Право на репрессии

Срыв хлебопоставок в 1927-1928 гг. поставил под угрозу планы экономического преобразования страны и снабжение крупных промышленных центров продовольствием, поэтому как вынужденная мера вступили в силу методы принудительного изъятия хлеба у крестьян. Высокая эффективность этих методов на первоначальном этапе порождала иллюзии преимущества административно-командных методов и служила оправданием репрессий как одного из средств решения экономических проблем.

С 1928 г. в качестве определяющей в карательной политике Советского государства была выдвинута идея И. В. Сталина дальнейшего обострения классовой борьбы в процессе социалистических преобразований, борьбы с так называемым «чуждым элементом». Основываясь на этой идеологической установке, органами ОГПУ—НКВД подавлялись малейшие ростки оппозиционности.

Кризис хлебозаготовок подталкивал власть к переустройству жизни деревни и всего крестьянства. На смену чрезвычайным мерам по хлебозаготовкам с осени 1929 г. пришла принудительная коллективизация. Это означало окончательный отход от НЭПа, хотя некоторые его элементы сохранялись до начала 30-х гг.

В эти годы был нарушен принцип добровольности вступления крестьян в колхозы. Кулаком или подкулачником мог объявляться тот, кто не хотел вступать в колхоз. За это были предусмотрены наказания: лишение избирательных прав и раскулачивание, т. е. конфискация имущества и лишение свободы. Это коснулось многих сотен тысяч людей. Меры принудительного характера вызвали недовольство крестьян. По стране прокатилась волна вооруженных выступлений.

В широких слоях населения с помощью идеологической работы формировалась психология «осажденного лагеря». И обосновывалась эта политика необходимостью укрепления обороноспособности страны.

К этому времени в общественном и профессиональном правосознании утверждалась концепция, согласно которой трудности, неудачи и провалы в экономике и особенно в промышленности, многочисленные аварии, пожары, взрывы и другие происшествия объяснялись результатом диверсий и вредительства со стороны внутренних контрреволюционных сил. Исходя из такой оценки, успех борьбы с вредительством и диверсиями рассматривался как залог успешного экономического развития Советского Союза.

Эта же концепция использовалась для эскалации репрессий против научно-технической интеллигенции, руководителей и специалистов производства, несогласных и сомневавшихся в целесообразности форсирования индустриализации, применения методов государственного принуждения и сверхвысоких темпов развития промышленности.

Вполне закономерным следствием такой политики стал первый громкий судебный процесс о вредительстве, так называемый Шахтинский процесс, который был первым в череде других процессов, направленных против научно-технической интеллигенции.

В ходе индустриализации, коллективизации, культурной революции, внутрипартийных чисток и других преобразовательных процессов конца 20-х — начала 30-х гг. уровень гражданских свобод и прав всех ранее относительно независимых в послеоктябрьское время общественных институтов был значительно снижен. Руководители государства активно использовали ОГПУ в качестве эффективного силового инструмента, обеспечивающего процесс социально-экономических изменений государственной и общественной жизни. Происходило ужесточение карательной политики и, как следствие, расширение внесудебных полномочий органов безопасности.

Деятельность органов ОГПУ была направлена на оказание помощи государственным, хозяйственным органам в их борьбе с частным капиталом за овладение производством и рынком сбыта, за господство на рынке с целью сохранения политической власти.

После победы над левой оппозицией к началу 1934 г. внутренняя обстановка в стране в определенной мере становится более стабильной. Успехи в экономическом строительстве, главным образом связанные с укреплением промышленного и оборонного потенциала, позволили сделать вывод о построении фундамента социализма. XVII съезд ВКП(б), проходивший в январе — феврале 1934 г., был назван съездом победителей. Между тем внешнеполитическая обстановка оставалась для СССР сложной и не сулила спокойствия. К началу 30-х гг. продолжала существовать угроза вооруженного конфликта с использованием возможностей военной эмиграции. Мировой экономический кризис, приход к власти фашистских партий в Италии и Германии, агрессивная политика Японии в Тихоокеанском регионе грозили сломать сложившееся в мире относительное равновесие сил.

После прихода в 1933 г. к власти в Германии фашистов сложился военно-политический блок, известный как «ось Берлин — Рим — Токио». Нависала угроза мировой войны. Подготовка Германии и Японии к войне с СССР стала реальностью.

В этих условиях надо было укреплять оборонный потенциал страны и его материальную основу — экономику.

Внешнее давление блокировало тенденцию к некоторому смягчению карательной политики Советского государства, наметившуюся в это время.

После убийства С. М. Кирова (1 декабря 1934 г.) появилось ставшее впоследствии широкоизвестным Постановление Президиума ЦИК и СНК СССР «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик», которое вводило «облегченный» порядок ведения следствия и судопроизводства по делам, связанным с терроризмом. Впоследствии Постановление ЦИК СССР от 14 сентября 1937 г. распространило сходный порядок ведения следствия и судопроизводства па дела «о контрреволюционном вредительстве и диверсиях». Эти нормативные акты практически исключали возможность нормального рассмотрения дел и полностью лишали обвиняемого возможности защищаться.

В 1934 г. Судебная коллегия ОГПУ, Особое совещание при ОГПУ и «тройки» были упразднены, а их функции переданы вновь созданному Особому совещанию при НКВД СССР, которому предоставлялось право внесудебного рассмотрения дел о государственных преступлениях.

1937-1938 годы вошли в историю нашей страны как время массовых необоснованных репрессий. В связи с проведением «массовых операций» Приказом НКВД СССР от 30 июля 1937 г. были созданы так называемые республиканские, краевые и областные «тройки» и утвержден их персональный состав. Списки лиц, подлежавших репрессиям, рассматривались также «двойками», т. е. наркомами внутренних дел республик или начальниками краевых и областных управлений НКВД совместно с республиканскими, краевыми и областными прокурорами. На общесоюзном уровне работала главная «двойка», официально именуемая Комиссией НКВД и Прокурора СССР. Создание этих внесудебных структур предусматривалось Приказом НКВД от 11 августа 1937 г. «Об операции по репрессированию членов польской военной организации в СССР».

Просуществовали «двойки» и «тройки» при НКВД до осени 1938 г., когда во исполнение Постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г. они были упразднены.

Массовым репрессиям в этот период подвергались в первую очередь бывшие идейные противники И. В. Сталина, обладавшие большим политическим опытом и влиянием в партийной и государственной среде.

Под непосредственным руководством ЦК ВКП(б) и наркома Н. И. Ежова сотрудники НКВД вынуждены были «разоблачать» так называемые враждебные центры: ленинградский, московский, антисоветский объединенный троцкистско-зиновьевский и др.

При проведении процессов по делам этих центров основным считалось, чтобы все подсудимые признавались в своих «преступлениях», какими бы фантастическими и надуманными они ни были. Для достижения этой цели люди подвергались как психологической, так и физической обработке. Об объективных доказательствах вины речи не было.

Процессы 30-х гг. были направлены не только на усиление личной власти И. В. Сталина и укрепление административно-командной системы управления, эти процессы оказали огромное влияние и на изменение характеристики социальной среды общества, создание принципиально новой идеологической системы, обеспечивающей партийное полновластие. Любые проявления тревоги и недовольства обстановкой, складывавшейся в стране, пресекались репрессивными мерами.