Рапава, Багиров и другие. Антисталинские процессы 1950-х гг.

После допроса Авнатамова 24 декабря 1937 г. Парамонов подписал постановление о предъявлении Авнатамову дополнительного обвинения. Затем составляется обвинительное заключение, и 28 декабря 1937 г. дело Авнатамова но докладу Парамонова было рассмотрено на заседании тройки при НКВД Грузинской СССР. По её постановлению Авнатамова расстреляли. Фактически же его «вина» заключалась в том, что он требовал от Хазана, Савицкого, Парамонова и других работников НКВД Грузии соблюдения закона при исполнении возложенных на них обязанностей.

Известно, что не избежали сталинских репрессий и сами чекисты. В те годы их было репрессировано более 20 тысяч. Среди них были и те, кто сам принимал активное участке в фальсификации уголовных дел в отношении необоснованно арестованных ни в чём не виновных граждан, кто применял изуверские пытки [20]. Однако, значительную долю этих репрессированных составили честные сотрудники НКВД.

Так, Хазан, Савицкий и Парамонов вместе с Гоглидзе и Кобуловым сфальсифицировали дело в отношении Давида Семёновича Киладзе, члена партии с 1905 г. До 1934 г. он являлся председателем Главного Политического Управления (ГПУ) Грузии.

Киладзе активно участвовал в революционном движении, неоднократно подвергался репрессиям со стороны органов царской власти. Был осужден к каторжным работам, сослан в Сибирь. Но он был неугоден Берии, поскольку отказывался выполнять его преступные распоряжения. Основанием для ареста Киладзе явились показания арестованных по другим делам И.Д. Орахелашвили, А.Н. Микеладзе, П.С. Агниашвили и других. В целях изобличения Киладзе в преступной деятельности, по указанию Берии были арестованы жена Киладзе — Шушана Константиновна, бывшие его секретари Г.К. Арутюнов и Э.А. Вашакидзе.

Как на предварительном следствии, так и в суде Киладзе виновным себя ни в чём не признал и утверждал, что враждебную работу не вёл.

Киладзе неоднократно вызывали на допросы (это отмечено в его тюремном деле), однако имеется всего лишь один протокол его допроса от 1 августа 1937 г. На этом допросе, как отмечается в протоколе, Киладзе признал себя виновным в том, что допускал контрреволюционные высказывания, которые заключались в выражении резкого недовольства Берией. Но и от этих показаний Киладзе в суде отказался. Да и вообще приведённые высказывания, даже если они и имели место, состава преступления не образуют.

Любопытно отметить, что показаний П.С. Агниашвили от 7 июля 1937 г., на которые сделана ссылка в обвинительном заключении по делу Киладзе, в самом этом деле не имеется. Отсутствуют показания в отношении Киладзе и в деле Агниашвили, осуждённого 12 июля 1937 г. к расстрелу.

1 августа 1937 г. по постановлению Хазана была арестована Ш. Киладзе. Но в первый раз её допросили (во всяком случае, так указано в её деле) лишь 1 октября. Допрашивали её Хазан и оперативный уполномоченный Парамонов. На этом допросе они показала, что муж, будучи недоволен Берией в связи с необоснованным снятием Киладзе с поста председателя ГПУ Грузии, высказывал в адрес Берии террористические намерения. Она же соглашалась с мужем в том, что он незаслуженно освобождён от должности.

Допрошенная в ходе предварительного следствия по делу Берии и других бывшая сотрудница НКВД Грузинской ССР Киларджишвили показала, что она и ещё две сотрудницы по приказанию Хазана избивали Ш. Киладзе с целью вымогательства от неё признания в проведении её мужем контрреволюционной деятельности.

Вот так велось следствие по делам супругов Киладзе.

Дело Д.С. Киладзе было рассмотрено Военной коллегией Верховного Суда СССР 4 октября 1937 г., которая признала его виновным в том, что он с 1935 г. являлся участником контрреволюционной организации правых, существовавшей в Грузии, и организационно был связан с активным, как указывалось в приговоре, террористом П.С. Агниашвили, с Тенгизом Жгенти и другими, совместно с которыми подготавливал террористический акт в отношении Берии. Эти приписанные Киладзе действия были квалифицированы по ст. ст. 58–8 и 58–11 УК Грузинской ССР. Он был приговорён к расстрелу, и в тот же день, 4 октября, расстрелян.

