Битва за Москву

Левофланговая группировка немцев — 9-я и 2-я армии, 3-я танковая группа Г. Гота (23 дивизии, в т. ч. 3 танковых и 2 моторизованных) — из района Духовщины нацеливалась на рубеж Вязьма — Ржев для охвата Вязьмы с севера. Центральная группировка — 4-я армия и 4-я танковая группа Э. Гёпнера (22 дивизии, в т. ч. 5 танковых и 1 моторизованная) — наступала от Рославля на Спасск-Деменск с задачей охватить Вязьму с юга. Ее фланг прикрывала 2-я армия (8 пехотных дивизий).

Осмотр захваченного немецкого танка Pz.Kpfw. II из 10-й танковой дивизии. Западный фронт, март 1942 года.

Правофланговая группировка Гудериана — 6 пехотных, 5 танковых, 3 моторизованных — наносила главный удар на Орел — Тулу от Шостки. Одновременно возобновлялись наступления на ленинградском (на Тихвин) и ростовском направлениях, а также в Крыму с целью лишить русских возможности подбросить подкрепления к Москве.

Плотность боевых порядков немецких ударных группировок достигала трех километров на одну дивизию, что обеспечивало немцам многократное превосходство в полосах прорывов. Например, превосходство противника в полосе 24-й и 43-й армий Резервного фронта составляло: в людях — в 3,2, в танках — в 8,5, в артиллерии — в 7 раз. К тому же оперативное построение советских войск не соответствовало надвигавшейся угрозе. Западный фронт (командующий генерал И. С. Конев) был развернут в один эшелон. Глубина его армейской обороны составляла 15–20 км, а фронтовой — 35–40 км. На Резервном фронте из шести армий две (24-я и 43-я) были развернуты между Западным и Брянским, а три в тылу Западного и одна (33-я) находилась в резерве (район Спасск-Деменска). Такое построение затрудняло управление армиями 1 — го эшелона, находившимися в отрыве от главных сил. На Брянском фронте три ослабленные в боях армии занимали полосу в 290 км.

Штурмовое орудие StuG III из 226-го дивизиона штурмовых орудий форсирует водную преграду. Западный фронт, ноябрь 1941 года.

Начало битвы за Москву осложнилось просчетами Ставки и командований фронтов. К двадцатым числам сентября Ставка установила, что немцы готовят новое крупное наступление и, учитывая неподготовленность наших войск к «серьезным наступательным операциям», отдала 27-го приказ: Западному и Брянскому фронтам «закопаться в землю» и лишь при необходимости улучшения позиций предпринимать частные операции. 29 сентября маршал Б. Шапошников подтвердил директивой порядок их проведения. Но приказ явно запоздал, а при дефиците времени проведение каких-либо частных операций отвлекало силы от укрепления обороны и вело к лишним потерям. Резервному же фронту вообще не была поставлена задача перейти к обороне.

Ремонт танков Т-26 на одном из заводов Москвы. Декабрь 1941 года.

Для советских войск Московская битва началась в условиях большого некомплекта людей и вооружений. При малой плотности войск, оборонительные рубежи строились по очаговому принципу и не обладали достаточной глубиной. Вся система огневого поражения была малоэффективной и соответственно оборона в целом оказалась уязвимой для ударов немецких танков, артиллерии и авиации. И когда 30 сентября немцы ринулись в наступление на орловском, а 2 октября на вяземском направлениях они сразу же пробили оборону советских фронтов.

