Гибридная война. Выжить и победить

В этом контексте не лишним будет использовать цитату Карла Клаузевица, рассматривавшего войну как средство, чтобы заставить врага исполнить нашу волю [11]. Если цель оправдывала средства в мировой политике уже не первое столетие, то подобный цинично-разновекторный подход к ведению боевых действий отличался определенной новизной.

Очевидно, что война — это не только непосредственно боевые действия, но и конкуренция экономик, образов жизни и мышления правителей, соревнование систем государственного управления, схватка потенциалов и противостояние идеологий. Война обнажает не только низменные чувства одних людей и толкает на подвиги и самопожертвование других, но и становится катализатором процесса реформирования или деградации государств, иначе говоря — весомо влияет на траекторию их развития.

Некоторые страны не выдерживают испытания войнами. Напомню, что Первую мировую войну пережили только Британская и Японская империи, другие — Российская, Немецкая, Австро-Венгерская, Османская — либо распались, либо пережили серьезные общественно-политические потрясения. Европейская политическая карта в начале 20-х годов ХХ века разительно отличалась от аналогичного расклада сил десятилетней давности. Вторая мировая не только принесла беспрецедентные для человечества жертвы и разрушения, но и запрограммировала ограничения для государств-агрессоров. Даже спустя почти 70 лет после ее завершения Германия и Япония, прошедшие путь покаяния нации и ставшие экономическими и технологическими лидерами Европы и Азии соответственно, не представлены в Совете Безопасности ООН и периодически сталкиваются с рецидивом комплекса вины.

Предполагаю, что основная цель России в противостоянии с Украиной — полное подчинение ее своему контролю при формальном сохранении независимости. Развитие событий демонстрирует, что крах «проекта Новороссия» подвигнул Кремль к стремлению вернуть Донбасс под юрисдикцию Киева, конечно же, на своих условиях. Но продолжающийся конфликт на востоке Украины не позволяет делать прогнозы о судьбе региона, некогда наиболее мощного на карте распределения продуктивных сил нашей страны. Значение Донбасса для украинской экономики падает, а политические группировки «донецких» сегодня рассеяны и деморализованы. Не приходится сомневаться, что Кремль заинтересован в трансформации Донецкой и Луганской областей в «территории с особыми правами», возможно, в ходе принудительной федерализации Украины, о чем с настойчивостью, достойной лучшего применения, постоянно заявляют Владимир Путин и Сергей Лавров.

Остается только сожалеть, что вдохновители гибридной войны против Украины (чуть ниже о них я расскажу подробнее, поскольку своеобразная бандитская удаль в их действиях присутствует) не слишком внимательно читали труды Карла фон Клаузевица, справедливо отмечавшего: «Национальные настроения, решающие для мотивации, появляются более легко и утверждаются более долговечно, когда они вызваны целью национального самосохранения и обороны, чем целью завоеваний и наступательных мер» [12]. Впрочем, опьянение имперской идеологией или иными подобными конструкциями свойственно закулисных дел мастерам не только в России.

Трудно сказать о войне лучше, чем Сунь Цзы: «Как вода не имеет постоянной формы, так война не имеет постоянных условий» [13]. Впрочем, в одном воздействии война стабильна и неизменна: после ее завершения мир серьезно меняется, Версальско-Вашингтонская и Ялтинско-Потсдамская системы международных отношений — прекрасное тому подтверждение. Не вызывает сомнений лишь тот факт, что традиционная война как военное столкновение двух государств или блоков с определенными политическими целями уже отошла в прошлое. Но задача сегодня не отправить труды Сунь Цзы или Карла фон Клаузевица на свалку истории, а, во многом благодаря их концептуальным разработкам, научиться эффективно бороться в новых рамках и координатах конфликтов информационной эпохи.

Целесообразно признать и тот факт, что завершение необъявленной, но вполне реальной холодной войны серьезно повлияло на формат международных отношений и ведение войн. В условиях стремительного перехода от биполярного к однополярному миру, на смену которому пришел многополярный мир с центрами влияния с разными потенциалами, гибридная война стала одним из инструментов воздействия на международные отношения.

Следует понимать, что после наиболее продолжительной и кровопролитной гибридной войны в новейшей истории человечества, которой стало нынешнее противостояние России и Украины, обе страны не останутся прежними. И в Киеве, и в Москве должны понимать, что изменения будут необходимы для победы, одним из проявлений которой станет наращивание своего влияния на постсоветском пространстве. Не менее важно и сохранение идентичности в условиях меняющегося мира.

Парадокс ситуации заключается даже не в том, что инициатором крупномасштабной гибридной войны выступило государство, ставшее в конце 1991 года правопреемником Советского Союза, роль которого в победе над нацизмом не оспаривали даже его идеологические противники. Куда интереснее другое: идеологи этого инструмента, взятого на вооружение российской государственной машиной, напрочь отрицают фактор моральной и психологической заинтересованности в выживании страны, которую в России выбрали на роль жертвы. Это выглядит как минимум странным и недальновидным.

На первый взгляд, кажется, что Россия на официальном уровне не воспринимает Украину всерьез, но это впечатление обманчиво. Обман и манипуляции — важные составляющие гибридной войны, формирующие ее методологическую основу куда более весомо, чем боевые уставы отдельных родов войск. Причины такого поведения российского руководства двуедины: с одной стороны, Кремль осознает опасность появления успешной Украины в непосредственной близости от своих границ, с другой — нарочитое пренебрежение является частью государственной стратегии РФ по отношению к Украине. Отмечу, что самые острые заявления в адрес украинской власти в последнее время делают те, кто успел «запятнать» себя украинским гражданством: Сергей Аксенов и Владимир Константинов в Крыму, Александр Захарченко и Игорь Плотницкий — на Донбассе. Они, подобно тысячам перебежчиков из расположенных на территории Крыма украинских силовых структур, охотно вставших под российский триколор сразу после начала российской агрессии, интенсивно используются кремлевскими кураторами в качестве политического расходного материала.

Еще одна причина, просматривающаяся за заявлениями ведущих российских политиков, комментирующих ключевые события противостояния России и Украины в 2014–2015 годах. Владимир Путин, первенство которого в российской властной иерархии никто не рискнет оспаривать, ведет свою собственную «войну» с западными лидерами на территории Украины. «Братский народ», с которым Россию разделяет две тысячи километров общей границы, тамошний президент считает чем-то средним между пушечным мясом и бессловесным стадом, не имеющим права на выражение собственного мнения. При этом противостояние крупнейшего государства мира и самой большой европейской страны — картина, притягивающая внимание всего цивилизованного человечества. И Россия определенно стремится получить дополнительные преимущества в случае победы над Украиной.

Хочется отметить важный момент: во время агрессии Советского Союза 1939–1940 годов против Финляндии, результатом которой, среди прочего, стало исключение СССР из Лиги Наций, нарком иностранных дел Вячеслав Молотов [14] также отрицал ведение войны против Финляндии. Он утверждал, что Советский Союз лишь «оказывает помощь правительству Финляндской демократической республики». Если тенденция сохранится, то в привязке к интересам Москвы словосочетание «народная республика» рискует стать синонимом гибридной войны, управляемой из Кремля [15].