Язычники крещеной Руси. Повести Черных лет

Его сын Лев VI Философ (современник нашего Вещего Олега), очевидно, высмеивая взгляды варваров или античных язычников на родовитость, замечал, что, мол, только те, кто сами ничего не стоят, могут интересоваться родословными и ссылаться на них.

И он был не одинок в подобных суждениях — в Византии можно было повстречать патриарха-хазарина, императора-армянина, патриция из печенегов и даже придворного-негра.

А смешанная кровь даже приветствовалась — в теории из распространённого уже тогда заблуждения о якобы особой одарённости полукровок, на практике же из простого соображения, что полукровка, не связанный верностью никакому народу, всегда будет удобным орудием правителя-деспота.

Можно представить, насколько такие "передовые" воззрения влекли нашего "робичича".

Но он не просто принял христианскую веру — он ещё и вытребовал себе у византийских императоров Василия и Константина их сестру Анну. Попутно он осадил мятежный Херсонес — древний город неподалёку от современного Севастополя.

И взял его — с помощью предательства одного из горожан, по одним источникам, варяга Ждиберна (не иначе из тех отправленных им к императорам Константинополя, и озлобленного на нового нанимателя, заславшего его из столичной роскоши в крымскую глухомань — о "сопроводительном письме" от Владимира варягам, естественно, не сообщили).

По другим, предателем был местный священник (!) Анастас.

В любом случае, из летописей вырисовывается впечатление, что крепости Владимир брал исключительно с помощью измены. По-другому не умел.

После захвата Херсонеса переговоры с владыками Восточного Рима пошли на лад и сошлись на следующем: новому "архонту россов" выдаётся невеста с приданым, а он, в свою очередь, обращается в христианскую веру и отправляет на помощь боровшимся с очередным мятежом императорам русские дружины…

Я был там. Возможно, виною всему моё воображение — но мне казалось, над брусчаткой Андреевского спуска в Киеве, тогда, больше тысячи лет назад, носившего имя Боричева взвоза, ещё стоит незримое пламя и шумная толпа, толкущаяся у лотков с сувенирами, инстинктивно держится подальше от середины свободной от машин улицы — улицы, которой проволокли в Днепр изваяние Бога Олега, Игоря и Святослава, Бога Русских побед.

Здесь тащили Его вслед за конскими хвостами, здесь грохотали по дубовому телу двенадцать палок в руках двенадцати мужей. Мёртвый каганат мстил Богу своих победителей руками полукровки.

Люди плакали. А когда днепровские воды приняли и понесли прочь от Матери Русских Городов её супруга и покровителя, толпа ещё долго бежала по берегу с отчаянными криками: "Выдыбай, Боже!"

Кумир, словно услышав, пристал к берегу — там сейчас Выдубичи. Теперь это район Киева и странновато слышать это древнее имя в вагоне киевского метро — эхо давней трагедии.

Кумир вновь и вновь выкидывало на берег — словно Днепр Славутич отказывался принимать участие в святотатстве, словно Русская земля не желала отпускать своего исконного, извечного Защитника.

Княжеские дружинники теснили толпу, скидывали изваяние Громовержца обратно в Днепр и проводили Его до Днепровских порогов, словно желая убедиться, что грозовой дух, вдохновлявший походы князей-язычников, покинул Русь.

И вскоре, по воле вероотступника, объявившего своим личным врагом всякого, кто не придёт на реку креститься, киевлян погнали к водам Днепра — на крещение.

Вы наверняка слышали, читатель, а то и сами употребляли Выражение: "Что ты кричишь, как оглашённый?" Вот только, многие ли знают, что оглашённым в православии называют ведомых на крещение?

Сам Киев кричал в те дни. Кричал, как оглашённый, оплакивая своих Богов, оплакивая умирающую эпоху языческой Руси.

Начинались другие времена, нелёгкие для тех, кто желал остаться верным предкам и их Богам.