Жизнь - капля в море

Выведение на орбиту прошло нормально. Но сразу после отделения корабля от носителя обнаружился первый отказ. Не открылась одна из солнечных батарей. Это вселяло тревогу за судьбу полета. Радио сообщало об успешном выведении корабля на орбиту, а специалисты еще не знали, к каким последствиям возникший отказ может привести.

Первый вопрос был: хватит ли электроэнергии, чтобы выполнять программу? Считали, проверяли фактическую мощность открытой батареи, строили прогнозы работы системы в случаях, если возникнут другие отказы, и пришли к выводу, что можно выполнять намеченный план. Второй вопрос был связан с управляемостью корабля, который приобрел несимметричную форму. И здесь результаты анализа показывали, что нет препятствий для запуска второго корабля (он уже вместе с ракетой находился на стартовой позиции).

На эти обсуждения ушло много времени. И почти все это время руководство совещалось по поводу того, что дальше делать. Мы бродили по коридорам испытательного корпуса в ожидании решения. Часов в девять вечера нас увидел там Василий Павлович Мишин. Удивленный, он бросился к нам со словами: «А вы что здесь делаете? Идите немедленно спать! Утром старт!» Мы заспешили в гостиницу и сразу легли. Оставалось несколько часов до подъема...

Получилось так, что и этих нескольких часов для сна у нас не оказалось. Ночью нас разбудил врач Николай Александрович Куклин. Он сказал, что Володин корабль будут спускать. Мы вскочили и побежали в испытательный корпус, узнавать, что случилось. Оказалось, что уже после нашего ухода Мстислав Всеволодович Келдыш, полагаясь в основном на свою интуицию (без очевидных причин), настоял на том, чтобы второй запуск был отменен, а Володин корабль - посажен. В одно мгновение на смену ожиданию собственного полета пришли переживания за Володин спуск.

К этому времени все команды на спуск уже даны. Телеметрия показывает, что система управления работает нормально. Ждем информации о работе тормозного двигателя. Есть доклад о нормальном торможении! Есть доклад о разделении корабля на отсеки! Теперь будем ждать приземления... Все связи переключены на руководителя поисковой службы... Смотрим на часы. Сейчас должен открыться парашют. Сейчас, наверное, отделился лобовой щит. Подняты кресла. Должны быть открыты клапаны для выравнивания с наружным давления в кабине. Вертолетчики уже могут видеть парашют, они находятся недалеко. Сейчас доложат... Вот, наверное, корабль сел... Что-то доклад задерживается... Руденко запрашивает руководителя поисковой службы. Тот отвечает, что докладов от летчиков пока нет. Уже пора бы... Снова запрос - нет докладов... Тянется время... В душу закрадывается тревога. Уже должны видеть парашют на Земле, почему не докладывают?

Полчаса проходит с момента расчетного приземления... час... полтора... Вдруг появляется какое-то дурацкое сообщение, что космонавта отвезли в больницу. Проверяют. Сообщение ложное. Потом кто-то передает по телефону, что видел космонавта. Проверяют - опять ложная информация... Вдруг мы узнаем, что на место посадки срочно улетел Каманин. Это значит - ему что-то известно. Мы решаем уехать на семнадцатую площадку и ждать информации там. Все равно, пока Каманин доберется до места, пройдет часа два-три.

...Ходим втроем вокруг дома, из которого уехали два дня назад; понимаем, что-то произошло, но до известий от Каманина не хотим ничего обсуждать... Вдруг я слышу сзади незнакомый голос: «Алексей!» Оборачиваюсь - около дома начальства стоит Валентин Петрович Глушко. Как странно: я с ним никогда не общался, а он знает меня по имени. Подхожу. Он говорит:

– Сейчас позвонил Каманин, сказал, что Володя погиб.

– Что произошло?

– Корабль разбился.

