История России ХХ - начала XXI века

Более того, весь ноябрь 1992 г. прошел в интенсивных консультациях с «Гражданским союзом», в ходе которых Ельцин заявлял о близости позиций «Союза» и правительства, выражал готовность учесть мнение «Союза» при корректировке состава правительства, удалил из своего окружения фигуры, вызывавшие наибольшее раздражение оппозиции (руководителя «Останкино» Е. В. Яковлева, вице-премьера и министра печати и информации М. Н. Полторанина, Госсекретаря Российской Федерации Г. Э. Бурбулиса, чья должность была вообще ликвидирована). По поручению Ельцина Гайдар несколько раз встречался с лидерами «промышленников», в результате чего была согласована компромиссная экономическая программа, которая впоследствии и была представлена съезду.

Оставляя пока в стороне политические перипетии, предшествовавшие и сопутствовавшие работе VII съезда народных депутатов России, отметим, что первоначально съезд признал неудовлетворительной работу правительства по реализации экономической реформы, констатировал, что формы и методы ее проведения не соответствуют интересам большинства граждан и привели к отрицательным социально-экономическим последствиям; отклонил кандидатуру Гайдара, предложенного Ельциным на пост премьера; не принял предложенные президентом поправки к Конституции, сохранявшие за ним право формировать правительство и издавать акты, имевшие, по сути, законодательный характер.

В результате возникшего политического кризиса съезд пошел на уступки президенту, вновь оставив за ним почти все полученные годом ранее «временные» полномочия. Ельцин в свою очередь должен был учитывать мнение депутатов. С его стороны проявлением компромисса было то, что для мягкого рейтингового (т. е. прямо не обязывающего) голосования на пост премьера президент предложил съезду не одну, а пять кандидатур, четыре из которых представляли директорский корпус. Наибольшую поддержку получил Ю. В. Скоков («за» — 637, «против» — 254, «воздержались» — 25), далее следовал В. С. Черномырдин («за» — 621, «против» — 280, «воздержались» — 24), и лишь затем — Е. Т. Гайдар («за» — 400, «против» — 492, «воздержались» — 33).

Внешне казалось, что все говорило в пользу назначения премьерминистром Ю. В Скокова — директора оборонного предприятия, человека из ближнего окружения Б. Н. Ельцина, преданность и высокие деловые качества котировались достаточно высоко. Однако президент отказал этому кандидату. Ельцина как политика не могло не смущать то, что Скоков пользовался авторитетом в среде старых хозяйственных и политических управленцев, но главное, имел тесные связи с группами интересов, которые оказались ущемленными в результате «рыночного штурма» 1992 г. и стремились к исправлению «макроэкономических перегибов».

Фигура В. С. Черномырдина выглядела более предпочтительно. Он также был прочно связан с прежней экономической элитой, но в то же время сумел перевести газовую отрасль страны на рыночные рельсы и вполне оценил полученные от этого выгоды. Назначение премьером Черномырдина позволяло президенту снять еще один упрек оппозиции: она обвиняла «молодых реформаторов» в том, что они не знают реальной экономики, промышленности. Сказалось и понимание зависимости от топливно-энергетического комплекса общего экономического состояния страны, и то, что эта ситуация изменится не скоро. Черномырдин как представитель слоя «директоров-предпринимателей» был более других способен выступить в качестве центра консолидации центристских сил, заинтересованных в стабилизации, что и подтвердило съездовское голосование: за Черномырдина проголосовал 721 депутат, против — всего 172.