Но главная причина поражения заключалась в том, что Ставка и командование фронтов не сумели своевременно разгадать замысел немецких стратегов и возможные направления массированных атак. А в результате даже те наспех подготовленные для отражения противника районы оказались на 100–110 км в стороне от главных ударов немецких войск. На Западном фронте ожидали удара в стык 16-й и 19-й армий вдоль шоссе Смоленск-Вязьма, подвинув туда наиболее укомплектованные части, а немцы ударили севернее и южнее автомагистрали. На левом крыле Брянского под танковый вал попали войска, находившиеся вне укрытий, поскольку они готовились к частной операции. Генерал Л. М. Сандалов, в то время начштаба фронта, впоследствии писал: «Оглядываясь назад, рассматривая теперь обстановку с открытыми картами, приходишь в недоумение: как мы не смогли тогда разгадать намерений противника?.. Ставка предупреждала 27 сентября о подготовке противника к наступлению танковой группы на Москву. Лучшего района, чем район Глухов — Новгород-Северский не найти. Путь оттуда на Орел, Тулу был кратчайшим… Однако командование и штаб фронта не смогли расшифровать этот легкий шифр».

В начальные часы и дни Вяземско-Брянской операции обстановка менялась стремительно. Прорывы на фронтах к 3 октября достигали: на Западном — 50 км, на Резервном — 80 км, на Брянском — до 200 км. Был взят Орел. 4–5 октября в полосе Резервного взяты Спасск-Деменск и Юхнов. А в центре Западного, прорвавшись в стыке 19-й и 30-й армий, танки Гёппнера и Гота к 7 октября замкнули в кольцо у Вязьмы четыре советские армии — 19-ю, 20-ю, 24-ю и 32-ю.

Немецкое штурмовое орудие StuG III из 177 дивизиона завязло в грязи. Западный фронт, ноябрь 1941 года.

В советском Генштабе даже не поверили первым донесениям авиаразведки о движении вражеских колонн на Юхнов. А немцы действительно находились в 200 км от столицы, где, кроме стройбатов, других войск не было. 22-я, 29-я и 31-я армии, яростно отбиваясь, отходили на северо-восток к рубежу Салтановка — Сычевка. Путь на Москву был открыт.

И здесь необходимо отметить, что в Советском Верховном Главнокомандовании, безусловно потрясенном неожиданным поворотом событий, никакой паники или растерянности не наблюдалось. Была известная нервозность, поспешность и несоответствие решений сложившейся обстановке. Но Сталин и Ставка методично и упорно стремились переломить ход событий в пользу советских войск.

Советские танки Т-60 из 28-й танковой бригады выдвигаются на передовую. Западный фронт, 16-я армия, ноябрь 1941 года.

Немецкие разведчики из 10-й танковой дивизии на мотоциклах NSU. Советско-германский фронт, ноябрь 1941 год.

После безуспешных контрударов, 6 октября Ставка приказала Коневу отвести войска на ржевско-вяземский рубеж. Но кольцо у Вязьмы уже замкнулось, и маневр оказался сопряженным с большими людскими потерями и потерей техники. Точные цифры их до сих пор не установлены.

В немецких публикациях встречаются данные — 1 миллион, в том числе 688 тысяч пленными, 6 000 орудий, 830 танков. Но это явно какие-то объединенные или «мифические» цифры фронтовых сводок, ибо под Вязьмой таких «количеств» просто не было.

Советское руководство предпринимало незамедлительные и решительные действия по восстановлению обороны и боеспособности фронтов, стремясь в тех условиях выиграть главное — время для создания резервов и ответного удара. Сталин отозвал из Ленинграда Г. К. Жукова, полководца, способного точно и правдиво оценивать обстановку, предвидеть и управлять ходом событий, не останавливаясь перед жесткими, если того требует сложившаяся ситуация, мерами. 7 октября ночью Сталин, больной гриппом, резко оценивая действия командующих, указывал Жукову на карту и говорил: «Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжелая обстановка. Я не могу добиться от Западного фронта исчерпывающего доклада об истинном положении дел. Мы не можем принять решение, не зная, где и в какой группировке наступает противник, в каком состоянии находятся наши войска. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду ждать». Тут же написал записку, оформленную потом как распоряжение Ставки № 002684 от 6 октября 1941 г. в 19 ч. 30 мин., предлагавшей фронтам ознакомить представителя Ставки тов. Жукова с обстановкой и в дальнейшем все его решения по использованию войск фронтов и управления ими считать обязательными.