Антисемитизм в Советском Союзе (1918–1952)

Всё же это было редкое исключение. Что случаев спасения евреев не-евреями было очень мало, к сожалению, не может вызывать сомнений. Стоит вспомнить очерки Василия Гроссмана о впечатлениях его в освобожденной правобережной Украине в конце 1943 г.:

Он был спасен украинской крестьянкой, которая укрывала его в течение двух лет, выдавая за молдаванина. Гроссман слышал также от знакомых, что они видели отдельных евреев в Харькове и Курске. Эренбург передал Гроссману, что он встретил в северной Украине еврейскую девушку-партизанку. «Это всё». — Лейтенант Шлемин писал тогда же в «Айникайт» 149, что в Гомеле после освобождения от немцев он не встретил ни одного еврея — ни в самом городе, ни в окрестных местечках.

Позже, когда были освобождены также более западные области Белоруссии и правобережная Украина, в которой много лесов и поэтому было больше возможностей скрываться от немцев и было более развито партизанское движение, выяснилось, что число выживших евреев больше, чем сначала полагали, и спасшиеся исчисляются не единицами, но в отдельных областях десятками и, может быть, сотнями, а в целом тысячами. Но спаслись они главным образом благодаря собственным усилиям и лишь очень немногие благодаря помощи местного не-еврейского населения.

На этом я остановлюсь ниже при анализе еврейской проблемы в партизанском движении. Сомневаться нет возможности: общее количество евреев, спасенных не-евреями, оставалось ничтожным, — ничтожным и по сравнению с относительным количеством евреев (и тем более еврейских детей), спасенных не-евреями не только во Франции, Бельгии или Голландии, но и в Польше. И если в странах Западной Европы это еще можно объяснить меньшей жестокостью гитлеровского террора — и соответственно меньшей запуганностью населения — и более высоким уровнем культуры, то для Польши эти аргументы уже не действуют: террор в Польше не уступал террору в Белоруссии и Украине, а уровень культуры тут и там был приблизительно одинаков.

Между тем и абсолютное число спасенных поляками евреев, и процент спасенных евреев оказались в Польше значительно выше, чем в оккупированных областях Советского Союза. 150

Почему?

Это может казаться загадкой. Мы знаем, правда, что антисемитизм не вымер в Советском Союзе. Всё же в последнее десятилетие перед войной он был здесь гораздо слабее — кроме, может быть, некоторых частей Украины, — чем в Польше, стране (по многим причинам) широко распространенного, традиционного, народного антисемитизма. Между тем население Польши проявило гораздо больше отзывчивости к еврейскому бедствию, чем это имело место в Советском Союзе. 151

Чем объяснить эту роковую для евреев пассивность советских людей?

Ответить на этот вопрос можно только гипотетически. Советские люди так привыкли подчиняться власти, так привыкли молчать, наблюдая акты насилия, подавлять в себе проявления естественной реакции на насилие, что в массе своей они оказались даже и психологически неспособны к здоровой реакции на гитлеровскую политику истребления евреев. Даже испытывая чувство ужаса перед совершаемыми над евреями насилиями, они пассивно наблюдали их, и едва ли многим приходила при этом в голову мысль, что они сами могли бы что-либо сделать, чтобы — с риском для себя — спасти того или иного еврея. Вероятно, было немало случаев, когда эта пассивность имела и дальнейшее психологические последствия, пробуждая у неевреев, пассивно наблюдающих гибель евреев, потребность в самооправдании и вызывая у них — в качестве защитного механизма — чувство глухой враждебности к евреям. Так пассивность по отношению к гитлеровской политике истребления евреев расчищала почву для успеха в местном населении гитлеровской пропаганды антисемитизма.

Но не всё население пассивно принимало оккупацию. Движение сопротивления оккупантам охватило значительные массы населения. Сказалось ли это в какой-то степени и, если да, то в какой и как на отношении населения к еврейской трагедии?

Боролось ли подполье с политикой истребления евреев?

Что особенно поражает при анализе отношения населения оккупированных областей к гитлеровской политике истребления еврейства, это почти полное отсутствие реакции организованного подполья на эту политику. Выше, правда, приводился протест литовской подпольной группы, выпущенный еще в первую военную зиму. Но этот протест и эта группа не характерны для массового движения сопротивления, развернувшегося почти повсюду в оккупированных областях. Движение это — главным образом в форме партизанщины — очень рано установило связи с «большой землей», т. е. с Советским Союзом по ту сторону фронта, получая оттуда помощь и инструкции, и было по существу в преобладающей своей части советской организацией сопротивления в немецком тылу.

В коллекции немецких документов ИВО имеется большое количество подпольных листков (частью в оригинале, частью в немецком переводе), распространявшихся в Белоруссии и в Прибалтике в период немецкой оккупации и исходивших от этого просоветского подполья. Но за одним исключением в них никогда не упоминается об истреблении евреев. Приведу лишь наиболее характерные примеры.

В феврале 1942 года в Литве получил распространение листок ЦК компартии Литвы 152: немцы грабят население, поджигают, убивают, принесли безработицу, принудительный труд, тиф и другие эпидемии, «уничтожают литовскую культуру, изгнали литовский язык из общественной жизни и радио, принудительно и вероломно германизируют нашу родину», «уничтожили литовскую государственность и общественную жизнь», литовцы у себя на родине превращены в бесправную расу, «на каждом шагу немцы оскорбляют литовское национальное достоинство». — Но об уничтожении евреев ни слова.

Осенью того же года в Литве был обнаружен листок, посвященный немецким зверствам в Литве, Латвии и Эстонии, подписанный рядом известных коммунистических и про-коммунистических писателей трех балтийских стран 153 (вероятно, листок этот вышел и по-латышски, и по-эстонски). Но и здесь нет ни слова о евреях.

В конце лета 1942 года ЦК компартии Белоруссии выпустил воззвание «Гитлер Освободитель» 154: Гитлер это «освободитель от жизни». Но даже и тут нет ни слова о евреях.

Накануне 1-го мая 1943 года в Белоруссии получило распространение воззвание «К трудящимся Белоруссии» за подписями секретаря ЦК компартии Белоруссии Пономаренко и председателя Верховного Совета Белоруссии Наталевича 155. В нем очень энергично говорилось об «истреблении наших людей» гитлеровцами. «В одном лишь районе Витебска в последнее время было убито, сожжено и отравлено более 40 000 женщин, стариков и детей». Но о том, что эти «убитые, сожженные и отравленные» в подавляющем большинстве были евреями и что основной задачей всей этой гитлеровской «акции» было полное истребление евреев, — в воззвании не было ни слова.

Единственное исключение в коллекции ИВО составляет воззвание «Союза Освобождения Литвы», напечатанное в № 1 подпольной литовской газеты «Отечественный Фронт» от 1-го июня 1943 года 156. Газета эта — это очень наглядно обнаруживается из всего ее содержания — выпущена была просоветским подпольем и лишь была камуфлирована (довольно неискусно), как литовско-национальный орган. Напечатанное в ней воззвание Союза Освобождения Литвы призывает литовских полицейских и солдат сопротивляться попыткам немцев использовать их для истребления «евреев и других народов». Характерна при этом аргументация воззвания, напоминающая аргументацию цитированного выше литовского националистического листка: