Русские кругосветные мореплаватели

22 августа «Нева» вошла в Крестовую гавань. Лисянский посетил суда «Александр» и «Екатерина» и увидел, что они слабо вооружены артиллерией, имеют только по две небольших пушки и незначительное количество пороха и снарядов. Приняв на себя командование над этими судами, он приказал им принять с «Невы» еще по две легких пушки с достаточным количеством снарядов и пороха.

Почти месяц «Нева» стояла в гавани в ожидании прибытия главного правителя колоний Баранова. На берег сходить можно было только возле места стоянки судов, не заходя в окружающий лес. Несколько раз моряки и промышленники пытались погулять по лесу, набрать там ягод и грибов и поохотиться за тетерками и куропатками, но всегда подвергались обстрелу колош и принуждены были возвращаться на свои корабли.

Лисянский и офицеры «Невы» занимались астрономическими наблюдениями, определением широты и долготы близлежащих пунктов, наблюдениями за приливами и отливами, достигавшими здесь значительных размеров. 19 сентября на судне «Ермак» прибыл Баранов. Несмотря на неблагоприятные условия погоды и неоднократные нападения индейцев, ему удалось со своей партией набить тысячу шестьсот морских бобров.

После одной из схваток с индейцами, в которой промышленники оказались победителями, индейцы принуждены были бежать из своего селения. Баранов захватил трофеи, оставленные индейцами в бараборах. Между многими вещами, составлявшими предметы обихода индейцев, были весьма оригинальные маски, которые надевались ими во время празднества. Интересным трофеем оказалась медная доска, вроде щита, цельнотянутая из самородной меди, добытой на реке Медная. Доска эта весила 1,5 кг, и на наружной поверхности ее были разные изображения.

Такие доски ценились от двадцати до тридцати бобров, и их имели самые богатые индейские старшины. Во время празднества доски носили перед хозяином и иногда били в них кулаком, что должно было заменять музыку. Ценность доски заключалась в том, что она была сделана из самородной меди; за такую же доску, сделанную из нашей меди, давали не более одного бобра.

К вечеру того же дня прибыл отставший вследствие плохой погоды авангард барановской партии — 60 байдар с алеутами и русскими промышленниками. Затем подошли и парусные суда партии Баранова.

25 сентября почти вся партия, состоящая из 900 человек, была в сборе и высадилась на берег в Крестовой гавани. Лисянский приказал свободно пропускать всех желающих осмотреть корабль, чем промышленники были чрезвычайно довольны. Все, что они видели на корабле, приводило их в восхищение, особенно пушки и ядра.

После обеда туземцы забавлялись на берегу пляской. Нарядившись в лучшие свои уборы, украсив головы перьями и пухом, чугачи пели и плясали, держа весла в руке. Тойон их, надев на себя красный суконный плащ и круглую шляпу, выступал важно несколько в стороне от своего войска. Вся партия чугачей, став в кружок, запела. Протяжная песня становилась все веселее. Пение сопровождалось пляской и кувырканием. Каждый плясал, как хотел и что ему вздумается. Танцоры были одновременно и музыкантами. Музыка состояла из пения и звуков старого жестяного котла.

По окончании увеселений чугачей Лисянский роздал им по несколько листов табаку.

Немедленно по прибытии на Ситху Баранов решил потребовать от колошей согласия на восстановление русских поселений и крепости и на производство промысла. В противном случае он угрожал добиться этого силою. На другой день с раннего утра все парусные суда и байдары были выведены из Крестовой гавани в залив, а вечером поставлены на якоря Недалеко от селения колошей. В ночной тишине из селения и крепости раздавались уханье и крики, означавшие, что там происходят шаманные действия по случаю прибытия врага.

Баранов послал в крепость парламентера объявить свои требования. После полудня на ближайший к русской флотилии мыс явился тойон колошей и объявил, что жители желают мира и возникшие несогласия надеются прекратить без враждебных действий. Так как русские не желали ничего, кроме миролюбивого окончания распри, они пригласили тойона прибыть на «Неву» для дальнейших переговоров, но он на это не согласился. Отказ убедил русских в том, что колоши в действительности не желают мира, а хотят только выиграть время.

