Вторая мировая война. Вырванные страницы

* * *

...Ни одна из целей выполнена не была. Работники НКВД пробились, прорвались через все деревни, но малочисленные взводы открыли огонь, подняли тревогу, заняли круговую оборону, а затем начали отдавливать оставленные против них заслоны к Локотю. При этом с самого начала «партизаны»-диверсанты несли потери от меткого огня мужиков-«народоармейцев». Работники НКВД легко прорвались через передовые позиции «локотчан» и быстро ворвались в сам Локоть, но дальше у них дело не пошло. Точнее, пошло, но только вот пошло враскосяк.

«Партизаны»-диверсанты из НКВД были уверены в полном успехе запланированной операции. Как им казалось, на их стороне было все. И внезапность нападения, и очень хорошо выбранный и рассчитанный момент нападения, и подавляющее превосходство в силах и средствах: пятисот отборных головорезов-профессионалов, вооруженных сотнями автоматов, десятками пулеметов, огромным количеством гранат и взрывчатки, против двухсот ополченцев из числа местных мужиков, вооруженных мосинскими винтовками образца 1891 года. Работники НКВД обоснованно предвкушали, что в ночь на восьмое января они устроят «избиение младенцев», «Варфоломеевскую ночь» — безопасную для работников НКВД бойню плохо вооруженных ополченцев и их беззащитных семей, резню, которая устрашит оставшихся в живых, и те на веки вечные зарекутся поднимать свои подлые головы против советской власти! Поначалу успех, вызванный всеми этими факторами, сопутствовал нападавшим работникам НКВД, и они смогли ворваться в здание театра, расстреливая очередями из пулеметов и автоматов все й всех вокруг, бросая во все стороны ручные гранаты. Но первый испуг и оцепенение прошли быстро. Люди, уже привычные к ежедневным боям и подлым партизанским засадам работников НКВД, начали быстро организовываться в группы и давать действенный и серьезный отпор, сила которого крепла с каждой минутой боя. С самого начала не растерявшиеся руководители «локотчан» Воскобойник и Каминьский приняли на себя руководство разгоравшимся боем, и удача быстро отвернулась от работников НКВД.

По сути, после своего стремительного начала операция стала стремительно проваливаться.

Не удалось захватить здание тюрьмы: охранники стойко отбивали все атаки. Не удалось захватить казармы: оборонявшиеся здесь быстро сорганизовались, и сопротивление стало крепнуть, нарастать с каждой минутой. Не нашли никого дома у Воскобойника, хотя и расстреляли несколько человек в темноте, и подожгли дом. Ворвались в здание театра, но захватить его с налету, с пылу, с жару не сумели, и бой здесь стал также превращаться в затяжной, вязкий, оборонительный. А переход к обороне — для нападавших работников НКВД означал начало конца.

Константин Павлович был убит в здании театра. Одну группу нападавших работников НКВД, прорвавшихся в театр, после первоначального успеха, вызванного неожиданностью и жестокостью нападения, все же быстро блокировали, загнав в помещение для хранения реквизита. Группа, состоявшая почти из двадцати человек, отчаянно отстреливалась и время от времени бросала через выбитые двери гранаты. Деваться им было некуда: они были блокированы и обречены. Их можно было легко забросать гранатами. Но Воскобойник запретил своим бойцам использовать гранаты. Он предложил блокированным в реквизитной прекратить напрасное кровопролитие и сдаться, под честное слово обещая оставить в живых всех без исключения, кто будет взят в плен сегодня.

В ответ его попросили выйти на освещенное место, чтобы убедиться, что это действительно он, а не какая-нибудь «шестерка», и Константин Павлович вышел на середину коридора. Один, без оружия. В своем единственном приличном костюме, темно-коричневом, потертом, в том самом, в котором участвовал в работе учредительного съезда НСПР. Константин Павлович Воскобойник вышел в коридор и был тут же сражен раздавшейся из реквизитной длинной, подлой очередью из «дегтяря».

Реквизитную тут же забросали гранатами, а через несколько секунд, ворвавшись туда, без жалости добили всех, еще остававшихся в живых.

