Тайны боевых искусств Украины

Татарский воин. Со старинного рисунка.

Татарин. Рисунок из библиотеки Ватикана.

Обычай находится князю впереди своих воинов уходит своими корнями в старинные арийские традиции. Древние арийские князья всегда вступали в бой впереди войска, недаром их называли «идущий впереди», «находящийся впереди». Соответственно и князья Руси также в бою выезжали впереди войска, побуждая своим мужеством дружину и воинов. «Выехал впереди всех на противника и его дружина за ним следовала», «Андрей же Гюргевич взял копье и выехал вперед и сразился перед всеми и сломал копье», «перед всеми полками въехал Изяслав один в полки ратных и копье свое поломал», «и помчался сам князь перед всеми к граду; видя же его, воины все бросились к граду» — такими словами характеризует поведение князей в бою древнерусские летописи. Такая тактика резко отличалась от тактики других стран. Так, византийские императоры или монгольские ханы никогда не участвовали в битве, а наблюдали за боем с безопасного места позади войска. И даже обычай военачальника сражаться в первых рядах иностранцы называли «скифским обычаем». По свидетельству Диодора Сицилийского, во время битвы при Фати (конец IV в. до н. э.) Сатир, командующий войсками, основную и наиболее боеспособную часть которых составляли скифы, «сам по скифскому обычаю встал в центре боевого строя…, окруженный отборными воинами» (203, 103). В боевом искусстве наши предки не имели себе равных. И только распри и междоусобицы князей позволяли врагам одерживать над нами победу и разрушать наше государство. Например, в битве на Калке в первом бою с татарами русский разведывательный отряд легко разгромил татарское сторожевое подразделение и захватил его командира, знатного татарского богатыря. И только раздор и несогласованность действий среди князей и предательство союзников-половцев привели к страшному поражению.

Битва казака с гусаром. Худ. А. Штанко.

В казацком войске сохранялись такие же обычаи. Самые сильные воины во главе с гетманом сражались в первых рядах. Как утверждает А. Скальковский, «очевидно, на должность куренных атаманов выбирались самые храбрые из чинов куреня, когда видим в реляциях кампании 1769–1774 гг., что они всегда находились впереди и большая часть была убита в мероприятиях против неприятеля» (169, І, 71). В бою с татарами под Белой Церковью, ученик и последователь Петра Сагайдачного, гетман Михаил Дорошенко проявил чудеса боевого искусства: «он шел в бой впереди войска, и как ударил на татар, то семерых убил пикой, а одного так сильно проколол пикой, не было силы пику вытянуть» (92, І, 190). В 1694 году Семен Палий, воюя против турок и татар «ворвался в крепость на плечах янычар, рубя их под собой, и в самой крепости убил нескольких мурз: турки засыпали могилой эти ворота и прорубили башню в другом месте; а эта могила до недавнего времени называлась Палиевой» (177, І, 98). Чтобы объективно оценить уровень военного искусства Палия, Дорошенко и других казацких победителей следует вспомнить, что в то время грозные татарские всадники наводили ужас на всю Европу, а янычары вообще считались непобедимыми. Советская историография, книги, фильмы создавали у нас искривленный, гротесковой, далекий от реальности образ врага. Например, польское войско обычно изображали как банду легкомысленные пьяных господ, а татар или турок, как огромные неорганизованные и плохо вооруженные массы полуголых дикарей, которые идут в бой беспорядочным толпой, а все победы объяснялись прежде всего их огромной численным превосходством. Но в реальной жизни все было гораздо сложнее. На самом деле татарское войско было четкой структурированной и координированной организацией, с жестокой дисциплиной, не уступавшей дисциплине знаменитых римских легионов. Чрезвычайно развитой была разведка, каждая военная операция разрабатывалась с методичностью немецкого генштаба. Татарская конница на поле боя молниеносно выполняла самые сложные маневры. Ордынским воинам ничего не стоило на полном скаку перескочить с одной лошади на другого, в бою, молниеносно нырнув под брюхо коня, с ножом в зубах неожиданно броситься на врага с другой стороны, выстрелом из лука на скаку попасть в птицу в полете. Каждый татарин с детства учился бороться (у татар до сих существует национальная борьба «куреш», а также специальная борьба на лошадях), стрелять из лука, джигитовать на коне. Нередко татарские бойцы тренировались в боевом искусстве на живых людях — пленниках. Михаил Драгоманов приводит такие свидетельства очевидцев: «старых или немощный, что за них нельзя было много получить, потому что они не годятся к труду, отдавали татары, словно как тех зайцев, собакам, парням, а те обучаются на них воинскому делу и бьют их камнями или бросают в море, или убивают каким-либо другим способом. На тех несчастных учатся татарские воины стрелять из лука»(55, 11). Победить такого противника было чрезвычайно трудно, а казаки побеждали их и нередко со значительно меньшими силами. Так, еще Боплан указывал, что в укрепленном лагере полсотни казаков не боятся пятисот татар. Сами же запорожцы рассказывали шведскому послу Гильдебранту, что, «имея впереди себя какую-нибудь корягу», каждый из них мог успешно сражаться с четырьмя татарами (165, 178).