Баранов с вооруженными людьми высадился на берег и на высокой горе, посреди оставленного колошами селения, поднял русский флаг. Тотчас же после этого все байдары его партии подошли к берегу, и люди высадились. Они вытащили свои суда, покрыли ими весь скат горы, а затем разошлись, по покинутым бараборам.

На горе, около флага, быстро соорудили укрепление, вооружили его четырьмя медными и двумя чугунными пушками. Когда укрепление было закончено, прибыл Лисянский с несколькими моряками с «Невы». В их присутствии Баранов построил в колонну свои войска и объявил, что воздвигнутая крепость будет называться Новоархангельской [30].

К вечеру в крепость явился новый посланец колош, сообщивший, что они желают заключить мирный договор с россиянами и ожидают их согласия. Через переводчика ему сказали, что русские охотно соглашаются и просят немедленно прислать в крепость уполномоченных тойонов для заключения мирного договора.

На другой день, 30 сентября, около полудня показалось тридцать вооруженных колош. Они приблизились к крепости на ружейный выстрел и повели переговоры, крича во все горло. Переговоры продолжались более часа, но не дали желаемого результата, несмотря на предупреждение Баранова, что, в случае отказа исполнить его мирные требования, русское войско не замедлит явиться к укреплению колош.

1 октября «Нева» и флотилия парусных судов с байдарами приблизились к туземному укреплению, высадили десант и свезли на берег четыре легких пушки, сто пятьдесят алеутов и кадьяковцев, вооруженных ружьями. Кроме того, десантный отряд был пополнен пятнадцатью матросами и двумя офицерами с «Невы».

Во время высадки десанта колоши из крепости открыли ружейный огонь. Несмотря на это, десантные части подошли к речке, протекавшей под самыми крепостными стенами. С наступлением темноты Баранов решил взять крепость приступом и принял на себя командование над всеми вооруженными силами.

Лейтенанту Арбузову было поручено с двумя пушками и частью десантного отряда действовать против одних крепостных ворот, а лейтенанту Повалишину с такими же силами — против других. Сам Баранов с небольшим отрядом из матросов, кенайцев и чугачей взял на себя атаку части палисада крепости между двух ворот. Как только стемнело, артиллерия была перевезена через речку, и атакующие немедленно с криками «ура» бросились на штурм укреплений. Неприятель, приготовившийся уже давно к стойкой обороне, отчаянно защищался непрерывным артиллерийским и ружейным огнем.

Десантные пушки действовали сначала успешно, но под влиянием больших потерь кадьяковцы и некоторые русские промышленники разбежались. Пользуясь этим, туземцы усилили стрельбу по матросам «Невы» и в короткое время всех переранили и одного убили. Одновременно они отбросили и штурмовавшие колонны, причинив им большие потери.

Арбузов и Повалишин, видя, что атака крепости неудачна, решили отступить, чтобы спасти артиллерию. Как только стали увозить пушки, был убит второй матрос, которого колоши подняли на копья.

Заметив, что неприятель сделал вылазку и преследует отступающих, Лисянский приказал судам открыть артиллерийский огонь по крепости и по преследователям, чтобы прикрыть отступающие части. Арбузов посадил всех своих людей на гребные суда, погрузили артиллерию и возвратились на «Неву». Баранов, Повалишин и все матросы, участники штурма, были ранены. Отбив приступ, неприятель, ободренный успехом, открыл с утра следующего дня пушечную стрельбу по русским судам, ядра давали недолет.

Раненый Баранов прислал к Лисянскому своего ординарца и передал, что по болезни он не может прибыть на корабль и просит его принять нужные меры для окончания начатого дела. Лисянский решил бомбардировать артиллерией колошскую крепость. Приказав горнисту и барабанщику пробить «боевую тревогу», он скомандовал прислуге пушек: