Начало мореходства на Руси

Византийцы высоко оценивали военное искусство антов, умевших воевать в самых трудных условиях, в горах, ущельях, лесах и болотах, стойких, мужественных, искусно использовавших местность, предприимчивых и смелых в бою, «доблестных» и «энергичных» (Прокопий). Маврикий посвятил искусству войны со славянами и актами целый ряд разделов своего «Стратегикона», а это свидетельствует о том, что Византия считала их опасными врагами.

Иордан называет антов «храбрейшими из них» (славян). Высоко расценивал боевые качества своих противников император Юстиниан. Фредегар говорит о том, что авары всегда ставили в первых рядах славянских воинов, как самых сильных и храбрых.

Походы антов, приводившие к обогащению антских дружин и их вождей, способствовали укреплению «развивающейся из родового строя военной демократии», «военной потому, что война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни» (Фр. Энгельс), «демократии» потому, что перед нами вооруженный народ, управляющийся народным собранием, советом старейшин и вождей и высшим военачальником, еще не знающий не только власти, противопоставляющей себя народу, но даже отделенной от него.

С течением времени успешные «… войны усиливают власть верховного военачальника, равно как и подчиненных начальников; соответствующее обычаю избрание их преемников из одних и тех же семейств мало-помалу, в особенности со времени установления отцовского права, переходит в наследственную власть, которую сперва терпят, затем требуют и, наконец, узурпируют.». [17] Так зарождаются первые примитивные формы государственной власти, обусловленные имущественным неравенством и развитием рабства.

Война и народоправство («демократия») — эти две особенности общественной жизни антов отмечают и писатели древности.

Дружины антов не были отрядами профессионалов-воинов, как это имело место позднее, в Киевской Руси. Вооружены были все мужчины, и почти все вооруженные мужчины принимали участие в обороне своей земли и даже в далеких походах на Византию.

Маврикий, рассказывая о военных хитростях антов, говорит, что, при внезапном нападении на них, «некоторые из числа остающихся дома», спасаются, прибегая к погружению на дно реки у прибрежных камышей, так как поселения антов «расположены вдоль рек…». [18]Ухолят в поход не все, но пес же дружины антов — это вооруженный народ. [19] В комплектовании дружин сохраняется архаический обычай по возрастному принципу. Тот же Маврикий, хорошо знавший славян и антов, говорит об особенно опасных для «ромеев» внезапных нападениях из засад «легковооруженной молодежи». [20]Пережитки этого явления бытуют еще в Киевской Руси в виде «старшей» и «молодшей дружины».

Все эти качества антов и привели к тому, что они вошли в историю как храбрый, воинственный и свободолюбивый народ. И не случайно, хорошо знавший антов, Прокопий говорит, что, несмотря на их «грубый, без удобств» образ жизни, они «по существу неплохие люди и совсем не злобные». [21]

Их социальный строй — «военная демократия», «славное варварство» (К. Маркс), их нравы и обычаи: мужество, верность, гостеприимство, свободолюбие заставляли даже врагов отмечать положительные качества антов.

Вот то немногое из жизни антов, что я хотел бы напомнить читателю, переходя к вопросу о начале мореходства у восточных славян.

Подобно тому, как политическую историю восточных славян мы начинаем со времен антов, с IV в. н. э., так и выход восточного славянства на безбрежные просторы морей следует связывать не с событиями IX в., а с явлениями общественной и политической жизни восточной ветви славян гораздо более раннего времени, во всяком случае антской поры.

К сожалению, по отношению к этому периоду времени мы не располагаем ни таким бесценным источником, как наши летописи, ни таким обильным фондом письменных источников византийского, восточного и западноевропейского происхождения, каковой дает нам возможность реконструировать историю Киевской Руси.

Прямых указаний на морские походы антов, хотя бы в какой-либо мере напоминающих походы на Византию Олега, Игоря и Ярослава, в источниках мы не обнаруживаем, да и вообще нет прямых и точных указаний на морские походы антов.

Но когда нет прямых указаний, на сцену выступают косвенные, подчас не менее ценные, нежели первые. Я и ставлю своей задачей их разыскать, подобрать и попытаться сделать определенные выводы.

Нам хорошо известны плавания по морям и морские походы славян. [22]Нам известны плавания славян по Адриатическому морю, славянскому Ядрану, на берегах которого возникла «славянская Венеция» — Дубровник. Мы хорошо знаем плавания славян по южным морям и островам Греческого архипелага, когда в начале VII в. они на своих лодках-однодеревках (моноксилах) начали бороздить воды Черного, Мраморного, Эгейского, Средиземного и Адриатического морей, и силу их ударов познали Эпир и Ахайя, Малая Азия и Апулия, Крит и Солунь, Киклады и Иллирия. [23]

Довольно много сведений о действиях славян в восточной части Средиземного моря, у берегов Греции и Малой Азии мы находим в «Житии святого Дмитрия Солу некого». [24]Не приходится уже говорить о западных славянах, заселявших все побережье Балтийского моря от Старгарда в земле вагров, у самых границ Дании, и до древнего Коданского залива, где был основан польский Гданск.

Поморские славяне были такими же хозяевами Балтийского моря, как и «дони» (датчане) и «свей» (шведы). Смелые мореходы, они пробрались даже к берегам Англии, где были основаны славянские поселения.

Но вернемся к южным морям, омывающим земли Византийской империи. Активность славян на море была обусловлена тем, что это был период наступления славянства на одряхлевшую Византийскую империю.

Указывая на то, что в VI в. поступательное движение германцев приостановилось, Фр. Энгельс отмечает, что «… речь идет о германцах, но не о славянах, которые и после них еще долгое время находились в движении. Это были подлинные переселения народов. Целые народности или, по крайней мере, значительные их части отправлялись в дорогу с женами и детьми со всем своим имуществом». [25]

Несколькими потоками славяне вступили в пределы империи «ромеев». Один из этих потоков, самый восточный, направлялся вдоль берегов Черного моря к низовьям Дуная и за Дунай.

Это были анты — юго-западная ветвь восточных славян, достигшая в IV–VII вв. очень высокой стадии развития общественного строя и политической жизни, очень высокого уровня материальной и духовной культуры. И мне кажется достойным внимания впервые высказанное Б. А. Рыбаковым предположение, что среди упоминаемых источниками морских походов славян мы можем усматривать походы и антов. [26]Конечно, участие антов в походах на Киклады и Иллирию, Малую Азию и Крит, Апулию и Солунь надо еще доказать, а не утверждать его как аксиому, как бы это ни было соблазнительно. Но мы располагаем достоверными источниками, дающими нам право не предполагать, а утверждать участие восточно-славянских племен в морских походах славян VII в. В рукописях церковного музея грузинского духовенства в Тбилиси хранились рукописи, посвященные осаде Константинополя в 626 г. (№№ 5, 140, 162, 272, 347, 471, 500, 518 и 674).

Издатель рукописей М. Г. Джанашвили снабдил их следующим заголовком, взятым из текста: «Осада Константинополя скифами, кои суть русские». и избрал пространную редакцию сказания (№ 500 и 471). Автором рукописи считается Георгий Мтацминдели, грузинский монах из княжеской семьи. Время написания рукописи — 1042 г. Рукопись представляет собой, повидимому, перевод с греческого языка.