Русь. Другая история

Так же безжалостно, как Иван Ужасный утопил в крови Новгород, московитяне поступили и по отношению к своему языку — все письменные источники московитского языка уничтожались. На всех колоколах сбивались старые надписи и наваривались новые.

А стали ли московитяне славянами в полном смысле этого слова, переняв русский язык и откорректировав, наконец-то, православие более-менее по христианским греческим канонам? Ведь стали же славянами тюрки болгары, пришедшие на Балканы с Волги! Да, славяне на 80 процентов — это неславянские народы, интегрировавшиеся в славянский мир, так как главная черта славянской культуры именно в интеграции. Поэтому чисто славянскими культурами сейчас можно назвать лишь лужицких сербов, поляков, беларусов и западных русских, да и они сильно размешаны западными балтами, если не являются ими вообще. И если это так, то, кроме лужицких сербов, чистокровных славян вообще не осталось.

Вполне вероятно, что так и есть. Одни славяне стали германскими народами Шотландии и Восточной Германии, другие остались в Южной Скандинавии, третьи ославянили кельтов Богемии, Карпат, тюрок и иранцев Сарматии и Балкан… Но в том-то и сила славянского мира, что славяне несли слово другим культурам, перемешиваясь с иными народами Европы, создавая новые и новые славянские нации, главной отличительной чертой которых неизменно становились созидание, интеграция и мирное сосуществование с туземцами и соседями, что и продемонстрировали скотты на западе Европы, а поляки и русины — на востоке.

Примечательно, что за многие века плотного соседства с поляками и украинцами земля Беларуси не знала захватнических войн с их стороны, как и сами русины никогда не нападали на соседей. Не было кровавых войн у поляков и беларусов ни с чехами, ни со словаками, а болгары, став славянами, также более ни на кого не нападали, вместе с сербами отбиваясь от турок. Чехия достигла своего богемского могущества периода Моравского королевства путем мирных интеграций и униатской политики. А вот Москва воевала в течение трех столетий, постоянно нападая на западных соседей: то на Новгород, то на Псков, то на Ливонский орден, то на Русь-Литву, то на Швецию, сама неся при этом большие потери в людях. Повод для нападений был тот же, что и у пиратов Карибского моря — «там много богатства». Иван IV начал длительную и неудачную для себя Ливонскую войну лишь потому, что в Ливонском ордене, как ему доложили, «земли текут медом и молоком». Петр напал на Карла XII только потому, что захотел пробиться к выходу в Балтийское море, море, к берегам которого Москва никогда не имела никакого отношения, точно так же, как и к Черному, Средиземному или Аральскому. «Исконные русские земли», которые якобы отвоевывал Петр, уже более 400 лет входили в Шведское королевство. Если бы Петр решил «прорубать окно в Европу» в Средиземном море, историки, надо полагать, и там нашли бы исконные русские земли.

Австрия и Чехия также никогда не имели выхода к морю, но решали это проблему вполне мирными и цивилизованными способами: торговлей, наймом, транзитом. Московские же правители чуть что — шли войной на соседей, не зная жалости ни к ним, ни к собственным людям, ибо привыкли, что так называемые собственные люди — это чернь, т. е. народы других культур, языка русского не знающие, поэтому никогда не ценимые московскими князьями как нечто чуждое. Здесь легко угадывается отношение колонистов к колониальному туземному населению, ведь с колонии Киева и начиналась Москва, как США начинались с колоний англичан. Такое пренебрежительное отношение московских князей к якобы русскому народу сравнимо лишь с отношением английских колонистов к индейцам Америки и прослеживается в течение всего правления Романовых. Дворян и помещиков даже не судят за убийства своих крепостных, так как крепостные для них — это почти скот. Такое отношение к собственному народу сохранилось и в СССР (в войне с фашистской Германией руководство СССР не сильно беспокоилось о потерях и жизни своих солдат — пушечного мяса).