Полная, по сути, политико-правовая зависимость главы кабинета от президента предопределяла его лояльность по отношению к «высшему должностному лицу» государства (он, а не премьер подбирал и назначал министров, несопоставимыми выглядели их полномочия в нормотворческой сфере). В то же время были все основания предполагать, что в центре внимания премьера-газовика окажутся, прежде всего, проблемы выживания и развития близких ему отраслей (газовая, нефтяная, энергетика). Но в правительстве на ключевых должностях остались и активные либералы-рыночники «гайдаровского призыва»: пост вице-премьера и министра финансов занимал Б. Г. Федоров, вице-премьером, ответственным за приватизацию, по-прежнему был А. Б. Чубайс, вице-премьером остался и А. Н. Шохин. Такой персональный состав высших исполнительных структур отразил одну из характерных черт новой России — сращивание власти, администрации и бизнеса. Эта модель воспроизводилась и на более низких уровнях управления.

Статистические показатели итогов 1992 г. не удовлетворяли — хотя и по разным причинам — ни одну из политических сил. На продовольственные товары цены выросли в 26 раз, реальные доходы населения составили 44 % от уровня начала года, доля расходов семьи на питание в среднем превышала 60 %. Прямые потери населения по вкладам составили около 500 млрд руб. По производству национального дохода страна оказалась отброшена к уровню 1976 г., а по уровню потребления — к середине 1960-х гг. Вопреки прогнозам в трудной ситуации оказались не только отсталые производства, но и технически современные предприятия. Практически прекратились инвестиции. Без финансовой поддержки государства угрожающе ухудшалось положение в сельском хозяйстве. Тяжелый удар был нанесен интеллектуальному потенциалу общества, что в перспективе обрекало на упадок и промышленность, и сельское хозяйство, и общество в целом. Сокращение ассигнований на науку, высшую школу спровоцировало массовый исход из исследовательских учреждений в коммерцию, началась «утечка мозгов» за рубеж, резко сократился приток в науку молодежи. На «голодный паек» были переведены и другие бюджетники: средняя школа, здравоохранение, система социального обеспечения, учреждения культуры. Для государства все эти сферы надолго выпали из числа приоритетных.

«Реформаторам» не удалось решить и главную из поставленных ими задач — добиться бездефицитного бюджета и сбить инфляцию. После профицита в апреле и мае 1992 г. бюджетный дефицит вырос до 5,2 % ВВП, в июне — до 17, в августе — до 19,6 %, что осенью вновь привело к всплеску инфляции. В сентябре она составила 11,5 %, в октябре — 22,9 %, в ноябре — 26,1 %, а в декабре — 25,4 %, т. е. уже к октябрю 1992 г. страна вновь оказалась на грани гиперинфляции. В декабре 1991 г. соотношение рубля и доллара равнялось 1:20, в середине 1992 г. предполагалось удержать его на отметке 1:60, а в декабре за один доллар давали уже 308 руб. (а летом 1993 г. — более 1000).

В то же время в оценке экономических преобразований 1992 г. общество раскололось на две части. Лица, выигравшие от перемен, вслед за реформаторами давали им сугубо позитивные оценки. В заслугу правительству ставили то, что в отличие от своих предшественников оно от разговоров перешло к делу и наконец-то «двинуло» экономику в сторону рынка. Говорили, что реформы в России, хотя и получились болезненными, пошли по единственно возможному в тех условиях пути. Достижением считалось начало массовой приватизации, призванной создать рыночную конкурентную среду. К числу наиболее важных с точки зрения перспективы называлось изменение сознания населения: лишенные традиционной государственной поддержки, люди были вынуждены все больше полагаться на собственные силы. А это должно было раскрепостить созидательный, предпринимательский потенциал тех, кто был более готов утверждать новые формы общественного устройства.

Лица, проигравшие от перемен, оценивали произошедшее совершенно иначе. Указывали на непомерно высокую социальную цену, которую платит население за переход к рынку. Ставился под сомнение профессионализм команды «реформаторов»: ими были допущены существенные просчеты при прогнозировании роста цен и динамики инфляции, пренебрежение к реальной экономике, «жесткое» (если не жестокое) отношение к бюджетным отраслям и социальной сфере. Недовольство вызывала и криминализация общественной, прежде всего экономической жизни: коррупция чиновничества и рост имущественных преступлений с применением физического насилия.