Печенеги

Этот факт вполне подтверждают и Пахимер [85] с Никифором Грегорой [86], рассказывая, что между Михаилом Палеологом [87] и султаном Египта, происходившим из куман, проданных некогда в рабство, был заключен торговый договор, по которому египетские корабли могли свободно плавать к северным берегам Черного моря для покупки его соотечественников. Тождество же наших половцев и кипчаков видно из известия Ибн аль-Атира [88]. По его словам, татары проникли чрез Дербент в их страну, отвлекли их от союза с аланами и разбили поодиночке тех и других; тогда кипчаки искали спасения у русских. То же самое повествует и Абульгази [89]. Вполне согласно с этими писателями говорит и наша летопись, но на место кипчаков ставит половцев. Как Ибн аль-Атир и Абульгази рассказывают потом о поражении русских и кипчаков, так наши летописи говорят о победе татар над русскими и половцами. Кажется, нет основания после приведенных фактов сомневаться в тождестве половцев, куманов и кипчаков. Мы не можем объяснить происхождения имени «кумане». Может быть, и западные, и византийские писатели узнали его от половцев, если мы только предположим, что последние сами величали себя куманами…

Таким образом, источники дали нам возможность разобраться в целом ряде имен. Может быть, нам удастся теперь решить до сих пор спорный вопрос: следует ли отождествлять половцев с узами, или последние составляли отдельное племя, известное в наших летописях под именем торков? До сих пор исследователи не пришли ни к какому заключению, а между тем при таком или ином решении изменяется взгляд и на наши черноклобуцкие поселения, существовавшие по реке Роси и в других местах. Поэтому мы считаем необходимым рассмотреть этот вопрос подробнее, тем более что с ним неразрывно связан другой — о прародине наших кочевников.

Источниками для его решения являются известия мусульман, византийские хроники, русская летопись и некоторые данные, сообщаемые западноевропейцами. Разберем же сначала известия византийцев.

Самый важный писатель для географии и этнографии IX и X веков бесспорно есть Константин Багрянородный — по богатству сообщаемых им данных… Он знает узов в Европе, между Волгой и Яиком, на местах где, по его словам жили прежде вытесненные ими печенеги. Отчего же для императора осталось неизвестным другое из имен этого народа — комане или кипчаки? Автор, так подробно говорящий о печенегах, о союзе узов с хазарами, не мог не иметь сведений о названиях этого племени, если бы их было несколько. Но может быть, эти же самые узы с течением времени изменили свое имя, стали называться куманами, кипчаками? Ответ на это мы находим при сравнении между собою известий других византийских писателей. Первый раз кумане появляются участвующими в делах Балканского полуострова в 1078 году. В это время они вместе с печенегами осаждают Адрианополь. Никаких упоминаний раньше этого года мы о них не находим. Между тем племя, нас теперь интересующее, переходит Дунай еще в 1064 году и все-таки под своим собственным именем узов. Об этом нам сообщают два автора — Атталиота и Скилица, оба писавшие в XI веке… Атталиота был участником в деятельности императора Романа и потому заслуживает полного нашего доверия. В своей истории он постоянно отличает куман от узов. О переправе последних чрез Дунай мы находим у него подробный рассказ, как они переправлялись, как разбили болгар и греков и разграбили весь Иллирик до Фессалоники и даже до Эллады. Но зима доконала их. Часть их приняла византийское подданство. «Те, которые пришли, — говорит Атталиота, — к римскому императору, взявши государственную землю в Македонии, стали на сторону римлян и по сю пору пребывают союзниками их… и были удостоены сенаторских и сиятельных достоинств». Это место особенно важно для нашего вопроса. Выражение «по сю пору» показывает, что писавший сам знает эти поселения узов, что они существовали в его время. Кроме того, Атталиота мог лично знать некоторых узов, облеченных сенаторским званием, служивших в византийской армии. Участник походов Романа, он должен был близко быть знакомым с представителями этого племени. Следовательно, наш писатель имел полную возможность различить узов от других тюркских племен, печенегов, половцев.

Скилица одинаково не лишен был возможности наблюдать и печенегов, и узов, и поэтому хотя он и несамостоятелен в смысле фактическом, то все-таки различие, делаемое им между узами и куманами, заслуживает внимания. Оба приводимые писателя, при появлении половцев в 1078 году прямо говорят, что это кумане. Отчего же они не назвали новых врагов и узами? Переходя затем к сведениям, которые приводит Анна Комнина, мы видим у нее полное подтверждение нашего мнения. Она рассказывает о событиях царствования своего отца, когда кумане — половцы принимают деятельное участие в судьбах Византии. Говоря о борьбе императора Алексея с куманами и печенегами, она указывает, что в войсках ее отца были узы, отличая, таким образом, последних от первых; рассказывая о борьбе печенегов с куманами, о том, что последние заняли болото Озолимну, Анна дает нам знать, что это имя произошло от народа узов, некогда здесь останавливавшегося лагерем. Нам не важен филологический домысел писательницы, а факт признания ею узов за отдельный народ. Ценность известий Анны увеличивается еще потому, что она, несомненно воспользовалась рассказами своего отца, что видно из мелких подробностей в описаниях битв, действий императора. А никто уже не может отрицать, что Алексей сознательно отличал узов от команов: первые были в его войске, а со вторыми он вел борьбу и принимал их посольства.

Приведем здесь два западноевропейские известия из времени крестовых походов, которые подкрепляют сказанное выше. Именно, по Раймунду де Ажилю [90], крестоносцы застали в Диррахиуме в 1096 году служивших в войске Алексея: гузов, фанаков (печенегов) и команов; по другому автору [91], там находились в 1110 году туркопулы, команиты и пиценарии. Очевидно, писано это по рассказам очевидцев, а посему заслуживает быть принятым в число доказательств.

Сличим теперь показания приведенных писателей с известиями нашей летописи.

Мы приводили уже раньше сообщение Константина Багрянородного, что узы в IX веке жили еще за Яиком, в Азии, затем, потеснив печенегов, заняли область между Яиком и Волгой. Писатель X века Аль-Масуди находит их уже на правой стороне Дона, который отделяет от них Хазарию. Географические сведения русских о Поволжье и Подонье в X веке были довольно значительны, благодаря походам на восток Святослава и его предшественников. В раздаче уделов Владимиром Святым упоминается уже Тмутаракань, на восточном берегу Керченского пролива. Какой же народ знает наша летопись в степях около Дона в X веке? Печенегов и торков. Услугами последних воспользовался в 985 году Владимир Святой, когда шел на волжских болгар [92]. Что племя торков действительно жило у Дона, доказывается тем обстоятельством, что его остатки в первой четверти XII столетия ведут на берегах этой реки отчаянную борьбу с половцами. Затем Константин Багрянородный в одном месте делает весьма важное сообщение. «Должно знать, — находим у него, — что в то время, когда печенеги были выгнаны из своей земли, некоторые из них по своей воле и по взаимному соглашению остались там и стали жить вместе с так называемыми узами и до сих пор находятся между ними»… Это известие указывает на дружественное совместное сожитие, а никак не на кочевание только в одних и тех же местностях. Эта небольшая горсть оставшихся печенегов могла быть отличена от узов только благодаря сохранению своей национальной одежды, как поучает сына наш император-писатель. Перечитайте теперь все наши летописи и убедитесь, что печенегов среди половцев не было. Последние в нашей летописи везде являются одни. Но вместо того мы находим в наших источниках другие важные факты.