Если житель из Анголы заговорит в Москве по-русски и даже примет православие, то он все равно останется ангольцем со всеми присущими ему чертами и привычками. Природу, увы, не изменишь. Московитяне так и остались кочевниками, вовлекающими в свою орду более слабые и подвластные народы. Они, как и сотни лет назад, упрямо шли на запад, воюя за богатые и привлекательные земли, не удовлетворяясь уже завоеванными, потому что все завоеванное было разрушено, сожжено, пришло в упадок. В упадок пришла и некогда процветающая Республика Великий Новгород.

Историки, как царские, так и советские и нынешние, продолжают оправдывать эти агрессивные войны то «собиранием русских земель», то странным термином советской эпохи «справедливая война», как в случае войны с Финляндией 1939 - 1940 гг. Но на Финляндию напали из-за территориальных претензий, хотя в 1918 г., когда Финляндия отделилась от большевистской России, никаких претензий не было и быть не могло.

В XX в., как при царе, так и в СССР, миллионы детей в России изучали не историю своего конкретного края, а историю одной лишь Московской области, полагая, что это и есть вся Русь. На наивные вопросы учеников, которые и я в свое время задавал учителю («а куда же вдруг подевались Новгород и Киев?»), следовал ответ, мол, они пришли в упадок, а центром Руси стала Москва.

С Киевом же вообще поступили грубейшим образом — взяли и описали разгром Батуханом рутенского Киевца (по-венгерски Кевс) на Дунае как разгром днепровского Киева. Затем русская история резко переключается на Новгород 1240 - 1242 гг., когда с крестоносцами бился Александр Невский. Но после 1242 г. и Новгород исчезает со страниц истории и начинается описание одной лишь Москвы, ее «страданий под гнетом» Орды. Вот только почему от этих страданий город рос и богател — непонятно.

Историк Р. Г. Скрынников в книге «Русь IX-XVII вв.» демонстрирует поразительное незнание соседних с Московией государств. По его версии, не было объединения в 1240 г. центральных русских княжеств в союз Великого княжества Литовского (а ведь это факт, достаточно почитать документы!). Это-де какие-то свалившиеся с небес суперлитовцы вдруг (без боев!) захватили чуть ли не 80 процентов русской земли!

«Литва превратилась в Литовско-Русское государство, — пишет историк, словно о сеансе чудесного превращения, — Подавляющую часть населения составляли русские люди, а государственным языком Литвы стал русский язык».

Скрынникова окончательно сбило с толку название современной Литвы (Летувы), не имеющей никакого отношения к исконной Литве Новогрудка — первой столицы ВКЛ. Но даже если принять во внимание версию самого Скрынникова о некоем маленьком супернароде литовцев (сейчас летувинцев около 3 миллионов, а в XIV-XVI вв. их было пара сот тысяч человек), завоевавшем многомиллионное и более развитое русское государство, то в его книге все равно идут нестыковки, русские цари воюют с захваченными литовцами русскими людьми, которые почему-то яростно сопротивляются московскому войску, которое их якобы освобождает!

Странно, но не хотят русские Литвы освобождения! Погибают, костьми ложатся, но к братьям не идут. Иван III так и не смог «освободить») Смоленск, а Василий III дважды (в 1512 н 1513 гг.) безуспешно осаждал этот город. Лишь в 1514 г. истощенный Смоленск сдался, но позже вновь вернулся в Литву (Речь Послолитую), а в 1632 г. дважды отбился от боярина Шеина, потерявшего под стенами города треть своей армии. Вот такое вот «освобождений»!

Еще одна нестыковка: у Скрынникова в книге есть глава «Нападение Литвы». Это «нападение» начинается с… провокации московского князя Дмитрия, который в 1368 г. пригласил на переговоры в Москву тверского князя Михаила, сам же бросил его в тюрьму и вынудил подписать договор о мире на правах Москвы (отбирал у Твери права столицы так называемых русских земель Орды).

Михаил после возвращения в Тверь, понятно, сразу же обратился к литвинскому королю Ольгерду за помощью, как обратился за помощью в НАТО Кувейт, когда на него напал Ирак.