Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.

Постепенно, по мере устранения всевозможных политотделов (при МТС, на крупнейших промышленных предприятиях и стройках) и отзыва министерских уполномоченных, складывается стройная система власти, стержнем которой является партийная вертикаль: центральный — республиканские, краевые и областные — районные комитеты КПСС с четко разграниченной компетенцией. При этом Хрущев все больше ориентирует их на вовлечение буквально во все экономические дела регионов. Новые требования к партийной работе в передаче инструктора ЦК Пелепца, прибывшего в Молотов менять первого секретаря обкома, выглядели следующим образом:

— Партийной работы в чистом виде не бывает… Нам надо добиваться такого положения, чтобы все наши партийные работники хорошо знали конкретные вопросы производства и всю свою работу вели бы на обеспечение изобилия продуктов питания, жилья, обуви для трудящихся.

Бывший же областной руководитель Ф.М. Пресс, по его словам, не мог объяснить членам Президиума ЦК «сущность квадратно-гнездовой посадки картофеля и овощей», не мог сказать, «сколько высаживается корней капусты на 1 гектар», и вообще за четыре года «не изучил элементарные вопросы сельского хозяйства» ^{301}.

Между региональными партийными секретарями восстанавливаются межличностные связи. Они снова теперь встречаются на регулярно созываемых пленумах ЦК КПСС, на расширенных заседаниях его Президиума и Секретариата, на сессиях Верховного Совета и многочисленных совещаниях. Любопытное соображение по этому поводу высказывает пермский историк О.Л. Лейбович. По его мнению, формируется своеобразный политический клуб, состоящий из первых секретарей обкомов, председателей облисполкомов и министров. «Он нигде не зарегистрирован. В «клубе» отсутствует какой бы то ни было писаный устав и условия приема, однако он реально существует». Там происходит неофициальный обмен мнениями, вырабатываются некоторые нормы поведения. Благодаря этому происходит избавление от избыточной подозрительности и взаимоотчужденности. Члены «клуба» дисциплинированы по отношению к высшему руководству и по привычке, и по сохраняющейся зависимости, но могут и заявить о своих правах. «Иными словами, провинциальные секретари и высшие московские чиновники постепенно перестают быть послушными клиентами своих вельможных патронов; они обретают свой собственный вес» ^{302}.

Этот «своеобразный политический клуб» копировал во многом те отношения, которые сложились в центре, в «коллективном руководстве». Только с той разницей, что на региональном уровне отношения между первым секретарем парткома и председателем советского исполкома оставались традиционными — второй по-прежнему находился в подчинении у первого. Теперь и в центре дело шло к возвращению к такому же положению.

Маленков пытался как-то противиться усилению влияния Хрущева и для сохранения своих позиций рискнул перехватить у него инициативу, выступив с новацией в области внешней политики. 

Начиная с 1954 г. в выступлениях руководителей партии и правительства все чаще употребляется термин «мирное сосуществование». Близились выборы в Верховный Совет СССР 3-го созыва. 6 марта перед своими избирателями выступил Хрущев. Ссылаясь на Ленина, он говорил о возможности длительного мирного сосуществования социализма и капитализма. Молотов в своей речи 11 марта вообще не упомянул ни разу этого термина. А вот Маленков на следующий день поставил в данном вопросе все точки над «i». По его мнению, «холодную войну» неверно было бы рассматривать как некую альтернативу войне «горячей», «новой мировой бойне», ибо одна готовит другую, а та, эта самая бойня, «при современных средствах войны означает гибель мировой цивилизации» ^{303}.

Интересно, что к схожему выводу тогда же пришли два всемирно известных ученых — физик Альберт Эйнштейн и философ Бертран Рассел. А вот в Президиуме ЦК КПСС Маленкову устроили за это настоящую выволочку. Особенно негодовал Молотов:

— Как это можно утверждать, что при атомной войне может погибнуть цивилизация? Тогда зачем же нам строить социализм, беспокоиться о завтрашнем дне? Уж лучше сейчас запастись всем гробами. Видите, к чему может привести такая теория? Она не способствует мобилизации общественного мнения на активную борьбу против преступных замыслов империалистов ^{304}.

Таким образом, эта новаторская идея не только не помогла Маленкову вырваться вперед, а, наоборот, восстановила против него все «коллективное руководство». Он вынужден был дать отбой. А Хрущев на первой же сессии нового Верховного Совета, открывшейся 20 апреля 1954 г., выступая в прениях по бюджету, как бы поправил задним числом главу правительства в этом вопросе.

— Если империалисты попытаются развязать новую войну, — категорически и безапелляционно заявил он, — то она неминуемо окончится крахом всей капиталистической системы ^{305}.

Этого тезиса наши руководители неизменно придерживались 33 года. И все это время упорно строили, расширяли и совершенствовали убежища от термоядерной катастрофы. Для себя, естественно, а не для простых людей.

В газетных отчетах Маленков все еще называется первым. Но уже после июньского пленума ЦК газетчики перестроились и стали перечислять членов Президиума ЦК строго по алфавиту, что свидетельствовало о новых подвижках в отношениях между членами коллективного руководства и о дальнейшем ослаблении позиций в нем Маленкова.

Как и год назад, сплочение произошло вовсе не на реформаторских, а на консервативно-охранительных позициях.

1.3.2. Первая и недолгая «оттепель» в духовной жизни

Перемены в верхах и изменения во внешней и особенно внутренней политике не могли не вызвать определенные подвижки в общественных настроениях. В предыдущих параграфах уже говорилось о реакции населения на смерть Сталина, реабилитацию врачей, арест Берии и выступление Маленкова в Верховном Совете. Публикация в газетах остро критичных материалов сентябрьского пленума ЦК КПСС, касавшихся, вроде бы, только вопросов сельского хозяйства, заставила многих читателей этих материалов задуматься над более общими и глобальными вопросами, породила у них надежды на лучшую жизнь. В том числе в духовной сфере. Для этого были, казалось, немалые основания.

23 июня 1953 г. президиум правления Союза писателей решил вновь принять в члены союза М. Зощенко. Узнав о том, что редактор юмористического журнала «Крокодил» побывал у него после этого и попросил отдать для публикации все его рассказы, написанные за долгие годы вынужденного молчания, писатель, критик и литературовед К.И. Чуковский записывал в свой дневник: «Какое счастье, что 3-ко остался жить, а ведь мог свободно умереть… от голода… Теперь уж этого больше не будет!» ^{306}.

Ощущение того, что «теперь уж этого больше не будет», охватывало все большее число литераторов и деятелей искусства.

22 августа «Литературная газета» на примере судьбы романа И. Шамякина «В добрый час» выступила против того, что «некоторые редакторы и критики неверно ориентируют писателей, толкают их на ложный и скользкий путь лакировки действительности», и призвала писателей в таких случаях «найти в себе мужество противостоять упрекам критиков, если они несправедливы» ^{307}. 17 октября на партийном собрании московских писателей, посвященном итогам пленума ЦК КПСС, с резким осуждением «лакировщиков действительности» выступило 5 человек,

20 октября 1953 г. К.И. Чуковский, побывав в Переделкино у романиста К.А. Федина, записывал в своем дневнике: «Говорит, что в литературе опять наступила весна. Боря Пастернак кричал мне из-за забора: