История свастики с древнейших времен до наших дней

Греческая плетёнка (fret) и египетский меандр не тождественны свастике. Профессор Гудъеар («Grammar of the Lotus», с. 352) утверждает: «Редко что в археологии может быть столь легко доказано, как положение о том, что свастика представляет собою фрагмент египетского меандра, часто попадающегося в качестве элемента декора и на греческих вазах».

Под египетским меандром здесь надо понимать греческую плетёнку. Когда он столь безапелляционно утверждает, что свастика изначально была фрагментом меандра, мы, питая всяческое уважение к столь начитанному искусствоведу, не можем избавиться от сомнений в истинности сказанного им — поскольку отсутствуют убедительные доказательства.

Профессор Гудъеар, и за ним прочие, полагают, что свастика происходит от греческой «ленточной» плетёнки. Это сомнительно, и доказано пока еще не было. Прямые доказательства в пользу этого предположения подобрать сложно, если не невозможно. Плетёнку и свастику можно сравнивать, но это уже будет вторичное доказательство, а степень его убедительности зависит от риторического мастерства доназывающего и его умения отразить нападки сомневающихся. Греческая плетёнка, в орнаментальных целях, могла удваиваться, а её элементы могли подвергаться пересечению (как на рис. 139), образуя таким образом фигуру близкую свастике — но ведь это будет чисто орнамент, не несущий никаких коннотаций свастики как символа. Пересечение линий плетёнки давало пищу глазу, но не уму, и свастика таким образом получалась выхолощенная — к тому же такой «дизайн», помимо прочего, весьма редко применялся. В узорных каймах нет и не было никакого оттенка благословения, удачи или прочего, как мы это видели на примере настоящей свастики. Цель применения греческого орнаментального мотива, известного под условным термином «плетёнка», насколько я понимаю, — заполнять собою декоративные ленты, удваиваясь, утраиваясь и даже учетверяясь — повторяясь из раза в раз на протяжении ленты в тех же начертаниях и никогда не кончаясь. Лучше всего такая плетёнка смотрится, будучи вписанной промеж двух параллельных линий.

Чаще всего использовались две переплетающихся линии, пересекающие друг друга под прямыми углами в определённых повторяющихся точках, результатом чего является меандрическая волна³², выполняющая декоративную функцию. В греческой плетёнке две линии «меандрировали» меж двух «берегов», то поднимаясь, то опускаясь, проходя то вправо, то влево, но в конечном итоге неизменно вперёд, образуя непрерывную кайму узора. Свастике в таком узоре делать нечего. Череда свастик не может быть выполнена непрерывными линиями, каждую новую придётся отделять от предыдущей, ибо свастика имеет четыре конца, каждый из которых «смотрит» в разных направлениях — одним непрерывным росчерком карандаша такую фигуру не изобразишь. Даже если мы переплетаем две линии, чтобы на пересечении получались свастики — ленту из таких фигур изобразить невозможно, так как линии для изображения свастики приходится проводить в разных направлениях. Словами передать эту идею не так просто, да может, и не нужно — попытайтесь взять карандаш и нарисовать непрерывными линиями череду взаимосоединённых свастик, причём так, чтобы они выстраивались в однонаправленную ленту, — и вы вскоре поймете, что это невозможно.

Профессор Гудъеар пробует доказать обратное своими графическими выкладками на с. 96 своей книги (в связи с фиг. 9 на табл. 10, также рис. 173–174 на с. 353–354 его книги). Эти рисунки мы приводим в нашей работе под номерами 21, 25, 26 и 27. Относительно аргументации коллеги мы выдвигаем следующие положения: 1) между рисунками нет никакой связи, они не пересекаются ни географически, ни хронологически; люди, создававшие их, не имели в виду одну и ту же идею; 2) отдельные экземпляры случайны, а не создавались целенаправленно. Подобная фигура вполне может быть создана случайно, без задней мысли — как в древности, так и ныне. Переход от спирали к плетёнке, а от плетёнки к свастике может осуществиться лишь при наличии такого замысла у художника, мы же не имеем ни одного переходного образца, имевшего бы доказательную силу; 3) если бы мы имели больше образцов, это мало что изменило бы, ибо как показано выше, меандр не в состоянии переходить в ленту свастик. Свастика существует поодиночке или небольшими группами, не объединяясь в орнаментальные ряды, если же существует необходимость в нанесении множества свастик, то построение рядов начинается во всех четырёх направлениях от фигуры-прототипа (рис. 21, 25). От меандра легче перейти к обычной свастике, а от нее к меандрической, чем сделать это в обратном направлении. Если кто в этом сомневается, пусть попробует сам нарисовать ленту непрерывных свастик, подобно рис. 26, наподобие греческой плетёнки.

Рис. 133–134 из Навкратиса дают, по-моему, достаточный материал к размышлению о различном происхождении свастики и греческой плетёнки. Все греческие сосуды, где бы они не были найдены, на одном образце дают нам и плетёнку, и свастику — причём и то и другое в своих классических проявлениях. Если бы одно произошло из другого, эти знаки относились бы к разному времени, и едва ли бы попались на одной и той же вазе. Ещё один пример одновременного использования (рис. 194) — это этрусская ваза, декорированная шляпками бронзовых гвоздей, причём на ней нашлось место и для плетёнки, и для свастики — что доказывает одновременность распространения этих орнаментальных мотивов, а не происхождение одного из другого, как хотелось бы профессору Гудъеару. Этот артефакт хранится в музее Эсте, в Италии.