Архив Троцкого (Том 3, часть 2)

Разве это не борьба с «левой опасностью»? Я допускаю, что Л. Д[авидови]чу просто неизвестны вывихи отдельных товарищей и что если бы до него дошли такие письма, как письмо к Вам Нечаева, Рубашкина и др[утих], то он реагировал бы на них соответствующим образом.

Далее, Вы указывали на то, что Лев Д[авидович] в своем заявлении конгрессу «не дотронулся до самого главного проверочного средства левого курса, а именно: положения рабочего класса». Справедливое указание. Но я думаю, что Л.Д.[Троцкий] не по несогласию или забывчивости не включил этого вопроса в свой документ, а в силу общей нашей беды. Ведь мы очень мало знаем, вернее ничего почти не знаем о материальном и бытовом положении рабочих. Я вот видел Ваше письмо, в котором Вы зло ругались по этому поводу. Целиком поддерживаю Вас в данном случае.

Это, пожалуй, все, что я смог высказать в ответ на Ваше письмо. Когда я писал, я не собирался ни увертываться, ни играть в прятки. Есть ли здесь что-либо не наше, «децистское» или от какого-нибудь самобытного «уклона» от общей нашей линии — судите сами.

Вы прилагали копии Вашего письма товарищам Абрамскому и Рубашкину. Я, в свою очередь, разошлю их некоторым нашим друзьям. Кстати, с письмом Вашим Рубашкину, высказавшемуся за организацию второй партии, я целиком и полностью согласен, чего не могу сказать о письме Абрамскому, с рядом мест которого я не согласен.

Что же касается Вашей работы о демократической диктатуре, то не входя пока что в оценку ее по существу, должен откровенно заявить, что мне не нравится самый факт появления этой работы и тем более в данное время. Простите, друг, но Вы, по-моему, надумываете опасность ревизии Ленина слева. Такой опасности у нас нет. А вот опасность от самой постановки этого вопроса — неоспорима. Ведь т[ак] наз[ываемый] «исторический троцкизм» является главным пугалом в руках наших противников и той удочкой, на которую ловятся не только простаки из «монолитчиков», а иной раз и наши единомышленники. Нельзя забывать и того, что все отходящие от оппозиции начинают с указания на «возрождение исторического троцкизма», а докатываются до проработки нас в стиле Стецкого и Марецкого, Слепкова и Ярославского.

Вам ведь хорошо известно, что никто из нас нигде и никогда не солидаризировался со взглядами Льва Дав[идовича] в период первой революции и никто из нас не считал себя хотя бы в какой-нибудь степени ответственным за теорию «перманентной революции». Так на это смотрел и сам Л.Д.[Троцкий] . Только Вы составляли исключение и публично защищали дооктябрьскую концепцию тов. Троцкого. И я очень жалею, что именно Вы начали воскрешать старые и так «проработанные» в последние годы разногласия по вопросу об оценке движущих сил революции. Я глубочайше убежден, что Вы совершили большую ошибку, т. к. не сомневаюсь, что Ваша «переоценка ценностей», вернее заявление об этой переоценке, да еще с намеками на «ревизию Ленина слева» принесет величайший вред нашему движению.

Ну теперь все. Ежели что не понравилось, не сетуйте на меня. Я знаю, что Вы там порою не особенно хорошо себя чувствуете, но политика ведь такая штука, которая требует от людей, даже и спаянных общностью основных идей и совместной борьбой,— крепких нервов. Вы ведь это отлично знаете.

Если Вы не обременены очень — пишите и уж во всяком случае засылайте копии своих писем и текущих работ. Я буду рад получить все это и обещаю, как и раньше, по мере возможности, знакомить с Вашими письмами товарищей, состоящих со мною в переписке (не говоря уже о товарищах по колонии). Также обещаю и делиться с Вами всякими новостями. С нетерпением буду ждать Вашей китайской работы. Кстати, о Вашей работе. Я давно собирался сделать на этот счет предложение.

