Начало Руси

Максимальное распространение кельтского влияния или непосредственного господства приходится на латенскую эпоху, главным образом на IV–III вв. до н. э. В этот период кельты господствовали во Франции, большей части Испании и Италии, Британских островах, в Центральной Европе, на Балканах. Кельтское объединение появляется в Малой Азии (Галатия). В конце III в. до н. э. они появляются и в Причерноморье. Но Плутарх, видимо, имел в виду другое. Он разделяет кельтскую Меотиду и Понтийскую Скифию. В III в. кельты до Меотиды не доходили, останавливаясь как раз в землях Понтийской Скифии, ближе расположенной к Греции, чем Меотида. Меотида же считалась в составе Кельтики потому, что там, согласно греческой традиции, жили киммерийцы.

Плутарх упоминает о Кельтике в связи с отождествлением кимвров с киммерийцами. Он приводит две версии происхождения кимвров, за каждой из которых стоит по меньшей мере несколько предшественников («по мнению других»). Согласно одной версии, кимвры — это кельтоскифы — смешанное население Причерноморья, постепенно продвинувшееся на северо-запад Европы. По другой версии, это собственно киммерийцы. Небольшую отколовшуюся их часть греки знали и в Малой Азии. «Самые многочисленные и воинственные из них, — по Плутарху, — живут на краю света у внешнего моря» [216].

В представлении Плутарха кельтоскифы — это примерно то же, что в позднейшей греческой традиции тавроскифы, т. е. смешанное население Причерноморья. В литературе высказывались соображения о близости кельтских языков к скифским [217]. Но в этих представлениях язык скифов рассматривается как развитие более древних причерноморских языков. Между тем язык скифов, видимо, был первым иранским языком в Причерноморье. От языка предшествующего времени он заметно отличался, и именно с предшествующим населением «Скифии», видимо, должны сопоставляться кельтские языки.

Еще М.И. Ростовцев, а в недавнее время О.Н. Трубачев указали на факты, свидетельствующие о близости киммерийских языков фракийским. Речь идет прежде всего об именах фракийского облика в династии боспорских царей, т. е. на территории, признаваемой безусловно киммерийской [218]. В греческих источниках киммерийцев непосредственно смешивали с фракийцами. М.И. Ростовцев указал и на другой ряд культурных и языковых связей киммерийцев: «…с великим алародийским (так назывался кавказско-хеттский этнический ствол. — А.К.) культурным миром» [219]. Что же касается синтов или синтиев, якобы выселившихся с острова Лемноса в Крым, а также синдов, то их название ведет не к фракийцам, а к индийцам, которые, возможно, двигались на юго-восток именно из причерноморских степей [220].

Фракийцы формировались в зоне культур ленточной керамики, и их антропологический тип резко отличался от населения территорий между Днепром и Волгой. Но на протяжении многих столетий фракийцы оказывались непосредственными соседями потомков племен культур шнуровой керамики, взаимодействуя и смешиваясь с ними. О языке их также мало сведений. Но, судя по топонимике, он был близок иллирийским и соседним малоазиатским. Некоторые топонимические следы тянутся через Фракию из Малой Азии к Иллирии и далее к Балтике. Имеются и определенные кельто-фракийские параллели. Но иллирийские и кельтские языки, равно как и некоторые элементы культуры, непосредственно пересекаются с Киммерией. Так, одному из донесенных источниками киммерийскому (трерскому) имени Коб есть соответствие в ирландском Коба [221]. Имя скифского предводителя — победителя киммерийцев Мадия (Мадиес) хорошо известно античным авторам. Параллель ему отыскивается в кимврском (уэльском) средневековом имени Madyein [222]. Имена победителей всегда охотно перенимают побежденные, так же как свою исходную территорию некоторые кельтские саги именовали «Скифией», хотя речь, очевидно, шла о доскифском времени. Можно обратить внимание также на один обряд: у тавров и кельтов был обычай «украшать» жилища головами пораженных врагов. Обычай этот, пожалуй, не так уж редок на востоке. Но Геродота он явно поразил. В Европе аналогичный обычай держался у кельтов (и только у них) вплоть до Средневековья [223].

На огромной территории Кельтики происходили процессы ассимиляции. Возникали новые этнические образования и распадались старые. В период апогея кельтского влияния многие племена проникались кельтской культурой и переходили на кельтский язык. Но в условиях племенного строя разные языки могут сосуществовать и на протяжении столетий, мало влияя друг на друга. Примером может служить кельтское «государство» в Малой Азии — Галатия. Галаты почти тысячу лет помнили о своем родстве с прирейнскими кельтами и как бы во имя этой памяти сохраняли почти в неизменном виде свой быт, хотя на континенте естественное развитие разрушило все то, что идеализировали и поддерживали в иноязычном окружении добровольные изгои.

Ослабление кельтского могущества приводит к заметному изменению этнической карты Европы. Большая часть кельтского запада к первым векам н. э. покорена Римом. И здесь быстро проходит процесс романизации, захватывающий разные народы, и в первую очередь кельтов. В центральной Европе в это время поднимаются германцы и затем славяне. На Балканах кельтские этнические группы тают в остатках дако-фракийских и иллирийских племен, в Причерноморье растворяются в ираноязычном и ином местном населении. Но процесс этот неоднолинеен. В отдельных районах сохраняются компактные и устойчивые кельтские или кельтоязычные группы. На территории Моравии, по мнению чешского ученого Е. Шимека, остатки кельтского племени вольков-тектосагов сохранили свой язык до IV в. н. э. Позднее они, будучи ославяненными, сохраняли некоторые специфические черты быта и свое старое имя: валахи. От кельтов выводит автор и румынских валахов [224]. С.П. Толстов обращал внимание на сохранение остатков кельтской речи в горах Трансильвании даже в XIII–XIV вв [225]. Очевидно, не случайно в Румынии от раннего Средневековья и до наших дней сохраняются такие ясные кельтские имена, как Влад, Тудор и т. д. [226]

Уже после падения могущества кельтов неоднократно происходили своеобразные кельтские ренессансы. Таковой был во II–IV вв., в эпоху угасания римской мощи, затем в VI–VII вв., после завершения эпохи великих переселений, и даже в отдельные периоды II тыс. Все эти ренессансы отражались на развитии славянства, а также территории будущей Руси. Славяне соприкасались с кельтами и в Центральной Европе, и на Балканах, а с родственным им населением также в Прибалтике и Причерноморье.

Неоднородность кельтского этноса приводила к тому, что смена племен-гегемонов сопровождалась значительными изменениями в облике культуры и, может быть, в языке. Не исключено, например, что переход от гальштата к латену был одновременно и возвышением новой группы кельтских племен [227]. Но на большей части Европы кельтской топонимике предшествует более древняя также индоевропейская топонимика. Сходные географические названия, простирающиеся от Малой Азии и Балкан до Испании, Северной Италии и Прибалтики, не могут быть объяснены кельтской экспансией. Эти наименования заставляют постоянно опускаться в докельтскую эпоху, чтобы выявить либо истоки кельтических традиций, либо сохраняющиеся и в новых условиях старые этнические группы.