый человек смотрел на Болотникова, разведя тонкие дуги бровей и прикрывая мягкую светло-рыжую бороду пухлой рукою.

- Ляпунов будешь? - сказал Болотников, подойдя близко, почти касаясь рыжего плечом.

Они поглядели друг другу в глаза с грубой, простоватой силой, не мигая. Захар Ляпунов вышел из шатра. Медведь медведем, смуглый, с круто скошенным лбом.

- Пошто, - спросил Болотников, - хотите быть с нами?

Прокопий заговорил:

- Шуйский у многих из нас поместья и вотчины поотнимал. Для нас, рязан, на государевой службе мест не стало...

- Стало быть, за Димитрия стоите? - перебил Болотников, и усмешка чуть засветилась в его глазах. - А што, как и он земли отбирать станет?

- И его сведем! - темнея глазами, крикнул Ляпунов.

- А может, и так случится: приберут земли сии вот люди, - указывая на подошедших комаринцев, сказал Болотников.

- Дай бог те здоровья, Иван Исаич! - раздался крик. - Верно молвил! Гни осину за вершину, а вотчинника - за чуб!..

Ляпунов взглянул на молчавшего своего брата и проговорил глухо:

- Спорить с тобой не стану. Речь твоя высока, в иное время сам бы тебя кнутом бил... А нынче иду с тобой заодно, и ты на меня зла не мысли!..

Болотников молчал. Ропот возникал у шатра Ляпуновых.

Белые холодные облака летели над головами.

Обозы, скрипя, уходили из-под Кром.

"...Тое ж осени под Серпухов ходил на воров Михайло Васильевич

Скопин-Шуйский, да боярин князь Борис Петрович Татев, да Ортемей

Измайлов... и воры все: Ивашко Болотников, да Истомка Пашков, да

Юшка Беззубцов с резаны и с коширяны, и с туляны, и со всеми

краинными городы с дворяне и с детьми боярскими, и со стрельцы, и с

казаки с Коломны, собрався, пошли к Москве.

И по общему греху тогда воры под селом под Заборьем бояр побили

и разогнали, что люди были не единомысленны, а воров было без

числа..."

Осень была ранняя.

"Воры" шли под бурым пологом отгоревшего леса. Ударили утренники, и уже под колесами стонала хрупкая ледяная кромка, когда они вышли на среднюю Оку.

Под Коломной стояли люди Истомы Пашкова.

Ветер звенел в ушах. Сухое колючее устели-поле зыбилось, кое-где вмерзши в землю.

Пашков, нескладный, большой, с прямыми волосами соломенного цвета, пришел к Болотникову.

- С Москвы посланы ратные, - сказал он, - да к ним в помочь охотники: псари конные, чарошники, трубники. Не побили б нас воеводы, не ведаю, как тя звать...

- Было у меня прозвище, - с усмешкой сказал Болотников, после того полуимя, а нынче зовусь Иван Исаич. Воры меня так пожаловали. Горазд, вишь, я воровской завод заводить!.. А воевод побьем!

- Того не знаю, - глухо протянул Пашков и ушел к казакам...

Они взяли Коломну. Повернули на Серпухов. К ним отовсюду стекались люди. Первый снег забелял путь, прикрывал обочины, слеживался в логах.

Большой полк Мстиславского был разбит наголову под селом Троицким. Лишь под Серпуховом Скопин-Шуйский потеснил "воров". Но силы его не хватило. Он повернул вспять и побежал.

Болотников выслал людей вперед. "Ступайте, - сказал он, - к Москве для смуты!.." Телеги поставили на полозья, и обозы покатились быстрей. Казаки пели. Слова уносило ветром, песня замирала в унылом сыром раздолье:

Выпадала порошица да на талую землю,

По той по порошице ишел тут обозец...

Болотников шел к Москве.

4

Царь был у обедни. Над патриархом, несмотря на зимнюю пору, держали подсолнечник - разъемный круг из китового уса, обтянутый тафтой. Патриарх не мог смотреть на солнце. А оно затопляло собор, жаркую ковровую стлань, дробилось на водосвятной чаше, воздухах* и ризах.

_______________