Наследие Ирана

В предлагаемой вниманию читателей книге я старался изложить различные точки зрения и различные подходы к изучению некоторых проблем истории древнего Ирана; в тех случаях, когда я отдавал предпочтение определенной гипотезе или теории, я, как правило, руководствовался критерием простоты — я писал об этом в предисловии к английскому изданию, но должен повторить это и здесь. Я полагаю, что историк должен следовать примеру естественных наук и стремиться к таким заключениям, которые способны наиболее простым образом объяснить факты. Руководствуясь данным принципом при исследовании, например, истории зороастризма, я пытался проследить развитие этой религии от Зороастра, предполагаемого ее основателя, до современных парсов Бомбея. История зороастризма не может быть представлена в виде прямой непрерывной линии, но тем не менее я думаю, что многие явления, ставящие в тупик ученых, которые стараются объяснить кажущиеся противоречия в текстах Авесты, следует истолковывать как отклонения от основного, преемственного пути развития этой религии. Такой подход оказывается более плодотворным, чем попытки создания весьма сложной картины, в которой нашлось бы место для любого непонятного авестийского слова или представления, не укладывающегося в рамки ортодоксального зороастризма. При исследовании истории религии полезно различать две стороны веры; ортодоксию, строгое следование догматам, и ортопраксию, соблюдение установленного ритуала и обрядности; в разные периоды доминировала либо первая, либо вторая. Сходным образом при изучении языковой ситуации, складывавшейся в древнем Иране, следует считаться с возможностью сосуществования в одно и то же время и в одном и том же ареале четырех языковых форм: 1) «официального» письменного языка; 2) «официального» разговорного языка; 3) языка религии; 4) диалектов. Так, в древнем Исфахане во времена Ксеркса «официальным» письменным языком был, очевидно, арамейский, «официальным» разговорным — древнеперсидский язык (или один из древнеперсидских говоров), языком религии — авестийский (скорее младоавестийский, чем диалект Гат?), а в кругу семьи или в пределах определенного селения употреблялся местный диалект. Такого рода соображения полезны при подходе и к другим явлениям древней истории.

Отмечу некоторые частные проблемы. Традиционная дата Зороастра — «258 лет до Александра», отраженная в среднеперсидских текстах и в парсийской традиции и принимаемая многими исследователями, не может считаться достаточно достоверной, так как общая продолжительность правлений царей, начиная с Виштаспы (Гуштаспа) и до Александра, как они представлены в «Шахнаме» Фирдоуси, превышает 258 лет. Вопрос о дате Зороастра до сих пор продолжает оставаться спорным.

Работы последних лет позволяют более уверенно, чем когда-либо, утверждать, что именно Дарий I ввел в употребление древнеперсидскую клинопись — об этом, как кажется, свидетельствуют наблюдения археологов: древнеперсидский текст знаменитой Бехистунской надписи Дария I был добавлен позднее к аккадской и эламской (наиболее ранней) версиям.

Я хотел бы также подчеркнуть справедливость мнения о том, что распространение персидского языка в Средней Азии и вытеснение им согдийского и бактрийского языков было связано более всего с арабским завоеванием. Только после этого иранские народы Средней Азии оказались объединенными — впервые после Александра Великого — с родственными народами Иранского нагорья. Более подробную трактовку проблем такого рода читатель найдет в соответствующих разделах этой книги.

Для русского перевода я внес в текст ряд изменений. Переводчики и редактор в некоторых случаях сочли необходимым дополнить библиографические ссылки; я должен выразить им свою искреннюю признательность. Ответственность за все ошибки и недостатки, которые не удалось исправить, остается, конечно, на мне. Надеюсь, что русский перевод моей книги вызовет у читателей интерес к сложной истории иранских народов.