Почему бы Вам, по примеру Льва Дав[идовича], не заняться в промежутках между основными работами воспоминаниями. У Вас ведь счастливая революционная участь, и Вы о многом можете рассказать. Если бы Вы взялись за эту работу, то у Вас вышли бы не голые мемуары, а полезнейшая книжка, в которой Вы сумели бы осветить как историю революционного движения в период развития и распада соц[нал]-демократии, возникновения и развития современного коммунизма в основных странах, так и вопросы стратегии и тактики пролетарского авангарда. А это было бы в высокой степени полезно. Вы ведь в своих письмах часто ссылаетесь на опыт тех или иных партий последних десятилетий, а между тем исторические примеры, на которые Вы указываете сплошь и рядом, многим товарищам неизвестны. Так бывает не только тогда, когда речь идет о предвоенном периоде или более поздних, но иной раз и тогда, когда в пример берутся отдельные этапы в борьбе за коммунизм в послеоктябрьский период. Чтобы не быть голословным, укажу, что мне приходилось сталкиваться с рядом наших товарищей, считающимися вполне подготовленными и занимавшими более менее видное положение в наших рядах, которые, однако, или не знали, или совершенно забыли даже такие этапы в развитии Коминтерна (я бы сказал, и в развитии наших взглядов), как III конгресс Коминтерна с его борьбой с теорией офензивы[450], основанием тактики единого фронта и пр.

А вопрос германской революции, опыт Венгрии, Баварии, Саксонии, Болгарии, Эстонии и пр. и пр.

Меня очень обрадовало, что Лев Дав[идович] в своей критике проекта программы К[оммунистического] И[нтернационала] все эти вопросы не только поставил, а и осветил светом марксистской критики. Но этого еще недостаточно. И Вы бы смогли написать много полезного. Право же, принимайтесь за такую работу.

Наша колония, кстати сказать, в настоящее время пополнившаяся еще на два человека (теперь нас 6 человек), шлет Вам привет, а я, помимо привета, обнимаю Вас крепко. Ваш И.Врачев

Какое-то «страшное» письмо писали Вы в конце августа Вуйовичу. До меня дошли слухи. Не найдете ли возможным сообщить?

К товарищам группы «15». 12 октября

Дорогие товарищи! До нашей Воронежской группы ссыльных оппозиционеров дошло письмо тов. Сапронова от 5/VIII, адресованное тов. Нечаеву, и выдержки из письма тов. В.М.Смирнова, относящегося, очевидно, к тому же периоду.

Ознакомившись с этими письмами и всесторонне продумав выдвигаемые в них положения, мы считаем своим революционным долгом сказать вам следующее.

1. Никогда еще с момента Октябрьской победы страна диктатуры пролетариата не была в большей опасности, чем в переживаемый период. Мы стоим перед фактом трусливой капитуляции высших органов партии и соввласти перед капиталистическими силами, возросшими на дрожжах оппортунистического руководства.

Лишь этот грозный факт и общее к нему отношение может быть в данный момент решающим критерием для определения дальнейших путей оппозиции и для создания соответствующих политическим задачам взаимоотношений между отдельными оппозиционными течениями.

2. Мы считаем, что на данном историческом этапе наши принципиальные разногласия имеют больше политических предпосылок к изживанию, чем к дальнейшему нарастанию.

Ликвидировать между собой несущественные ныне политические счеты прошлого для революционного дела будущего — первейший долг оппозиции. Такое сознание живет в среде большевиков-ленинцев, и мы уверены, что оно разделяется всеми товарищами, примыкающими к группе «15». Высказанное нами положение находит свое подтверждение также в начальной части письма тов. Сапронова к Нечаеву от 5/VIII, где он пишет: «Ты пишешь «если бы удалось нам сговориться на счет одной общей позиции. Никаких других причин к раздельному существованию больше не имеется» — совершенно правильно. И желание оппозиционеров к этому есть — тоже правильно».

Из приведенных строк письма тов. Сапронова мы видим, что он считает даже возможным подтвердить несколько преувеличенное в настоящий момент утверждение Нечаева о полном отсутствии причин к раздельному нашему существованию. Какие же, однако, шаги предпринимает тов. Сапронов и его ближайшие друзья из группы «15» для ликвидации беспринципного раздельного существования двух родственных оппозиционных групп? На этот вопрос остальная часть его письма дает неожиданный и довольно-таки безотрадный ответ. Не формулируя сколько-нибудь существенного пункта принципиальных, организационных или тактических расхождений между большевиками-ленинцами и группой «15» на данной стадии развития политической борьбы, автор письма тем не менее ухитряется в излишне возбужденном тоне цепляться за устаревшие эпизоды, чтобы резко противопоставить себя другим и сердито поругивать руководителей нашей оппозиционной группы, позволяя себе даже прибегнуть к методам полемики, часто применяемым бухаринской гвардией и верноподданническим сталинским аппаратом.