Звездные судьбы (Исторические миниатюры) (СИ)

Интересно, правда, что "главная любовь" Тургенева - певица Полина Виардо - была просто на удивление некрасива. Так ведь известно: на вкус и цвет товарищей нет.

"Письма Пушкина она хранила как святыню..." И лишь жесточайшая нужда побудила Анну Петровну продать эти реликвии в журнал "Русская старина". Но и это не помогло: Александр Васильевич все чаще прихварывал, денег не было вовсе. Пришлось даже обратиться за помощью к давнему дпугу-любовнику Алексею Вульфу:

"Не подосадуй, мой друг, на меня, что я при сей верной оказии прибегаю к тебе за помощью, мой верный друг и моя опора! Помоги мне ещё раз... Не откажи мне, вышли сто рублей в Петербург". Но Анна Петровна не была бы сама собой, если бы это письмо-вопль не завершала такая вот фраза: "Весна так хороша, что я и тебе подобной желаю..."

К концу жизни от прежней красоты ничего не осталось. Современники, время от времени проявлявшие любопытство к той, которой так восхищался Пушкин, видели "маленькую-маленькую, сморщенную как печеное яблочко древнюю старушку в черной кацавейке, и разве только пара больших, несколько моложавых для своих 80 лет глаз немного напоминало о былом, давно прошедшем."

Александр Васильевич был по-прежнему нежно привязан к ней и окружал всевозможными заботами. Воистину, это оказалось любовью до гроба. Он скончался в начале февраля 1879 года. она пережила его лишь на четыре месяца и умерла в мае - самом любимом своем месяце, когда можно слушать соловьев, любоваться луной и наслаждаться необъяснимой и вечной красотой этого мира.

Красота, конечно, дело вкуса и вообще понятие спорное. Для Александра Сергеевича Пушкина Анна Керн была "гением чистой красоты". Но можно было бы сказать и по-другому

ЗАЧУМЛЕННЫЙ ДВОРЕЦ

"Король умер - да здравствует король!" - такова была традиционная формула начала каждого нового царствования во Фрвнции. Но восшествие на престол Людовика Пятнадцатого уместнее было бы предварить так: "Все умерли - да здравствует король!"

Людовик Четырнадцатый - будущий "Король-Солнце" - родился в 1638 году, когда у его родителей после почти двадцати пяти лет бесплодного брака не было уже никакой надежды обзавестись потомством и дать трону наследника. Младший брат короля, герцог Гастон Орлеанский (тоже, кстати, бездетный!) уже чувствовал на своем челе французскую корону, но... Почти сорокалетняя Анна Австрийская разрешилась от бремени первенцем - Людовиком, а два года спустя родила второго сына - Филиппа. И следующим королем, после того, как его отец, Людовик Тринадцатый, скончался, не дожив даже до сорока пяти лет, стал пятилетний Людовик, уже и в этом нежном возрасте понимавший, что он выше всех остальных людей по своему происхождению.

Людовик Тринадцатый не был весельчаком, как его отец - легендарный "Анри Четвертый". Любимой фразой короля с несчастливым порядковым номером была: "Поскучаем, хорошенько поскучаем". И весь двор разделял это времяпрепровождение - а что ещё оставалось делать? Король не терпел танцев, ненавидел карточные игры, в жизни ни разу не был в театре. Даже женщины его мало интересовали, впрочем, мужчины тоже. Так что Анна Австрийская, овдовевшая в сорок два года, не слишком печалилась - разве что об утрате своей прежней прославленной красоты. Богиня, сводившая с ума герцога Бэкингема, кардинала Ришелье и многих других не столь известных и блестящих вельмож, превратилась в разжиревшую матрону, с отвисшим подбородком и крючковатым носом. Впрочем, и это её мало заботило: на пятом десятке лет она обрела пылкого и нежного возлюбленного ( злые языки поговаривали, что и тайного мужа) в лице преемника кардинала Ришелье - кардинала Мазарини.

"Ясновельможный синьор Джулио Мазарини обладает приятной наружностью и хорошо сложен, вежлив, ловок, бесстрастен, неутомим, сметлив, прозорлив, скрытен, умеет молчать, точно так же, как и говорить красно и убедительно, не теряется ни при каких обстоятельствах. Одним словом, он одарен всеми качествами, необходимыми искусному дипломату. Первый его дебют на этом поприще обличает мастера своего дела, в свете он, конечно, займет одну из первых ролей. Судя по его здоровой комплекции, он ещё долго будет пользоваться готовящимися ему почестями, путь к которым затруднен лишь ограниченным его состоянием", - такую хоть и лестную, но достаточно точную характеристику дал кардиналу его современник-дипломат. Он забыл добавить, что Мазарини был чудовищно скуп, так что королю Людовику первые десять лет его формального царствования приходилось спать на грязных и рваных простынях, а камин в его спальне топили от силы раз в неделю.

