Исторический материализм

Французские материалисты XVIII в., на первый взгляд, стремились дать строго научное, естественное объяснение общественных явлений. Они утверждали, что в обществе, как и в природе, все причинно обусловлено, связано необходимой цепью причин и следствий. Но они не видели коренных причин событий и на деле низводили историческую необходимость до степени случайности. Вот что писал Гольбах в «Системе природы»:

«Излишек едкости в желчи фанатика, разгоряченность крови в сердце завоевателя, дурное пищеварение у какого-нибудь монарха, прихоть какой-нибудь женщины — являются достаточными причинами, чтобы заставить предпринимать войны, чтобы посылать миллионы людей на бойню... чтобы погружать народы в нищету... и распространять отчаяние и бедствие на длинный ряд веков». (П. Гольбах, Система природы, Соцэкгиз, 1940, стр. 147.) Если в голове могущественного монарха зашалит какой-нибудь атом, то этого достаточно, говорит Гольбах, чтобы изменить судьбу целых народов.

Так история человеческого общества превращалась в цепь случайностей, в хаос ошибок, бессмысленных насилий и заблуждений. Эпоха средних веков рассматривалась французскими просветителями, в том числе и материалистами, как случайный перерыв после классической древности, как результат заблуждения, невежества и суеверия людей или как следствие дурного законодательства.

Отрицая врожденные идеи, но не понимая материальных причин развития общественного сознания, французские просветители ошибочно искали причину изменения идей в развитии разума, в распространении просвещения. Решающая же роль в распространении просвещения приписывалась ими законодателям и законодательству. Гельвеций утверждал, что, подобно тому как скульптор из дерева может создать бога и скамью, так и законодатель может по желанию образовать героев, гениев и добродетельных людей. В качестве примера Гельвеций ссылался на деятельность русского царя Петра Первого, цивилизовавшего, как он выражается, «московитов».

Чем же, по мнению французских просветителей, обусловливается направление деятельности законодателя? Степенью понимания «природы человека» и «истинного устройства общества», т. е. в конечном счете истинными или ложными идеями.

Немецкий буржуазный философ-материалист XIX в. Фейербах объяснял изменения в устройстве общества изменениями религии, религиозных взглядов.

Домарксовский материализм, как мы видим, страдал непоследовательностью: он был материализмом снизу, в объяснении природы, и идеализмом сверху, в объяснении истории общества. Когда дело доходило до объяснения истории общества, старый, домарксовский материализм изменял самому себе, оставался на позициях идеализма.

К идеалистическим взглядам французских просветителей XVIII в. на историю примыкают и исторические воззрения социалистов-утопистов: Сен-Симона, Фурье, Оуэна. С точки зрения утопических социалистов новый общественный строй — социализм должен был возникнуть не как следствие закономерного развития общества, не как результат классовой борьбы пролетариата, а как плод размышлений гениального ума о разумном, гармоническом устройстве общества, как результат деятельности правителей, просвещенных идеями социализма. Социализм мог появиться и пятьсот и тысячу лет назад, и если он не появился, то только потому, что тогда не нашлось гениального провозвестника нового общества. Фурье, исходя из идеалистического взгляда на историю, бросает упрек философам в том, что по их вине человечество в течение двадцати веков блуждало по извилистым дорогам истории, что они занимались не тем, чем нужно, — не направляли всей силы своего ума на открытие принципов идеального, разумного устройства общества. Написав проект нового, разумного, гармонического устройства общества, Фурье считал, что для осуществления нового общества достаточно лишь убедить стоящих у власти людей. Как и другие утописты, Фурье возлагал все свои надежды на мудрого законодателя, на филантропию, на всемогущую силу своего идеального плана. (За содействием в организации социалистических фаланстеров Фурье обращался к Наполеону, которого он называл новым Геркулесом, призванным водворить гармонию на развалинах варварства, к министрам Людовика XVIII, к банкиру Ротшильду.)

Социалист-утопист Сен-Симон, опираясь на опыт французской революции XVIII в., стремился создать строгую общественную науку — «социальную физику». Эта наука, по мнению Сен-Симона, должна быть такой же точной, как естествознание. Она должна изучать факты прошлого для открытия законов прогресса.

Заслугой Сен-Симона является то, что он понимал историю Франции с XV в., в том числе и французскую революцию 1789 г., как историю борьбы «промышленников» (третьего сословия) с дворянством, т. е. с точки зрения борьбы классов. Основу господства дворянства в средние века и господства буржуазии в новое время Сен-Симон видел в нуждах производства. Но само изменение производства («промышленности», по его терминологии) Сен-Симон объяснял умственным развитием человечества. Вся история человеческого общества, по Сен-Симону, есть следствие развития знания, просвещения. Таким образом, и Сен-Симон подобно другим социалистам-утопистам не смог преодолеть идеализм.

Между тем сама жизнь опровергала идеалистическое воззрение на историю, как на сознательный процесс, будто бы направляемый волей, разумом, целью. Такие события конца XVIII в., как французская революция, приведшая к свержению абсолютизма, к господству якобинцев, а затем к торжеству бонапартистской диктатуры, наполеоновские захватнические войны, разгром армии Наполеона в России и последовавшее затем крушение его империи, — все это свидетельствовало о том, что в истории господствуют причины и силы, более могущественные, чем воля и желание отдельных людей, даже таких, как Робеспьер и Наполеон. Чрез случайности, выступающие на поверхности общественной жизни, пробивает дорогу историческая необходимость, не зависящая от воли и сознания людей. В сознании идеологов отживающих классов, терпящих крушение, эта историческая необходимость, закономерность нередко отражается как господство рока, судьбы, провидения, бога или мирового духа.

Аристократической реакцией на французскую революцию и материализм, на исторические взгляды французских просветителей явилась идеалистическая философия Гегеля, в том числе его философия истории. Подобно французским материалистам Гегель признавал в своей «Философии истории», что «разум правит миром». Но у Гегеля это не обыкновенный человеческий разум того или иного правителя, законодателя, а безликий, фантастический «абсолютный» разум. Этот мистический разум, «мировой дух», якобы и правит миром. Движение солнечной системы происходит по неизменным законам; эти законы, говорит Гегель, суть ее разум. Но ни солнце, ни планеты не сознают этих законов. Подобно этому, утверждает Гегель, и во всемирной истории, во всех ее событиях действует безликий, скрытый разум, направляющий народы по путям истории.

Во всемирной истории, говорит Гегель, достигаются еще и несколько иные результаты, чем те цели, к которым люди стремятся. Люди добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря их деятельности осуществляется еще и нечто такое, что содержалось в действиях людей, но не сознавалось ими и не входило в их намерения. Здесь, по Гегелю, проявляется скрытая сила «мирового духа». Так идея исторической необходимости, закономерности мистифицирована идеалистом Гегелем. Народы и государства выступают в «Философии истории» Гегеля как слепые орудия «мирового духа». Каждый «исторический» народ, по Гегелю, осуществляет особую идею, а эти идеи являются ступенями развития мирового духа. Народы, которые не укладывались в фантастическую систему «Философии истории» Гегеля (например, славяне), были отнесены им к «неисторическим» народам. Германский народ и прусскую монархию Гегель считал высшим проявлением абсолютного духа. Весь ход мировой истории, по Гегелю, направлен к созданию и торжеству прусской монархии. Так в философии Гегеля нашел себе выражение реакционный прусский национализм и шовинизм.