Польские гусары.

Коряга — палица из вырванного с корнем дерева.

Казак-наемник времен тридцатилетней войны. Со старинного рисунка.

Наряду с татарской, одной из лучших в Европе считалась польская тяжелая кавалерия, так называемые «крылатые гусары», прекрасно вооруженная и состоящая с детства подготовленных к индивидуальному бою с холодным оружием шляхтичей. Основу ее составил институт «товарищей в доспехах», который строился по образцу структуры средневекового цеха. Товарищ в доспехах (мастер) имел под своим началом трех рейтаров (подмастерьев), которых он постоянно обучал боевому искусству и которыми руководил в бою. В бой они вступали с ног до головы закованные в латы, вооруженные тяжелыми мечами, палашами и длинными (до пяти метров) пиками. Высокое мастерство хорошо вооруженных профессиональных воинов давало им возможность побеждать любых противников. Чтобы уничтожить такого гусара надо было или разрубить его 8-миллиметровой толщины панцирь, который благодаря своей специфической конструкции в те времена считался одним из лучших в мире, для чего необходимо было иметь твердую руку и хорошо «поставленный» удар, или же поразить его в незащищенное доспехами место, что требовало чрезвычайной точности и скорости реакции. Но казаки справлялись и с «товарищами в доспехах». Археологи и сейчас находят в местах казацко-польских боев гусарские шлемы и панцири разрубленные так, будто они были из картона или проломлены боевыми чеканами, любимым оружием казаков. Что касается скорости и точности реакции, вот как описывают боевую сноровку казаков сами поляки, очевидцы и участники тех событий: «казак, когда попал в одиночку между поляков, то пикой мог сорок человек ранить» (188, 34). Кроме того, казаки любили, молниеносно соорудив знаменитый лагерь из повозок и разбросав вокруг так называемые «чесноки» (металлические якорьки, которые вбивались лошадям в копыта, выводя их из строя), угостить крылатую гусарию плотным мушкетным огнем (казаки в таких случаях применяли крупнокалиберные мушкеты, 36 граммовые пули, которые способны пробить не только панцирь толщиной 8 мм, но и современный бронетранспортер). Причем стреляли казаки метко, пули зря не тратили. На элекционном сейме в Варшаве поляки говорили: «Сто наших немцев когда стреляют, только одного убьют. Когда сто казаков выстрелит, точно в пятьдесят попадут. Огненный это народ, нам не справиться» (188, 36). Казаки настолько хорошо владели оружием, что в бою один на один шляхтичи не могли с ними справиться. Вот как свидетельствуют о последнем бое полковника Небабы польские хронисты: «Небаба, видя опасность, сошел с коня и бился пеший; на него напал один товарищ из хоругви мозырского старосты; он храбро и долго защищался; товарищ вынужден был также сойти с коня, и они вступили в рукопашный бой; в это время подоспел на помощь другой товарищ и они стали его вдвоем одолевать. Небаба не дал им, однако, взять себя в плен; когда ему ранили правую руку, он защищался левой, пока его не убили» (53, 334). Не желая унизить благородное самолюбие, хронист умалчивает о том, что в бой товарищи шли не одни, а у каждого было по три рейтара и с десяток слуг, то есть Небабе пришлось выдержать бой против целого шляхетского отряда.