Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии

Наши главные силы продвигались на запад и вышли к позициям британской армии на линии Дайл. Мы немного помедлили, чтобы дать время нашим дивизиям подойти, одновременно выполняя обманный маневр. Однако прежде чем мы смогли начать атаку, англичане отошли назад к Шельде.

Все время, пока развивалось наступление на Брюссель, мы ожидали контратаки союзников со стороны Антверпена по нашему правому флангу.

А тем временем 16-й танковый корпус выдвинулся вперед на южном фланге и вступил в бой с частями французского механизированного кавалерийского корпуса в районе Ганута и Джембло. На первом этапе у французов было численное превосходство в танках, однако они двигались медленно, чем свели на нет свое преимущество. В результате у нас было достаточно времени, чтобы подтянуть отставшие части корпуса Хёпнера. Это решило исход боя у Джембло в нашу пользу. Но мы не сумели развить успех, потому что корпус Хёпнера был отправлен для поддержки прорыва к югу от Мааса, в Арденнах. Такое решение командования оставило 6-ю армию без танковых частей».

Полученный приказ вызвал ожесточенный протест со стороны Рейхенау. Однако его проигнорировали в интересах генерального плана наступления. 6-я армия выполнила свою роль, заключавшуюся в привлечении внимания французского командования, отвлекая его от более серьезной угрозы, нависшей над союзниками в Арденнах. Кроме того, в решающие дни она приковала к себе мобильные части союзников (левого крыла). 13-го числа передовые танковые части Рундштедта пересекли Маас в обход Седана и очутились на обширных равнинах СевероВосточной Франции. Когда французский главнокомандующий Гамелен начал подумывать о переброске своей механизированной кавалерии с левого крыла, чтобы остановить наступление в Седане, оказалось, что она слишком занята в Джембло.

Когда задача была решена, появились основания для снижения боевой мощи армий Рейхенау, было нежелательно подтолкнуть левое крыло союзников к слишком быстрому отступлению, поскольку части Рундштедта еще не успели зайти к ним в тыл.

По утверждению Бехтольшейма, поддержки с воздуха Рейхенау лишился даже раньше, чем танковых сил. «На первой стадии наступления люфтваффе оказывало 6-й армии мощную поддержку. Таким образом, переходы через Маас и Альберт– канал возле Маастрихта осуществлялись при активной помощи авиации. Эскадрильи пикирующих бомбардировщиков тогда базировались южнее от места переправы через Маас в районе Седана». Я поинтересовался у Бехтольшейма, не связано ли желание немецкого командования заманить англичан как можно дальше вперед с отсутствием бомбардировочной авиации при наступлении британского экспедиционного корпуса к линии Дайл. Он ответил: «Насколько мне известно, нет. Во всяком случае, нам в штабе 6-й армии ничего об этом не было известно. Хотя такой план вполне мог быть разработан на высшем уровне».

Прежде чем перейти к рассказу о прорыве Рундштедта из Арденн на побережье Английского канала, в результате которого все левое крыло войск союзников оказалось в ловушке, приведу некоторые основные моменты из рассказа Бехтольшейма о последующем движении 6-й армии за частями союзников с линии Дайл.

«Теперь ось нашего наступления была направлена на Лилль, правый фланг двигался на Гент, а левый – на Монс и Конде. Первая серьезная стычка с британцами произошла на Шельде. Генерал Рейхенау хотел обойти Лилль с севера, но поступил приказ штаба командования сухопутными силами перенести основные усилия на другой фланг, чтобы помочь 4-й армии генерала фон Клюге (находящейся на правом крыле группы армий Рундштедта), которая вела тяжелые бои в районе Рубе – Камбре. В процессе этого наступления наш 4-й корпус вступил в сражение в районе Турне, но не преуспел в прорыве обороны англичан.