Ричард Н. Фрай. 10 мая 1969 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемую читателям книгу, если пользоваться современной русской терминологией, можно отнести к числу научно-популярных. Это означает, что она рассчитана на ученых и широкий круг читателей, а изложение всех затронутых в ней проблем основывается на новейших научных достижениях. Карты, библиография и иллюстрации делают книгу доступной как для учебной аудитории, так и для читателей, желающих познакомиться с историей Ирана в домусульманский период и с теми проблемами, которые возникают в ходе ее исследования. Автор надеется, что в этой книге ему удалось показать поразительную преемственность в культурном развитии Ирана — начиная со времени заселения иранцами нагорья и до полной победы ислама в стране в X в. н. э. Даже в более поздние периоды (вплоть до наших дней), которые известны гораздо лучше, чем ранняя история Персии, мы ощущаем стойкость древних традиций.

Я старался отразить разные точки зрения на проблемы, рассматриваемые в книге, стремясь сохранить объективность при изложении теорий, которые я не разделяю. Я не боялся повторять старые, но хорошо обоснованные концепции, даже если они выглядят несколько примитивными по сравнению с новыми, остроумными и блестящими построениями, кажущееся правдоподобие которых не подкреплено фактами. При выборе между несколькими теориями я склонялся к наименее сложной. Этот критерий оправдан тем, что самая простая гипотеза, как и в естественных науках, часто лучше всего способна объяснить факты. Хотя человеческие поступки нередко противоречивы и сложны, однако стремление к простоте, как мне кажется, следует считать в большинстве случаев надежным ориентиром для исследователя.

В этой книге выдвинуты некоторые новые взгляды на доисламскую историю Ирана. К их числу относится и положение о том, что история зороастризма может быть лучше понята, если рассматривать ее как прививку к религиозным верованиям большинства иранцев учения, разделявшегося меньшинством — последователями пророка Зороастра, а не как приспособление примитивных древних верований к пророческому учению Гат. Историки старались понять, каким образом последователи Зороастра могли принять «Младшую Авесту» с ее прославлением хаомы и обрядов, против которых боролся пророк. Скорее стоит задуматься над тем, каким образом большинство, которое следовало за жрецами, певшими древние гимны богам «Младшей Авесты», могло включить учение Зороастра в свои верования.

Другое положение, отличающееся от общепринятых, — отнесение истории Ирана вплоть до X в. н. э. к древнему периоду. Мне представляется, что те «персидские националисты» времен Аббасидского халифата, которые прославляли в своих сочинениях традиции древнего Ирана, пытались не уничтожить ислам, а утвердить его на более широкой, международной основе, превратить его в нечто большее, чем религия арабов с культурой и цивилизацией, базирующейся на традициях бедуинов. С моей точки зрения, первые писавшие по-персидски арабским письмом были подлинным авангардом мусульманства; они оказали огромную услугу исламу, обогатив его неарабской литературой и культурой. При таком подходе, я думаю, легче понять многие частные проблемы, которые вряд ли можно решить, если, согласно традиционной точке зрения, считать, что персидский «ренессанс» возник как реакция на арабскую религию, как превознесение древних иранских традиций в ущерб исламу.

В этой книге мне пришлось затронуть и некоторые частные вопросы. Возможно, их не следовало касаться вовсе, но я прошу читателя снисходительно отнестись к стремлению автора придерживаться традиционного изложения предмета; это относится, в частности, к этимологизированию слов, при котором нельзя ограничиваться простыми утверждениями типа «это так» или «я думаю, что это так». К сожалению, не всегда можно было привести полный научный аппарат, в том числе — ссылки на источники.

Несколько слов по поводу транскрипции,- предмета бесконечных споров в востоковедении. Специалисты не нуждаются в точной транслитерации лексики восточных языков, приводимой в этой книге, так как они не хуже автора знают, что имеется в виду. Диакритические знаки и — в угоду научной точности — видоизменение имен, хорошо известных широкому читателю, могут скорее повредить, чем принести пользу, а простота и в этом случае не умаляет научной значимости изложения. Поэтому я прошу специалистов извинить автора за то, что знаки долготы отсутствуют над гласными в некоторых словах; в других случаях я был вынужден привести более точную транслитерацию.