Последние дни инков

Один из последних пунктов типичного плана завоевания подразумевал захват живым в плен туземного вождя, если выпадала такая возможность. Далее в большинстве случаев испанцы могли задействовать «узы верности», связывавшие подданных с их предводителем. Власть, обретаемая относительно небольшим отрядом испанцев после захвата местного предводителя, была сопоставима с уровнем власти, который могло бы обеспечить развертывание армии в несколько тысяч человек, но таких экспедиций в Новый Свет не посылалось.

Итак, в соответствии со стандартной методикой завоевание Перу было осуществлено очень удачно. Писарро открыл огромное богатое государство, в основе которого лежал труд платящих подати крестьян. Потом он получил соответствующие лицензии на разграбление этого государства. Губернатор известил местного правителя о приходе новой властной структуры и о необходимости повиноваться ей, а после полученного от правителя отказа провел широкомасштабную кампанию по запугиванию местного населения, самого же вождя он взял в заложники — жителям империи оставалось только продолжать повиноваться ему. Писарро знал, что последними шагами в этом линейном процессе должны стать консолидация и расширение сделанных завоеваний, осуществление разграбления империи и перенаправление потока податей — чтобы он шел не к инкской элите, а в руки новых правителей Перу.

Вскоре после того, как Писарро приказал Атауальпе распустить его армию, огромный инкский лагерь, который незадолго до того посетил Сото, начал постепенно расформировываться. В одночасье уволенные, воины Атауальпы теперь расходились по всем направлениям, большинство людей направлялось в далекие деревни, откуда они были призваны на военную службу. Запланированный триумфальный марш в Куско был теперь отменен, смятение и слухи начали распространяться из Кахамарки во все области Перу. Возвращавшиеся домой воины часто делали остановку в пути, чтобы рассказать группам пораженных слушателей историю о недавно учиненной резне. В современных терминах представить эту историю просто: банда иностранных террористов захватила местного предводителя и теперь удерживала его в заложниках. В сознании пораженных слушателей неизбежно возникали вопросы: кто эти чужеземцы и чего они хотят? Как долго они собираются здесь пробыть?

Атауальпа, наблюдая за людьми Писарро, дивившимися на золотые тарелки и кубки, набранные в его лагере, и за их поведением, должен был прийти к неизбежному заключению: очевидно, эти бородатые чужеземцы прибыли сюда лишь для того, чтобы мародерствовать. Число их было невелико, так что, с очевидностью, это была не завоевательная армия, и в ее намерения не входило долго оставаться здесь. Их единственный интерес заключался лишь в том, чтобы награбить как можно больше добра. Коли чужеземцы набрали все, что они смогут с собой увезти, то, по мысли Атауальпы, наблюдавшего за ними, они, конечно, возьмут все награбленное и уйдут. В конце концов, чужестранцы даже не пытались скрыть, что именно вызывает в них наибольший прилив энтузиазма. Все сделанное из золота, которое инки называли «кори», или из серебра, которое они называли «куллки», казалось, очаровывает их более всего остального.

Поведение испанцев, несомненно, напомнило Атауальпе поведение варваров, которых инки покорили в области Антисуйю, в восточной части империи. Эти дикие племена обитали в темных густых джунглях, они, вероятно, проявляли огромный интерес ко всему, что производилось инками. Инки называли нецивилизованные народы, жившие за восточными границами их государства, «антис». [28]Атауальпа, безусловно, полагал, что, несмотря на наличие у чужеземцев странных животных и мощного оружия, эти люди должны относиться к народу такого же типа. Они такие же, как антис или другие грабительские племена. Варвары. Так что, вне всякого сомнения, главный вопрос, возникавший в сознании Атауальпы — по мере того как он наблюдал за испанцами, восторженно изучавшими предметы его сервиза и бормочущими на своем непонятном языке, — был следующий: как бы он мог ускорить уход этих дикарей? И как он мог бы при этом остаться в живых и сохранить свою свободу.

Имея за плечами пятилетний опыт правления северной половиной Инкской империи и вынужденный ежедневно принимать серьезные решения, Атауальпа в итоге нашел вариант выхода из этого затруднительного положения. Показав жестами на одного из переводчиков и на Писарро, он прошел в одну из комнат храма Солнца, после чего Атауальпа мелом прочертил белую линию на стене, довольно высоко над своей головой. Обратившись к Писарро, Атауальпа сказал седому губернатору, который был на четверть века старше его самого, что он, Атауальпа, хорошо осознает, зачем испанцы явились в Тавантинсуйю, и что он подарит им все золотые и серебряные предметы, какие они только пожелают, если Писарро сохранит ему жизнь. [29]Один очевидец писал:

Атауальпа объяснил, что б о льшая часть золотых и серебряных предметов находится в Куско — городе, лежащем далеко на юге. И понадобится около года, чтобы собрать все требуемое. Атауальпа, вне всякого сомнения, полагал, что по крайней мере ценность его фигуры в глазах испанцев повысится и соответственно он выиграет для себя дополнительное время. А это дало бы больше возможностей для маневра. Даже находясь в заточении, Атауальпа все еще имел под своим началом войска, насчитывавшие порядка 100 000 человек. Однако было слишком опасно решиться на то, чтобы отдать им приказ атаковать, поскольку в результате он мог бы оказаться убитым. Но если бы испанцы убрали свою стражу хотя бы на некоторое время, он мог бы что-то предпринять.

Писарро явно поразило неожиданное предложение Атауальпы. За все тридцать лет пребывания на американском континенте ему ни разу не поступало подобного предложения от местных вождей. Безусловно, «комната, полная золота» сделала бы эту последнюю экспедицию исключительно успешной в финансовом плане. И если такое количество было так легко заполучить, то он, очевидно, открыл империю, которая была даже богаче, чем он предполагал. Однако действительно ли Атауальпа говорил правду? Или это была просто уловка для выигрыша времени? Хотя Атауальпа и расформировал свое войско, разве можно было быть уверенным в том, что при этом император не отдал приказа армии выстроиться где-нибудь поблизости и подготовиться к атаке?

Писарро все еще не отдавал себе отчета в том, насколько необъятной была империя, в которую он вторгся. Если предложение Атауальпы служило веским доказательством того, насколько обширна эта империя, то нижеследующая реплика императора удостоверяла это с особой убедительностью. Писарро спросил: «Сколько времени требуется посыльному, чтобы добраться до Куско?» — и внимательно посмотрел на Атауальпу.

Атауальпа заметил, что курьерам для того, чтобы добраться из одного конца империи в другой — каждый из них бежал от рассвета до заката, — требовалось около двадцати дней, или сорок дней туда и обратно. Впервые с момента своего прибытия Писарро начал осознавать, насколько огромна была империя, повелителя которой он захватил.