– Иду к ребятам, рассказываю... Решаем идти к Николаю Федоровичу Кузнецову - тогдашнему руководителю Центра подготовки космонавтов. Он тоже вернулся на семнадцатую площадку и был в своей комнате. Когда мы вошли, он стоял в трусах и майке и почти дрожал от волнения. Ему уже было все известно. Сказал: «Должен позвонить Вале - не хватает духу». Валера посоветовал не звонить ей, а позвонить дежурному по части и попросить его сходить к ней и рассказать все лично, чтобы, в случае чего, поддержать. Кузнецов согласился. Потом Валера обернулся к нам и говорит: «Мы с Володей улетали из Москвы, и мы должны вместе вернуться». И тут же начинает куда-то звонить, что-то объяснять, с кем-то спорить, потом кладет трубку: «Сейчас позвонят». Вскоре, действительно, позвонили и сообщили, что мы можем выезжать на аэродром.

Практически одновременно с нами на аэродром приехал Келдыш. Мы сели в самолет и сразу же взлетели. Пилоты взяли курс на Орск. Туда же в другом самолете везли гроб. В Орске гроб перегрузили в наш самолет. В салоне появились Каманин и наш врач Никитин. Летели в Москву. Каманин подсел к Келдышу, а мы позвали к себе Никитина и стали расспрашивать. Он рассказал, что корабль разбился и загорелся, пожар был сильный. Показал нам фотографии того, что осталось от Володи...

Первоначально планировалась посадка на аэродроме Чкаловская, но из-за плохой погоды нас направили во Внуково. Самолет зарулил на свободную стоянку вдалеке от аэровокзала. Была темная ночь. Мы вышли из самолета и остались около него в ожидании встречающих. Они были на Чкаловской и сейчас ехали во Внуково. Ждать пришлось долго. Не знаю, каким образом, но работники аэропорта узнали о печальной миссии нашего рейса. Мы видели, как в ночи стали появляться фигуры в униформах и молча смотреть на самолет, не приближаясь к нам и ни о чем не спрашивая. Часа через полтора вдалеке мы увидели длинную вереницу огней. Она медленно подползала к самолету. Первым к нему подъехал похоронный автобус. Появился почетный караул. Потом стали останавливаться «Волги», из них выходили люди. Впереди вели убитую горем Валю. Всю в черном, почти безжизненную... Бедная Валя, всего месяц назад она поздравляла Володю с сорокалетием и была такой счастливой!.. Все вокруг потрясены случившимся. Они, конечно, предполагали, что космические полеты связаны с риском, но не осознавали, что этот риск настолько реален. Гроб переносят в автобус, все молча провожают его глазами. Потом садятся в машины и разъезжаются... Завтра в Центральном Доме Советской Армии будет прощание... Володя закончил свою жизнь...

Правительственную комиссию по расследованию причин катастрофы создали немедленно. Обследование района посадки и остатков спускаемого аппарата показало, что основной парашют не извлекался из контейнера. Аппарат врезался в землю с очень большой скоростью и разрушился. Находившаяся в топливных баках перекись водорода разлилась и вызвала пожар.

Сам факт отказа парашютной системы казался очень неожиданным. Система успешно прошла через большую серию испытаний, которые включали много сбросов макетов аппаратов с самолета, и к ней не было замечаний. Кроме того, незадолго до этого совершил полет беспилотный корабль, и она тоже сработала нормально. В чем же дело?

В поисках причины, комиссия в деталях изучала отличие условий проведения испытаний и спуска беспилотного корабля от условий спуска Володиного корабля. Оказалось, что в этот раз парашют впервые извлекался из контейнера в ситуации, когда давление воздуха в кабине намного превышало наружное. Контейнер имел форму большого сплющенного стакана, верхняя часть которого направлена наружу, а боковые стенки и дно расположены внутри спускаемого аппарата. Когда крышка контейнера сбрасывалась, давление внутри него становилось таким же, как снаружи. Парашют открывался на большой высоте, где наружное давление значительно ниже, чем у поверхности Земли. А в кабине поддерживалось давление, соответствующее нормальным земным условиям. Поэтому стенки контейнера после открытия крышки оказались сжатыми давлением кабины. Парашют был уложен очень плотно, и когда он сдавливался стенками, усилий вытяжного купола не хватало для того, чтобы вытащить его из контейнера. Такова была гипотеза. Чтобы проверить ее, решили измерить усилия вытягивания парашюта на втором корабле, который был предназначен для нас. И предположение подтвердилось. Это означало, что, не сумей Келдыш настоять на отмене второго пуска, нас ожидала бы та же судьба...