Став регентшей при малолетнем сыне, Анна Австрийская прежде всего сделала Мазарини первым министром и председателем государственного совета. Их скандальная связь была тайной лишь формально - о последней любви Анны Австрийской знал каждый встречный и поперечный. Один из сподвижников её покойного мужа как-то с грустью заметил:

- Женщины - непостижимые создания. Устоять перед Бэкингемом, отвергнуть Ришелье и сдаться какому-то Мазарини!

Философ был сослан в его поместье и мог считать, что дешево отделался. Мазарини был очень злопамятен, но проливать кровь избегал. В считанные месяцы были сосланы или заточены в крепость бывшие друзья и сторонники Анны Австрийской, посмевшие нелестно отозваться о её новом кумире и повелителе. Лишь одного человека, не скрывавшего своей искренней ненависти к кардиналу, не могли ни сослать, ни заточить - малолетнего короля Людовика. Эта ненависть, правда, не распространялась на племянниц кардинала - Викторию, Олимпию, Марию и Лауру. Трех последних скандальная дворцовая хроника спустя пятнадцать лет зачислит в любовницы монарха. Но до этого было ещё далеко.

Первые десять лет формального правления Людовика Четырнадцатого были омрачены непрестанными распрями среди придворных, большинство из которых терпеть не могло выскочку-кардинала. К придворным присоединилась сначала французское дворянство, а затем - и весь народ. В Париже дело дошло до открытого бунта и королева со своими сыновьями и любовником вынуждена была инкогнито бежать в провинцию и вызывать туда верные ей войска. А чтобы оградить Мазарини от гнева и нападок аристократии, гордая Анна Австрийская сочеталась с ним тайным браком. Поступок для Европы даже тех времен беспрецедентный.

Бунт, то затихая, то вновь разгораясь, длился почти десять лет, но окончился практически ничем. Особенно если учесть, что именно в это время в Англии за гораздо меньшие преступления против морали и права лишился головы король Карл Стюарт, то можно считать, что Людовику и его матери несказанно повезло. Более того, уже пятнадцатилетний Людовик принял в Париже торжественную присягу от всех своих подданых, вызывая своей красотой всеобщее восхищение. Через два года был заключен его брачный договор с испанской инфантой Марией-Терезией. Мазарини же прожил ещё девять лет, оставаясь негласным и абсолютным властелином Франции, и уже на смертном одре дал своему королю один-единственный, но бесценный совет:

- Ваше величество, упраздните раз и навсегда должность первого министра.

Но ещё при своей жизни Мазарини, подавив непомерное тщеславие, воспрепятствовал нежным отношениям короля с двумя своими племянницами Олимпией и Марией. Первая вышла замуж за графа де Суассон, вторая - за знатного итальянского вельможу. Людовик же сочетался узами законного брака со своей испанской кузиной, которая обладала всеми недостатками своей тетки-свекрови Анны Австрийской - гордостью, честолюбием, жестокостью и доходящей до фанатизма религиозностью, но была лишена её главного достоинства - красоты. Зато сам Людовик, бесспорно, был более чем хорош собой.

Внук флорентинки и сын испанки, он был одарен пылкой, страстной и неукротимой натурой. Другими отличительными чертами были чисто испанская гордость и чисто итальянское сластолюбие. Первый гарем он составил из фрейлин своей матери, причем возраст и внешность его мимолетных фавориток были ему совершенно безразличны. Затем он стал всерьез ухаживать за женой своего младшего брата Филиппа - Генриэттой Английской, и та, похоже, отвечала ему взаимностью И вдруг все переменилось: король, уже два года женатый, воспылал безумной страстью к фрейлине принцессы Генриэтты - Луизе де Лавальер. По свидетельству современника,"девица эта, роста посредственного, но очень худощава, походка у неё неровная, она прихрамывает. Белокура, лицом бела, рябовата, глаза голубые, взгляд томный и по временам страстный, вообще же весьма выразительный. Рот довольно велик, уста румяные. Она умна, жива, имеет способность здраво судить о вещах, хорошо воспитана, знает историю и ко всем этим достоинствам одарена нежным, жалостливым сердцем"