Также была расстреляна и Ш.К. Киладзе, но уже на основании постановления тройки при НКВД Грузинской ССР, принятого в тот же самый день — 4 октября 1937 г.

Обвинительное заключение до делу Ш.К. Киладзе составил Парамонов, а утвердил Рапава. На заседании тройки его доложил Парамонов, а председательствовал на этом заседании Рапава. Он и внёс предложение о расстреле Ш. Киладзе. Церетели — член тройки поддержал это предложение.

Ш. Киладзе признали виновной в том, что будучи «женой активного участника антисоветской террористической организации правых — Киладзе Давида Семеновича, принимала непосредственное участие в подготовке террористических актов против руководителей ВКП/б/ и Советского правительства, была в курсе проводимой им контрреволюционной деятельности». Кроме того, она всячески разжигала контрреволюционные настроения своего мужа и сама «допускала контрреволюционные провокационного, клеветнического порядка измышления по адресу секретаря ЦК КП/б/ Грузии Берия».

Как было впоследствии установлено, ничего из того, что было вменено в вину супругам Киладзе, никогда ими не совершалось. Их расстреляли на основании материалов, в фальсификации которых активное участие принимали Рапава, Хазан, Савицкий и Парамонов. С участием же Церетели тройкой при НКВД Грузинской ССР было принято решение о расстреле Ш. Киладзе.

4 августа 1937 г. Хазан арестовал Эмилию Вашакидзе — секретаря бывшего председателя ГПУ Грузии Д.С. Киладзе. Постановления на её арест и о предъявлении ей обвинения были составлены и подписаны Хазаном. Ей, как и её шефу, также было предъявлено обвинение в антисоветской деятельности, в том, что она была связана «с контрреволюционером — бывшим председателем ГПУ Д.С. Киладзе, высказывала контрреволюционные взгляды и одобряла контрреволюционные клеветнические высказывания в отношении вождя товарища Сталина». Именно это обвинение было положено в основу постановления тройки при НКВД Грузинской ССР под председательством Рапавы и с участием Церетели от 7 октября 1937 г. о расстреле Э. Вашакидзе.

При этом Вашакидзе ни в чём не признала себя виновной. Не дала она и ложных показаний в отношении Серго Орджоникидзе Серго, которых от неё добивались. В деле Вашакидзе отсутствуют какие-либо доказательства её виновности в совершении вменённых ей преступных деяний.

Рапава в суде не отрицал того, что постановление тройки о расстреле Э. Вашакидзе подписано им. Он заявил, что Вашакидзе «плохо себя вела». В чём это выражалось, Рапава не пояснил. Выходит, не обязательно было совершать какое-либо тяжкое преступление, чтобы «заслужить» расстрел, для этого достаточно было лишь «плохо себя вести».

После реабилитации Вашакидзе 13 марта 1954 г. Военной коллегией Верховного суда СССР её матери было объявлено, что Эмилия Вашакидзе, отбывая наказание, скончалась 15 сентября 1938 г. Это была заведомая ложь.

Хазан арестовал и другого секретаря Д.С. Киладзе — Георгия Арутюнова. В ходе следствия, которое вёл Хазан, тот был убит.

Как показал в суде Хазан, он, Твалчрелидзе и другие сотрудники, фамилии которых он не помнил, по указанию Гоглидзе и Кобулова избили на допросе Арутюнова, и тот вскоре после этого умер. У Арутюнова вымогались показания о его контрреволюционной связи с Киладзе. Им же, Хазаном, составлено постановление о прекращении дела в отношении Арутюнова в связи с его смертью, утвержденное Рапавой.

Как и в других подобных случаях, смерть Арутюнова была удостоверена подложным свидетельством, в котором её причиной назван туберкулёзный менингит.

Расстрелян был и бывший народный комиссар внутренних дел Закавказской Федерации Тите Илларионович Лордкипанидзе, член партии большевиков с 1913 г., активный участник революционного движения и гражданской войны. В 1920 г. по рекомендации Ф.Э. Дзержинского он стал работать в органах государственной безопасности. Был делегатом XVII съезда партии. Перед арестом в 1937 г. Лордкипанидзе — народный комиссар внутренних дел Крымской АССР.