А Константин Павлович был жив еще несколько часов. Его даже начали оперировать врачи, примчавшиеся по заснеженным зимним дорогам из самого Орла (!) (работникам НКВД так и не удалось захватить телефонную станцию и перерезать связь Локотя с внешним миром). Его не стали никуда переносить и начали оперировать тут же, в театре, на столе — на обычном канцелярском столе, в кабинете директора театра, куда его на руках перенесли из рокового коридора.

Но было уже поздно. Его похоронили на третий день после Рождества Христова в том же самом костюме, темно-коричневом, потертом, разорванном длинной очередью из «дегтяря».

Когда работники НКВД, потеряв кураж, поняли, что налет провалился, они также быстро начали беспорядочное и поспешное отступление, плавно перешедшее в паническое бегство. Бросая оружие — пулеметы и автоматы, а также сани с лошадями, трупы погибших, успевая только добивать своих раненых, они уходили назад, на запад, в брянский лес. «Народные милиционеры» вместе с подоспевшими на помощь ополченцами из отрядов местной самообороны ближайших сел и деревень бросились преследовать работников НКВД по ночным улицам Локотя. Работники НКВД уже не пытались оказать никакого сопротивления и бежали без оглядки, преследуя только одну цель: как можно быстрее удрать из этого страшного места, так и не ставшего для них местом кровавого триумфа, но быстро превратившегося — только уже для них самих — в не менее кровавую ловушку. Они на секунду останавливались, чтобы огрызнуться, пустив в преследователей очередь из автомата или швырнув гранату, и тут же бросались наутек дальше. Больше всего везло тем, кто успевал добраться до саней, на которых они какой-то час назад торжествующе ворвались на расправу в ночной городок.

Через два часа после начала боя разбитые наголову остатки отрядов НКВД, потеряв более половины своей численности убитыми и ранеными (которых работники НКВД добили и бросили на месте боя), отступили от Локотя и скрылись в лесу. При этом работники НКВД в панике побросали множество пулеметов, боеприпасов, лошадей, подвод.

Несостоявшийся триумф быстро обернулся для профессионалов из НКВД едва ли не полным их разгромом. От более чем пятисот головорезов, ворвавшихся в ночной Локоть, назад, в леса, удрало едва ли более двух с половиной сотен.

«Локотчане» потеряли в этом яростном, скоротечном, ожесточенном и кровопролитном ночном бою пятьдесят четыре убитых и более ста раненых «народных милиционеров» — более трех четвертей из общего числа бойцов, охранявших Локоть, причем среди раненых большинство были тяжелые, так как легко раненные поле боя не покидали и зачастую бились до тех пор, пока не получали повторную, более тяжелую или даже смертельную рану. Гражданских жителей: женщин, детей, стариков — погибло несколько десятков человек. Это действительно была бойня, бессмысленная и беспощадная. Тяжело раненный в конце боя Воскобойник умер несколькими часами позже в театре, на операционном столе.

Этой ночью в жестоком сражении с работниками НКВД только из числа представителей администрации «Локотской Волости» погибли семь человек.

Менее чем через год после трагической гибели Воскобойника и «народных милиционеров», в октябре 1942 года, в «Локотской Республике» был выпущен приказ обер-бургомистра «Особого Локотского Округа» Бронислава Владиславовича Каминьского «Об увековечивании памяти павших Героев 8 января 1942 года». В приказе, помимо утверждения уже присвоенных народом почетных званий «имени К.П. Воскобойника» локотскому маслозаводу и локотскому драматическому театру, сам поселок Локоть также теперь уже официально переименовывался в город Воскобойник. Кроме того, приказом предписывалось сооружение памятника на могиле Воскобойника и народных милиционеров, погибших в этом ночном бою. За основу памятника был взят памятник «Битва народов» в Лейпциге. А локотская окружная больница получила почетное звание «Больница имени павших героев 8 января 1942 года».

Тридцать наиболее отличившихся в бою с работниками НКВД «народных милиционеров» и простых граждан были поощрены, увы, только премиями в размере месячных ставок зарплаты, так как никаких других форм поощрения — ни орденов, ни медалей — в «Локотской Республике» выдумать не удосужились. О наградах тогда не думали.