Политическая культура древней Японии

Кроме того, чтобы предотвратить нападения разбойников извне на границах каждой провинции должно расположить доси ^[228]. [Ваш] подданный, изучив вооружение нашей страны, смиренно полагает, что тугой лук [229] подобен божеству. Он не очень пригоден при нападении, но нет ничего лучше него при обороне. В одном древнем трактате сказано, что [такие] его свойства привели к поразительному успеху хитроумного плана государыни Дзингу и [луки те] были изготовлены особым [способом]. И хотя в Великой Тан [тоже] есть [различные] луки [230], но они уступают в совершенстве тем, что были раньше [у нас].

Когда [ваш] подданный смиренно обратил свой взор на провинции Муцу и Дэва, то оказалось, что там время от времени сеют смуту эмиси [231]. В девяти провинциях, подведомственных Дадзайфу, постоянно присутствует угроза со стороны Силла. Также следует принять меры [по отражению] угрозы со стороны соседей и в остальных, прилегающих к морю, провинциях трёх регионов: «Хокурику[до:]», «Санъин[до:]» и «Нанкай[до:]».

Однако сейчас всем лучникам дозволено пользоваться [правом] нэнкю: [232]. Обсуждаются только размеры платы, невзирая на способности протеже. В результате занявшие эту должность даже не ведают о таком оружии как лук. А уж об использовании тетивы лука со знанием дела и говорить не приходится. Даже если в стране царит мир и в четырех направлениях нет причин для беспокойства, не следует забывать об опасности, необходимо изо дня в день проявлять осмотрительность. Разве можно помыслить о том, что людям, идущим на смерть в случае нападения со стороны соседей, не следует обладать такими способностями и каждый на это сгодится?

Смиренно прошу, чтобы впредь ночные стражи шести гвардейских управ [постоянно] тренировались в стрельбе из лука, а их мастерство проверяли и [только] в соответствии с заслугами назначали доси в соответствующие провинции. [Только] тогда они будут достойны звания мастера, а охранять прибрежные поселения станет легче.

[Ваш] подданный, смиренно обратившись к распоряжению [Дадзё:]кан от первого года Энги [233], [выяснил], что раньше уже вводили запрет на раздел влиятельными семьями горных массивов и рек, а также незаконный захват пахотных земель могущественными домами [234]. [Посредством этого распоряжения] в провинциях и уездах вырывали терновник и жужубу, изгоняли с полей всевозможных вредных насекомых [235]. [Так] чиновники могли с лёгкостью осуществлять управление, а народ — жил спокойно. Но есть еще люди, творящие зло и жестокость, — это беспутные монахи и ночные стражники.

Смиренно полагаю, что количество людей, принимающих духовный сан по ежегодным квотам и экстренно [236], в течение одного года во всех храмах достигает двух-трех сотен человек. И большая часть из них уподобилась злобной толпе. Помимо этого, крестьяне, заслоняющиеся от налогов и избегающие трудовой повинности, зачастую обривают голову и самовольно облачаются в монашеские одежды.

Численность таковых с каждым годом увеличивается. [Ныне] уже две трети жителей нашей страны обрило головы. При этом все они, сохранив семьи, имеют жен и детей, едят кровавое мясо [237]. И хотя с виду [они] похожи на буддийских монахов, в душе подобны забойщикам скота [238]. Я не говорю уже о том, что самые ужасные из них, собираясь вместе, создают шайки и тайком чеканят монету [239]. [Они] не боятся небесной кары и не оглядываются на буддийский канон.

Когда управитель провинции в соответствии с законом проводит расследование [их действий], они, подобно каплям, собираются в тучи и [в ответ] устраивают беспорядки. Нападение на управителя [провинции] Аки Фудзивара-но Токиёси и ограбление управителя [провинции] Кии Татибана-но Кимикадо [240] в предыдущие годы — это всё дело рук бесчинствующих монахов и их предводителей. Если бы распоряжения [Дадзё:]кан распространялись с запозданием, а государевы инспектора передвигались медленно, то Токиёси и Кимикадо пали бы их жертвами. Если не будет системы запретов и взысканий, возможна измена и со стороны пограничной стражи.

Смиренно прошу о том, чтобы всех бесчинствующих монахов немедленно изловили и изъяли документы, дающие [им] право на принятие монашеского сана. Пусть облачаются в мирские одежды и возвращаются к занятию своими прежними делами. А послушников монахов, принявших сан тайком без разрешения, и всех причастных к этим шайкам негодяев немедленно заковать в кандалы и сослать на принудительные работы [241].

Кроме того, все служащие шести гвардейских управ обязаны ежемесячно нести караул [242], пребывая в боевой готовности и в сумерках, и на рассвете [243]. Назначенные в караул сопровождали знатных лиц, остальные — поддерживали мир и спокойствие в столице (они располагались в квартале Татэваки в восточной и западной частях столицы). В случае экстренной необходимости и те, и другие должны были совместно следить за обороной. Однако в настоящее время эти стражники разбрелись по всей стране и находятся в тысяче ри [244] от столицы, куда не доберёшься и за сто дней.

Как же можно распределять ночные дежурства, основываясь на [их] именных списках? [245] Это ведь выходцы из влиятельных домов, где проявляют жестокость по отношению к простому народу. Если управители провинций согласно законам расследуют их преступления, они сразу же прибывают в столицу и, купив должность за деньги, становятся ночными стражами. А потом одни, возглавив банду, вторгаются в провинциальное управление и берут его в осаду, а другие, потрясая кулаками, наносят оскорбления главе управления. При этом причиняемый ими вред заключается не только в постоянной внешней угрозе.

По моему разумению, солдат набирают для того, чтобы быть готовыми к внезапной опасности. Однако сейчас они находятся в дальних пределах и не живут в столице и [ближайшей] округе. Если столице не грозит опасность, какой прок от таких [воинов]? А если они срочно понадобятся, то, даже отправившись бегом, не успеют добраться. В таком случае ни к чему разводить в провинциях волков, раньше чем в гвардии появятся огромные тигры [246].

Почтительно прошу о том, чтобы служащие всех гвардейских управ после того, как получат назначение на должность, не могли возвращаться в родные провинции. А если будут такие, кто наведывается в родные края, чтобы узнать о самочувствии родителей, то каждому из них устанавливать определённое количество выходных дней. Пусть получают официальное направление в свою провинцию и отправляются туда, будучи приписанными к её управлению. Им не следует задерживаться более установленного срока. Если кто по своей нерасторопности не вернётся, пусть управитель провинции увольняет его с занимаемой должности, регистрирует данный инцидент и с официальным документом отправляет его на родину. [Только] тогда [в столице] на страже ворот будет много искусных воинов [247] и в провинциях исчезнет страх перед дикими собаками [248].