Из района Камбре поступали более оптимистичные сообщения, и генерал фон Рейхенау все-таки убедил командование сухопутными силами одобрить его первоначальный план обхода Лилля с севера по направлению к Ипру. Мощная атака 11-го корпуса прорвала линию бельгийского фронта на реке Лис в районе Куртре. Достигнув этого успеха, мы сконцентрировали все свои силы на направлении Рубе – Ипр. Усилиями 6-й армии бельгийцы были отброшены далеко назад.

Вечером 27 мая из штаба 11-го корпуса поступило сообщение о прибытии туда бельгийского генерала для выяснения условий перемирия. Соответствующий запрос был немедленно направлен в командование вермахта. Ответ поступил довольно быстро: нам было предписано настаивать на безоговорочной капитуляции». Бельгийцы согласились и уже на следующее утро сложили оружие. «Днем позже я посетил короля Леопольда в его резиденции в Брюгге. Ему очень не понравилось предписание отправиться для интернирования в замок Лейкен, и он попросил разрешения переехать в свой загородный дом. Я передал эту просьбу по инстанциям, но получил отказ».

Я спросил Бехтольшейма, смогла бы, по его мнению, бельгийская армия продержаться дольше. Он ответил: «Думаю, что смогла бы, поскольку ее потери были не так уж велики. Однако мне показалось, что бельгийские солдаты были искренне рады окончанию борьбы».

Далее я поинтересовался, были ли в то время у немцев сведения о планируемой эвакуации британских экспедиционных сил. Он сказал: «Мы получали сообщения о большом скоплении судов в Дюнкерке. Это натолкнуло нас на мысль о готовящейся эвакуации. Ранее мы предполагали, что британцы будут отходить в южном направлении».

Подводя итог этой короткой военной кампании, он отметил: «Единственной серьезной трудностью, с которой мы столкнулись, было пересечение рек и каналов. Когда у нас отобрали 16-й танковый корпус, вместе с ним ушли и строительные подразделения, поэтому в дальнейшем нам приходилось преодолевать препятствия собственными силами».

Кроме того, он сказал, что, по его мнению, из кампании следовало извлечь четыре основных урока:

«Первое. Основной урок – понимание необходимости связи между землей и воздухом в процессе сражения. Ее эффект был наглядно продемонстрирован в Маастрихте и Седане. В Маастрихте 6-я армия получила очень нужную поддержку от «штук» Рихтгофена, но они были очень скоро переброшены на поддержку прорыва Клейста в Седане. Воздушные силы должны всегда знать, когда перейти от атаки линий связи противника к непосредственному участию в бою. Должна быть достигнута предельная гибкость.

Второе. Даже в отсутствие танковой группы возможна атака силами одной только пехоты при условии соответствующей подготовки пехотинцев, грамотного ведения артиллерийского огня и тактики инфильтрации. Рассеянная угроза открывает слабо обороняемые участки для нанесения концентрированных ударов.

Третье. Когда танковые силы примерно равны, развивается своеобразное «стоячее» сражение, в котором нет места для маневра.

Четвертое. Необходимость гибкой переброски сил».

Удар матадора

Еще до рассвета 10 мая на границе Люксембурга было сконцентрировано огромное количество танков. Они должны были осуществить прорыв через территорию этого государства и Бельгийского Люксембурга к французской границе в районе Седана, на расстоянии 70 миль. Три бронетанковых корпуса расположились тремя группами: в первых двух – танковые дивизии, в третьей – мотопехота. Механизированные части возглавлял генерал Гудериан, главный эксперт по танкам в Германии. Командование войсками осуществлял генерал фон Клейст.

«Наши части стояли плотными рядами, словно огромная фаланга», – так охарактеризовал увиденное Блюментрит. При этом бронированная стрела растянулась в длину на добрую сотню миль, ее хвост находился в 50 милях к востоку от Рейна. Генерал Клейст по этому поводу сказал следующее: «Если бы наши бронетанковые части выступили по одной дороге, то, когда голова колонны вошла в Трир, ее хвост все еще находился бы где-то в районе Кёнигсберга в Восточной Пруссии».

Справа от группы Клейста расположился отдельный танковый корпус под командованием Гота, который должен был прорваться через северную часть Арденн к Маасу между Живе и Динаном.